Глеану поморщился, вытащил из кармана розовый кристаллик, раздавил его в пальцах и сдул с ладони в сторону лишней дамы. Та открыла рот, неожиданно широко зевнула и, уронив голову на стол, мирно засопела.

— Она проспит часа три, поспешим, — велел Лед девушке. — Эльсору плохо, он зовет тебя.

— Что с ним? — в голосе Ники, как показалось альраханцу, прозвучала истинная тревога.

— Мы не знаем, это надо видеть, — проронил Глеану, уже стоя в дверях. — Так ты идешь, или я приходил зря?

— Иду, — разом наплевав на спящую коллегу, на возможных посетителей и прогул, вскочила Ника. Девушка щелкнула выключателем и тумблером пилота, вырубая свет в комнате и телефон заодно. За коллегу Соколова не волновалась, Марину Владимировну с работы обычно забирал муж, подъезжавший после окончания рабочего времени где-то минут через пятнадцать. Если верить словам Глеану, ворвавшегося в ее жизнь без предупреждения, вслед за братом, то примерно к этому сроку, или чуть раньше, Власова как раз и должна была проснуться.

Писательница и альсор вышли из здания, Ника повесила на дверь архива объявление «санитарный день» и села в такси, сжимая сумочку так, что будь она фруктом, полноценный стакан сока выжался бы секунд за тридцать.

Почему Глеану сел на заднее сидение рядом с писательницей, надменный альсор задумался только тогда, когда машина тронулась в обратный путь. Сам себе он объяснил близость к Нике желанием рассмотреть дерзкую девчонку, осмелившуюся написать об Альрахане, поближе. Описывать недуг Эльсора в присутствии таксиста Лед не считал возможным, а потом и вовсе забыл о намерениях и планах, сосредоточившись на нити чудесного аромата. Этот запах звал, как наигрыш искусного менестреля, случайно донесшийся до комнат Глеану из коридоров замка. Непонятно откуда, непонятно чей и в то же время манящий, как заклятие притяжения.

Осознание того, чьим запахом он наслаждается, как лучшим вином из погребов замка Владычицы, огрело Глеану сильнее кулака Инзора, пропущенного в спарринге. Это пахла Вероника. Нежная свежесть первоцветов, горчинка жареного ореха каой и тонкое томное послевкусие сока соаллы, не столько насыщающее, сколько пробуждающее более сильную жажду.

Альсор нашел в себе силы отвернуться к окну, вместо того, чтобы сграбастать девушку на колени и вдыхать, вдыхать вожделенный аромат. Сейчас Лед понимал брата: Никой не хотелось владеть в том смысле, который вкладывает в эти слова мужчина, ему просто хотелось, чтобы она была рядом, или даже не хотелось, а настоятельно требовалось. Ее очаровывающее присутствие хотелось разлить по бутылкам, закупорить и хранить, чтобы употреблять тогда, когда жизнь кажется совсем уж никчемной штукой.

Машина так громыхала, что Глеану счел возможным уточнить у Ники без опаски быть услышанным шофером:

— Та женщина, вместе с тобой, она тоже видела сквозь иллюзию?

— Вряд ли, — пожала плечами девушка, присмотревшись к альсору. — А что ты у нее бурный слюноотделительный и любовательный рефлекс вызвал, так и облика-маскировки достаточно. Не часто в наш архив одетые с иголочки синеглазые блондины забредают.

— Хм, — невольно приосанился Лед, ценивший свою внешность, как средство воздействия на окружающих, и тут же поморщился, когда машина заскакала по ухабам переулка.

— Приехали, с тебя две сотки, приятель, — оповестил клиента таксист, притормаживая напротив подъезда.

Лед, не глядя, кинул пару нужных купюр, ничего не присовокупив вонючему грязнуле на чай. Не заслужил! Тот в отместку так газанул с места, что оставил пассажиров в клубах противного дыма. Спасаясь от газовой атаки, почти бегом двое устремились к подъезду. Как раз в этот момент створка распахнулась, занудно запикал сигнал домофона. Соседка по квартире выходила из дому, помахивая пустой сумкой из-под картошки и ключом от подвала. Только тут до Ники дошла очевидная истина: ее привезли к ней же домой. Два похожих дома в городе отыскать можно легко, двух молоденьких крашеных блондинок тоже, но такую куртку, какую сотворила из вполне заурядной вещи с помощью люрекса, пайеток и лака для ногтей Даша — нереально.

