Они перекусили, запив еду дешевым вином; затем Тим настоял на том, чтобы открыть бутылку хорошего вина. Стаканы для виски, которые Илейн взяла из паба, не совсем подходили для такого изысканного напитка, но это показалось обоим просто смешным. Наконец они легли рядом на траву и стали с упоением целоваться.

Опершись на локоть, Илейн нежно погладила грудь Тима.

— У тебя такие чудесные мускулы…

Тим скривился.

— Я же постоянно занимаюсь с гантелями. — Он указал рукой на шины.

Илейн наблюдала за игрой мышц под его легкой шелковой рубашкой. Однако в тот миг, когда он повернулся к ней, чтобы притянуть к себе, перед глазами у нее вдруг встали сильные руки Томаса, сплошь состоявшие из мускулов, по которым она иногда беспомощно колотила кулачками или впивалась в них ногтями, пытаясь приглушить боль. А Томас только смеялся…

Тим заметил, как вспыхнули ее глаза, а потом в них появился уже знакомый ему страх перед его прикосновениями.

Молодой человек вздохнул и оперся на камень, чтобы сесть немного удобнее.

— Лейни, — терпеливо произнес он. — Я не знаю, что за зло причинил тебе какой-то мужчина. Но я совершенно не собираюсь делать тебе больно. Ты знаешь, я люблю тебя. Кроме того, я довольно-таки беспомощен. Если ты мне не поможешь пристегнуть те штуки, я и встать-то не смогу. Даже если очень захочу, я ничего не смогу тебе сделать. Ты не можешь хоть раз положиться на это, прежде чем подозревать меня во всем дурном?

— Я ведь ничего такого не думаю, — покраснев, пробормотала Илейн. — Просто так получается. Я знаю, что это глупо. — И она прижалась лицом к его плечу.

Тим погладил ее.

— Ты не глупая. Просто когда-то с тобой случилось что-то ужасное. Не отрицай, другого объяснения быть не может. Ведь ты тоже любишь меня, Лейни. Или нет?

Лейни подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Я очень люблю тебя. Мне так кажется…

Тим улыбнулся и мягко уложил ее на спину. Потом поцеловал лицо, губы, шею, декольте. Осторожно расстегнул блузку и стал ласкать грудь. Илейн тут же напряглась, но в следующее мгновение осознала, что он не причиняет ей боли, лишь нежно целует, шепча при этом ласковые слова.

Илейн пришлось помочь ему расстегнуть корсет, и оба робко рассмеялись. Потом она лежала, и дыхание ее сбилось, когда он водил пальцами по ее телу. Тим говорил ей, как она красива и нежна, гладил и целовал ее, пока по телу не прокатилась теплая волна — ощущение, о существовании которого она уже почти забыла. Илейн снова почувствовала, что внутри становится влажно, и слегка отстранилась. Тим заметил это и убрал руки.

— Можно не продолжать, — хрипло прошептал он. — Мы… можем подождать до первой брачной ночи.

— Нет! — Илейн едва не закричала. Снова лежать в постели в новой ночной сорочке и ждать мужчину? Дрожать из-за того, что он может с ней сделать? Быть беспомощной перед ним? При одной мысли об этом девушка судорожно сжалась.

— Что нет? — с любовью переспросил Тим и снова начал мягко поглаживать ее.

— Никакой первой брачной ночи! — вырвалось у Лейни. — Я хочу сказать… такой. Лучше сейчас…

Тим поцеловал ее.

— Ты так говоришь, как будто я собираюсь удалить тебе зуб, — мягко пошутил он. — Ты еще девственница, Лейни?

Это представлялось ему маловероятным, хотя она была более робкой, чем другие девушки, которых он любил. Все остальные были пугливы, но им было интересно. А у Лейни был только страх.

Она покачала головой.

Тим снова поцеловал ее, продолжая гладить и ласкать грудь, живот, бедра, наконец взлохматил кучерявые рыжие волосы у нее между ног. Лейни не шевелилась, но уже и не сжималась полностью. Тим продолжал возбуждать ее нежными ласками пальцев и поцелуями. И только когда она задрожала и тело ее расслабилось, он медленно вошел в нее, сначала остановился внутри нее, затем стал двигаться осторожно, нежно, до тех пор, пока уже не было сил сдерживаться, и после сильного взрыва страсти и желания обессиленно опустился рядом с ней.

