— Не трогай меня! — прошипел он.
И ни капли страха в глазах! Только злость… Это бесило Кендалла ещё больше, чем неповиновение. Какой-то жалкий омега смеет так на него смотреть?! Его собственный супруг смеет?!
Он двинулся к нему, но Лоренс развернул кресло и опять не дал ему подойти.
Кендалла это разозлило уже всерьёз. Он наклонился и дёрнул проклятое кресло, думая, что легко вырвет его из рук омежки — не тут-то было. Тот вцепился в него и не думал сдаваться.
Кендалл рванул кресло на себя так, что Лоренс сильно подался вперёд и чуть не растянулся на полу. Чтобы не упасть, он всё-таки выпустил гнутую спинку из рук.
Альфа отшвырнул кресло и кинулся за своим супругом. Тот увернулся, но на этот раз не успел отскочить достаточно далеко. Кендалл схватил его в охапку и бросил на кровать.
— Убежать хотел?!.. А ну не дрыгайся!
Эйдан пинался и изо всех сил лупил по альфе кулаками.
Пока он был в распределительном центре, пока его везли сюда, он сотню раз обещал себе, что будет делать всё, что велят, будет самым послушным, самым покорным омегой в Нью-Йорке, но когда Эйдан почувствовал эти властные прикосновения и жадное дыхание на затылке… у него внутри всё закипело, и бешеная смесь страха и злости вырвалась наружу.
Он попробовал укусить державшего его Кендалла, но тот оказался быстрее — отдёрнул руку и ударил его по лицу. Эйдан вскрикнул от боли и так лягнул мужа в живот, что тот согнулся и на секунду разжал руки.
Эйдан попробовал слезть с кровати, но альфа схватил его.
— Ах ты, щенок! Ну, я тебе устрою… — ругался Кендалл, подтягивая Эйдана к себе.
Тот тянулся руками вперёд:
— Отпусти, ублюдок! Убери свои поганые лапы!
Эйдан вытянулся ещё чуть-чуть и коснулся стоявшей рядом с кроватью маленькой лампы. Схватить её он не смог, только толкнул, и лампа покатилась со столика на пол.
Послышался грохот и звон стекла.
Эйдан обернулся, и они с Кендаллом замерли, словно вдруг придя в себя. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Кендалл глядел исподлобья, над верхней губой у него выступил пот, рот был хищно приоткрыт.
И Эйдану он в тот момент показался… особенным. Не просто красивым, нет… Его хотелось коснуться. И ему хотелось сдаться…
— Извини, конечно, — вдруг послышался из-за дверей неуверенный голос Джейми, — но у тебя точно всё нормально?
Кендалл не отвечал и словно загипнотизированный смотрел на распростёртого под ним Эйдана.
— Кендалл? Ты слышишь? — снова спросил Джейми.
— Всё хорошо.
Послышались удаляющиеся шаги.
Эйдан думал, что сейчас всё начнётся по новой. Но Кендалл отпустил его и сел на кровати. Его лицо стало вдруг спокойным и серьёзным, как во время телевизионных интервью, которые Эйдан раньше видел по новостным каналам. Официальное лицо кандидата в сенаторы Питера Кендалла.
— Отдыхай сегодня, — сказал альфа.
Эйдан в тот день не выходил из своей комнаты. Только вечером в дверь постучали, и незнакомый голос пригласил в столовую. Там его ждал Джейми.
— Кендалла не будет. Он на ужине с партнёрами, но скоро вернётся, — пояснил он. — Тебе понравилась комната?
Эйдан понимал, что Джейми на самом деле ни капли не интересно, и спрашивает он из вежливости. Только к чему вежливость по отношению к омеге?
— Да, комната понравилась, — ответил он, понимая по тону Джейми, что брат не рассказал ему о произошедшем. Неудивительно. Кто станет рассказывать, что не сумел справиться с омегой?
— А Кендалл?
— Что Кендалл?
— Кендалл понравился?
— Какая разница, — буркнул Эйдан.
— Мне есть разница.
— У него не спрашивал?
Бета посмотрел на него с любопытством и удивлением, а потом заметил, пусть и беззлобно, но с явственным предупреждением:
— Не зарывайся, мальчик. Если ты сможешь понравиться брату, то он, возможно, оставит тебя на второй год.
Эйдан лишь сжал зубы. Какое благородство! Омеги, которые хорошо себя вели и понравились мужу, могли рассчитывать на второй год при нём же и при своём ребёнке, — при условии, что у альфы были на это деньги.
— В нашей семье часто оставляют омег, — продолжал Джейми. — Наш с Кендаллом дед платил за своего супруга девять лет подряд.
