Представители уцелевшей в катаклизме родной цивилизации просто обязаны были быть экономными. Дармоеды свое уже отъели. Первыми были перебиты «нереальники» — так называли всех, кто имел дело с исчезнувшими эфемерными данными, не иначе как заботливо фиксировавшими народное горе. Менеджеры, управленцы, диджеи, телевизионщики, телефонисты… Как говаривали знатоки, «кончилась фиксация — кончилось и горе». Пришлось создавать специальные отряды во многих поселениях для борьбы с геймерами, которые по застарелой привычке принялись было охотиться на людей в реале. И потом приторговывать трофеями, изуверы! Заигрались, ироды, вместо заботы о картошке и свекле, яблонях и черной смородине, стратегически важной квашеной капусте!..

Но ходили черные слухи, что, дескать, еще пока живы бодрые (а не бодрые просто не пережили свалившихся превратностей) старички, когда-то управлявшие корпорациями через виртуальное пространство и лично переписывавшиеся и переговаривавшиеся с приятелями, обитавшими за Океаном. Дескать, сии персонажи, как только началась Чума (или, самое странное, — еще до этого), бросили свои глобальные посты и, не взяв никакой компенсации, словно древние рыцари-тамплиеры, изобретшие денежные чеки и европеизировавшие откаты, ушли в поисках Сермяжной Правды в соседние аулы. Когда-то аулом называли территорию, покрываемую одним-единственным провайдером (контора по сплаву и валу информации, ранее — «Бойкие люди и бойкие сплетни!»). Иных уж нет, а другие, которые далече, заведуют почтовыми голубями (теперича — «Узнай от первого голубя!»). Был, правда, один проект, позже разоблаченный как злокозненное вредительство — была предложена система «симпатических улиток», призванных собой заменить пришедший в полную негодность телеграф. Сии улитки должны были, ползая плотными рядами по обустраиваемым землям, отправлять друг другу информационные сигналы при помощи своих личных антенн и при этом служить и бесподобными слизистыми семафорами. При служебном расследовании было обнаружено, что впервые сие изобретение было предложено к использованию во времена Парижской Коммуны неким Жюлем Аликсом, феминистом и социалистом, членом Совета Коммуны. Может, заслан туда кем был? Хорошо хоть, что вместе с Цифрой исчезли попаданцы — проходимцы из разных времен, этакие дорогие (по затратам на кормление и ублажение) горе-специалисты по Светлому Будущему, регулярно и нервно (озирающиеся по сторонам) дающие советы, как что-то где-то сейчас обустроить с мудреной перспективой.

Ну а местные олигархические олигархи, неужто они все как есть не пережили сию Катаклизму? Те самые топ-персонажи не только не померли от Корпоративной Чумы, но были включены в состав Дикой Охоты — конного отряда, шествующего вокруг вашингтонского Белого Дома и лондонского Сити. На наших землях сие формирование ранее существовало под брендом Дикой дивизии. Разве без Диких новый порядок наведешь?

Ну а опосля того, как бытовая и не очень техника приказала долго жить, и ухода из мира прежних топов самыми нужными людьми вдруг оказались выживальщики, над которыми еще недавно посмеивались, как над чудаками со сваленными в закромах запасами. Если в общине или поселке не было хоть одного такого, считалось, что поселок неудачный и особых шансов отстоять свою территорию у его жителей нет, проще сразу войти в унию с какими-нибудь соседями, у которых выживальщик имеется.

Так человечеством была пройдена точка профукации. Иначе говоря, все профукали и ту самую развилку по дороге в Концентрат Мирозданья для венцов либеральной эволюции. Вся оцифрованная информация, булькая и похрустывая, а порой — издавая непотребный запах, погибла вместе с гаджетами, которые обеспечивали ее существование. И вскоре только в сказках, которые старики рассказывали внукам под треск огня в примитивных очагах, остались отголоски блаженного времени, когда существовали Интернет, телевидение и микроволновые печки с таймером, блендеры и пароварки, без которых жизнь была бесцветна и пресна, аки народная колбаса из останков прежней гофры…