Илейн услышала его тяжелое дыхание и испуганно погладила его по спине.

— Что с тобой? Тебе больно?

Тим рассмеялся.

— Нет, Лейни, сегодня мне не больно. Сегодня я просто счастлив. Это было чудесно. А что чувствовала ты?

— Мне было совсем не больно, — серьезно ответила Лейни. Голос ее звучал удивленно и даже недоверчиво.

Тим притянул ее к себе, погладил по голове.

— Лейни, это не должно быть больно. Может быть, совсем чуть-чуть в первый раз, а потом это должно быть приятно… и тебе, и мне… словно все чудесное, что когда-либо происходило с тобой, вдруг обрушивается на тебя… будто вот-вот взорвется фейерверк.

Илейн наморщила лоб. Фейерверк? Что ж, у нее было что-то вроде мурашек…

— Может быть, нужно просто потренироваться.

Тим рассмеялся.

— Нужно. Без шуток, это почти искусство. Тебе необходимо расслабиться, немножко больше довериться мне. Ты не должна бояться.

Он обнял ее и принялся покачивать, снова восстанавливая дыхание, успокаивая бьющееся сердце. И Лейни действительно расслабилась, доверилась ему. Он подумал, не попытаться ли возбудить ее еще раз, но решил ступить на еще более тонкий лед.

— Ты ничего не хочешь рассказать мне, Лейни?

Тело обессилевшей девушки, лежавшее у него на руках, напряглось.

— Рассказать что? — едва дыша, спросила она.

Тим продолжал гладить ее.

— Что с тобой стряслось, Лейни. Кто так страшно напугал тебя… и что за груз ты носишь в себе? Я никому не скажу. Обещаю. Но когда-нибудь тебе придется кому-то довериться, пока это не съело тебя целиком.

Лейни слегка отстранилась от него, но не совсем. Судя по всему, то, что она собиралась сказать, было настолько важно, что об этом нельзя было говорить мимоходом, обнимаясь на солнышке. Тим понял серьезность ситуации и тоже приподнялся. Он готов был к тому, что она сядет напротив, но девушка вновь приникла к его плечу и старалась не смотреть на него. Теперь в позе Илейн не было ни расслабленности, ни только что проявившегося с ее стороны доверия — в ней читалась скорее обреченность.

Лейни глубоко вздохнула.

— Я не Лейни Кифер из Окленда, а Илейн О’Киф из Квинстауна, штат Отаго. Я была замужем за Томасом Сайдблоссомом с Лайонел-Стейшн. И я застрелила своего мужа.

Голоса духов

Греймут, Отаго, Бленем, Крайстчерч

1898 г.

Глава 1

— Но ведь это была самозащита! Никто не будет тебя обвинять! — Тим Ламберт спокойно выслушал историю Лейни — без малейшего намека на презрение или ужас по поводу того, что она сделала.

Он осушал ее слезы, гладил, утешая девушку, когда она, дрожа всем телом, рассказывала о своих самых страшных переживаниях. Наконец она, усталая и опустошенная, легла, приникнув к нему, обхватив его одной рукой, а другой прижав к себе Келли. Собачонка сразу же заскулила и пришла к ней, как только Илейн начала рассказывать свою историю.

— Это была не самозащита, — возразила Лейни. — По закону это не так. В тот день Томас просто говорил со мной, он даже не прикоснулся ко мне. Когда я выстрелила, он стоял по меньшей мере в двух метрах от меня. Это можно проверить, Тим. Ни один судья не отпустит меня с этим!

— Но ведь он раньше постоянно угрожал и мучил тебя! И ты знала, что он сделает это снова! Неужели нет никого, кто мог бы подтвердить? Никого, кто знал бы об этом?

Тим накрыл себя и Лейни одеялом. Стало прохладнее, в начале осени полуденное солнце грело недолго.

— Две девушки-маори… — Илейн ответила очень быстро, поскольку мысленно тысячи раз прокручивала этот разговор. — Одна из них почти не говорит по-английски и находится у Сайдблоссома на положении рабыни, потому что ее племя попалось на угоне его скота. Великолепные свидетельницы. Разве она осмелится заговорить? И двое конюших могут подтвердить, что мой муж запретил мне кататься верхом в одиночестве. Вряд ли это может служить причиной для того, чтобы стрелять в него.