— А потом что? — зло усмехнулся Эйдан. — Омега постарел?
— Деду не продлили лицензию на брак. За девять лет с дедом омега мог родить четверых детей, а родил только двоих. Он был нужен не из-за детей, а сам по себе. Они были парой. В Бюро такое считают нецелевым расходованием ресурсов: омега занят, но не рожает. Поэтому его отдали другому альфе. Другим…
— И всё? — спросил Эйдан, у которого комок к горлу подступил.
Джейми внимательно посмотрел на него — омеги обычно не осмеливались задавать вопросов.
— Дед его вернул через одиннадцать лет, когда он уже по возрасту не подходил для деторождения.
Эйдан опустил руки и сложил их на коленях. Омеги ведь не просто рожают детей. Они ложатся в постель со своими мужьями каждый день, потому что для альф они — как наркотик, которого не перестаёшь желать. Эйдан не представлял, что такое быть парой, но по рассказам отца и Джордана знал, что это сильнейшее чувство связанности с другим человеком, и ему казалось, что это должно быть очень больно — оказаться оторванным от того, кого любишь. Он сам скучал по отцу, но, говорят, пара ощущает разрыв почти физически, и это в сто раз хуже. И в тысячу раз хуже принадлежать при этом другому альфе, а потом следующему, и ещё одному, и ещё…
И это теперь его жизнь. Рожать детей и переходить из рук в руки.
— Надеюсь, ты достаточно умён, — сказал Джейми, — чтобы понимать перспективы. Хотя ты, наверное, даже слова такого не знаешь…
— Знаю, — излишне резко ответил Эйдан. — Почему ты мне даёшь советы? Вы же ненавидите нас.
— Мы, то есть беты? — уточнил Джейми. — Ничего подобного. Ты же не будешь ненавидеть чайник или стиральную машину. Омеги — такие же устройства, как бытовая техника, со своей чётко определенной функцией. Мы, беты, думаем так. Но лично я, Джейми Кендалл, так не считаю.
Эйдана этот ответ слегка озадачил.
— Что я должен делать во время завтрашнего ужина? — спросил он у Джейми, подумав, что лучше разузнать это сейчас, чем лишний раз заговаривать с Кендаллом.
— Что обычно. Сидеть возле мужа и никому не мешать, а когда будут фотографировать — улыбаться.
Эйдан вздрогнул. О том, что Питер Кендалл заключил брак, будут писать многие газеты, и в новостях наверняка расскажут. Свадьба была единственным мероприятием, когда омеге можно было снять капюшон и показать лицо. Может быть, отец увидит снимки и поймёт, что с ним всё хорошо… Кто знает, есть ли в тюрьме доступ к газетам… Сомневаться в том, что отец сейчас находится за решёткой, не приходилось. За сокрытие омеги можно было отделаться парой месяцев тюрьмы и крупным штрафом, но Эйдан знал, что у отца таких денег нет.
— Надеюсь, ближе к выборам, — продолжил тем временем Джейми, — тебя смогут сфотографировать уже с животом. Больше чем беременные омеги избирателям нравятся разве что малыши-альфы.
— Твой брат только ради рейтинга заключил брак? — зло спросил Эйдан. Опять не получилось изобразить смиренного омегу…
Джейми удивлённо наклонил голову.
— Ты какой-то подозрительный, — сказал он, чуть помолчав. — Почему у тебя не было партнёров раньше? Тебе уже девятнадцать.
— Не знаю, мне не говорили, — ответил Эйдан, догадываясь, что такой ответ Джейми устроит: и правда, откуда омеге знать?
— Хорошо, посмотрим, — с недоверием в глазах произнёс Джейми. — Главное — веди себя тихо и не путайся под ногами. Ты ведь знаешь, что случается с непослушными омегами?
Эйдан кивнул и опустил голову, сделав вид, что испугался — ему надо было играть свою роль дальше. Джейми грозил ему тем, что если он не будет покорным, то его поразит «недуг».
Недугом в воспитательных центрах для простоты называли вирусную инфекцию, впервые описанную доктором Джулианом Грантом и получившую его имя. Заболевали ею только омеги, и это дало повод некоторым религиозным лидерам объявить вирус карой за грехи — за то, что омеги получили слишком много прав и вели распутную жизнь, самостоятельно выбирая партнёров, да ещё и меняя их по собственной инициативе. Бюро воспроизводства решило, что идея недурна, и взяло её на вооружение: в воспитательных центрах омегам говорили, что можно заболеть после секса с неодобренным генетической службой партнёром, от неповиновения и ещё какую-то ерунду в том же роде.