Кто Прошлое помянет — тому глаз и что-нибудь еще вон

Нет в мире совершенства, но всегда хочется. Сложности его обретения, как всегда, кроются в формах. После окончания Цифры должна вроде следовать Буква, но народ с радостью выбрал долото, топор и лобзик. Ценность прорицаний (в том числе Ленинского пророчества) резко снизилась. Оказалось, что специалисты, умеющие что-то делать руками или хотя бы представляющие, как это делается, — намного дороже золота. Потому что золото ничего не стоило теперь. Не было ни прежних государств (ну в окрестностях вроде как отмучились, по крайней мере — не видать и не слыхать), ни спецхранов, ни магазинов. Ни диссертациев, ни культурных министерств…

Из прикладных занятий самым популярным оказалось ремесло печника. А самым лучшим жильем — хибарки с низкими потолками. Модные когда-то лофты и пентхаусы стояли пустыми, постепенно разрушаясь. Первые потому, что попробуй натопи такое огромное пространство маленькой печкой — а большую себе мало кто мог позволить, и даже эти мало кто быстро отучились тратить дрова впустую. Когда человека хотели вежливо (почему-то) назвать умственно отсталым, то просто говорили, что «он живет в конференц-зале». А пентхаусы годились разве что для дозорных постов, и смена отправлялась пешком с пищевыми котомками за плечами вверх по бесконечным лестницам раз в неделю, не чаще. Еще на крышах устраивали резервуары для сбора дождевой воды, которую, по слухам, некие тайные барыги закатывали в оставшиеся с лучших времен пластиковые бутылки с этикетками целебных напитков.

По мере развития пищевого сервиса вкусы людей стали далеки от натурально-огородных, и посему переход от искусственно приготовленной пищи к натуральной, сопряженный к тому же с постепенным сокращением целительных таблеток из опустевших аптек, вызвал массовое несварение. Поначалу было много отравлений — холодильники-то отказали, а сохранять скоропортящуюся пищу без них народ давно разучился. Но потом кто поумнее выкопали глубокие погреба, а самые умные захватили подземные бункеры. В первую же зиму там был запасен лед по старым методикам, причем те, кто их знал, запрашивали такие вознаграждения, что вскоре становились владетельными бизнес-князьями. Кстати, одной из главных ценностей снова стала соль. А специи опять пошли на вес золота и дороже…

Домашнюю выпечку со специями на золотых подносах принимала внутрь новая аристократия, существа суровые до целевого изумления. Среди них, конечно, выделялись принцы. Принц — это искаженно-производное от термина «принцип». Это владеющий принципом, а принцип не какой-то до изумления идейный, а исконно сугубо материальный: ты — мне, я — тебе. У меня есть солярка, у тебя соль. Принцесса — пара принца, приватница. При этом в новом усовершенствованном мире принята многопарность, а приват формируется лишь на незначительные отрезки времени. Поэтому согласно древней традиции девушка из прежнего Центра былой цивилизации мечтает перебраться на периферию и стать там принцессой. Для чего нужен принц. И его любость, т. е. способность дарить ласки и доверие, столь ценимые на Окраине.

Да и герои, реальные или потенциальные принцы, всегда совершают свои странствия, направляясь на Окраины, а то и за них. В то самое Закулисье, где ранее обитали мохнатые бородатые люди с автоматами, а теперь устаканилась Тишь и Благодать культурных центров Нового Рыцарства.

Но всё после цифровой смерти уладилось не сразу. Даже мастеровые — и те поначалу вообразили себя солью и специями Земли. Немало было бунтов, мятежей и просто беспорядков. Начались массовые схватки за строительные рынки, получившие у летописцев название «Великая Строительная Оборона». Потом разразился бунт злобных европейских прапорщиков, первоначально пытавшихся захватить власть над миром, но позже удовольствовавшихся тем, что стали хозяевами генеральских дач. А вот сами некоторые генералы за прошлые грехи были сосланы нести дальнейшую службу в африканские племена людоедов, воодушевленно считавших звездочки на погонах деликатесов.