— О, вы ее нашли! — разулыбалась договладелица и приостановилась, явно настроенная поболтать.

— Привет, — успела сказать Ника соседке, а Глеану даже не замедлил движения, только цепко прихватил спутницу за запястье и поволок дальше с настойчивостью мощного буксира. Раздраженный взгляд альраханца подсказал девушке: или она идет сама и быстро, или ее быстро-быстро несут, но неприкосновенности упрямого тела при переноске не гарантируют. Искушения проверить, как это, когда тебя на руках волокут выдуманные и оказавшие реально существующими альсоры, у Ники прошло в мгновение ока. Она побежала за мужчиной.

— А лифт не работает… Опять! — выкрикнула вслед паре разочарованная соседка.

— Не опять, а снова, — машинально огрызнулась Ника и начала восхождение. Пока шли, уточнила лишь один момент:

— Как вы попали в мою квартиру?

— Инзор узнал адрес, — объяснил Глеану.

— Угу, а замки на дверях никакой роли не сыграли, — хмыкнула девушка, неприятно пораженная бесцеремонностью незванных и нежданных гостей.

— Замки — это только замки. Мы должны были знать, — немногословно и не слишком любезно, вопреки обыкновению бросил Глеану.

Сейчас для мужчины главными были здоровье и жизнь брата, а не утешение оскорбленной взломом родной хатки Ники — той самой особы, что навлекла на себя гнев Владычицы провокационными письменами. Как бы завлекательно девушка ни пахла, она все еще оставалась под глубоким подозрением касательно своего творчества и неожиданной болезни Эльсора. Прежде, на памяти Льда, брат никогда не болел, разве что в детстве, подхватив трехдневную моровку — редчайший недуг, укладывающий на погост любого именно в этот срок и не излечимый магией. Но Пепел переболел и встал на ноги, вопреки безнадежным вздохам докторов и бессильной ярости успевшей проститься с сыном матери.

— Чувствую себя, как во сне, — пробормотала себе под нос Ника, открывая замок на решетчатой двери. — Дичь!..

— Сейчас ты поймешь, что это кошмар, — мрачно пообещал Глеану, буквально вталкивая девушку в незапертую дверь квартиры. Не дав труда разуться ни хозяйке дома, ни себе, он поволок Нику до комнаты с диваном, где на располосованном ковре, рядом с клочьями разодранной шторы лежал Эльсор. Искра бдительным стражем сидел на корточках рядом с братом, стараясь не пропустить ни малейших изменений в его состоянии. Только никаких изменений не было.

Шатен поднял взгляд на прибывших, особое внимание уделил осмотру Ники и отвел взгляд. То ли обнаружив нужное, то ли поняв тщетность поисков. Впрочем, и сама девушка на Искру смотрела всего несколько секунд. Без того было ясно, если по ее душу пришли три сына Владычицы и с двумя она успела познакомиться, то третий без сомнения и есть Инзор. Представление о его внешности идеально совпадало с оригиналом.

Охнув, писательница присела по другую сторону от серого свертка, сохраняющего очертания мужской фигуры. Погром в комнате и поднимающееся в груди праведное возмущение беспорядком, который сотворили всего за день вторженцы из ею же сочиненной сказки, отошли на второй план.

Загадочный недуг обаятельного и надежного, вставшего на ее защиту альсора Пепла действительно был важнее тряпок. Закусив губу, Ника осторожно коснулась линии плеча мужчины кончиками пальцев. Несколько лент серого материала, нежного как шелк и в то же время прочного, обвили ее руку до плеча, будто ощупывая, и опали, втягиваясь в общий кокон.

— Мы не знаем, что это за болезнь. У вас встречается нечто подобное? — печально уточнил Искра.

Он не читал людей и состояний, не предвидел события, вылавливая из потоков вероятности наиудачнейшую, но он умел чувствовать ложь в любых ее проявлениях и делать выводы. Поза, вздох, взгляд девушки не врали, она действительно печалилась об Эльсоре и не знала, что случилось с альраханцем. Странного поведения оболочки, окружившей Пепла, она не испугалась, однако, больше щупать мужчину не спешила. Ника помотала головой и растерянно призналась: