Семья, семья! Если бы она обрела свой истинный смысл, мы получили бы бездну счастья и наслаждались бы все отведенные нам дни… Но, к сожалению, время для этого еще не наступило. Пусть же юноши смело влюбляются и поклоняются предмету своей любви, а не тратят свое время на пустяки, придавая им важный смысл. Всех ждет зрелость с ее тяготами и невзгодами, которые невозможно предугадать. И пусть во время трудовых будней, полных забот и огорчений, в любви своей найдут они лекарство, которое облегчит их боль.

Затем в разговор вступил Али‑эфенди:

— Завтра женится наш друг Асад. Тысячи женились до него, и вы оба когда‑нибудь тоже женитесь. Вы, конечно, можете воображать свою будущую жену какой угодно, можете наделять ее небесной красотой и всеми добродетелями, представить ее ангелом во плоти! На самом деле она окажется такой же, как и все, и после женитьбы вы не почувствуете ни великого счастья, ни особого горя. И будете жить, как все люди. Жизнь сама подрежет крылья вашим юношеским фантазиям, и вы убедитесь в истинности моих слов.

Когда‑то давно я знавал одну девушку, официантку из французского ресторана. И вот однажды, после длительного перерыва, я вновь попал в этот ресторан и не увидел там моей знакомой. Я узнал, что она вышла замуж за молодого человека, который работал официантом в соседнем кафе. Что же побудило их соединиться в браке? Оказывается, они сложили свои сбережения, открыли на эти средства лавочку, которая стала приносить им приличный доход. Вот так‑то! Зачем далеко ходить? У нас в деревнях люди обычно женятся лишь для того, чтобы рядом с мужчиной всегда находилась женщина, которая помогала бы ему, делила с ним заботы и тяготы жизни. И вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что супруги из других классов общества получают от брака больше. Если судьбе заблагорассудится, чтобы кто- нибудь любил свою жену, а она любила мужа, — так ведь это исключение, и такое счастье редко длится долго…

Наступил час, когда свет дня стал меркнуть перед наступлением ночи. За окнами туман окутал минареты мечетей. И скоро вечернюю тишину разорвали голоса муэдзинов. Хамид удивленно поднял брови и грустно прошептал:

— Неужели же мечтам о любви не суждено осуществиться?

…Проводив гостей, Хамид вернулся в свою комнату рассеянный и озабоченный. Он долго сидел, вперив взгляд в развешанные по стенам картины. На них были изображены пирамиды и прочие бессмертные памятники древности, пережившие столько эпох и всегда новые для каждого следующего поколения. Он смотрел на картины, а мысли его были заняты совсем другим. Подперев рукой голову, он погрузился в состояние полной отрешенности от всего земного, из которой его вывел только голос слуги, сообщившего, что кушать подано.

Подошел час сна. Хамид вытянулся на постели, и снова мечты унесли его в неведомые дали. Он закрыл глаза и попытался уснуть, но глаза сами собой раскрывались, всматриваясь в черноту ночи. Время тянулось ужасно медленно. Хамид встал, раздвинул штору и стал смотреть в окно на демонически-мрачное небо, в котором не мерцало ни единой звезды. Он прижался к стеклу горячим лбом и остался стоять так в глубокой задумчивости. Перед глазами его плыли картины далекого прошлого.

Потом сквозь ночное безмолвие пробился шум ветра. Его сменил размеренный стук дождевых капель по стеклу. Звуки то стихали, то вновь усиливались с очередным порывом ветра. Кругом по‑прежнему царила полная тьма. И опять из глубин памяти Хамида поднялись воспоминания о минувших днях, о прежнем счастье, о блаженных мгновениях рядом с Зейнаб или с воображаемой возлюбленной — Азизой. И в самом деле, разве не был бы он так же счастлив с Азизой, как и с той прекрасной крестьянкой? Разве не затопили бы его тогда радость и блаженство? Но как это осуществить?

Долго стоял Хамид во тьме величавой ночи, мягко обнявшей весь затихший, спящий мир, мысленно беседуя сам с собой под мерный шум дождя. Он один бодрствовал, все его соседи были давно погружены в сон. Наконец небо опорожнило свой колчан, и кромешную тьму прорезали робкие лунные лучи. Постепенно тучи рассеялись. Заблестели мокрые от дождя крыши. Вновь воцарилась глубокая тишина. Ни звука, ни движения. Это породило уныние в душе Хамида. Он забрался в свою постель и остаток ночи провел в неясных сновидениях.

Утром, уже забыв обо всем, он отправился на занятия. Потом, как обычно, вернулся домой. И вновь потянулись один за другим унылые, однообразные дни. Но вот настала пора, когда зима должна была уступить место весне. Дневные часы уже отобрали свою долю от ночи. Установилась теплая погода. Весенний ветер пробуждал в людях энергию и бодрость, на улице появились довольные, смеющиеся лица. Мир шел к весне, расставаясь со своей угрюмостью. Огромные деревья, росшие на улицах египетской столицы, налились соками и наряжались в свой прекрасный зеленый убор.

Хамид теперь уже не так часто вспоминал прошлое. Когда до него дошло известие о том, что Зейнаб вышла замуж, он от души пожелал свершения всем ее надеждам. Ему хотелось верить, что в браке она обретет счастье, которое послужит ей утешением в томительно однообразной супружеской жизни, где утро похоже на вечер и время незаметно приближает человека к неизбежной смерти. Такая жизнь — кладбище для дней молодости, напоенных силой, красотой, любовью, сладостными грезами и интересом ко всему, что происходит вокруг. На смену этим дням приходят спокойствие и невозмутимость, то, что принято называть степенностью и рассудительностью. Потом к существованию человека примешивается нечто от тихой, глубокой печали, и мы уже покорно предаемся судьбе и потухшим взором глядим на время, текущее мимо нас. Мы замираем в неподвижности до того мгновения, когда жизнь наша сосредоточивается на ожидании конца и судьба на своих крылах переносит нас в иной мир.

Итак, пришла весна. Природа улыбалась. День удлинился. Принарядились деревья. Рассиялось солнце. Как исцеление от долгой болезни, в мир явилась радость. Благоухали цветы, распространяя в воздухе волны аромата, который, проникая в легкие, опьянял и веселил людей. Легкий ветерок веял над цветущей землей, неся живительную прохладу, обещая людям любовь. Хамид стал выезжать в пригород, где природа под рукой человека, обретя пышность и великолепие форм, лишилась своей милой естественности. Он часто отдыхал на берегу великой реки, воды которой текут спокойно, неторопливо. Следуя своему извечному пути, они текут, как и прежде, из тех дальних, чужих краев, о которых мы знаем лишь понаслышке. Беспрерывно движутся они, пока не достигают необъятного соленого моря. А по берегам Нила бесконечной зеленой лентой тянутся цветущие сады.

Однажды Хамид встретил за городом одного из своих друзей. Они долго бродили вместе, наслаждаясь ароматами великолепного, цветущего оазиса, созданного по воле фараона еще в дни рабства. А теперь этот оазис услаждает нас, внуков рабов. Друзья погрузились в беседу о насущных проблемах современности. И прогуляли почти до заката. Солнце зажгло стекла домов на противоположном берегу и покрыло реку нежным пурпурным сиянием. Яркие блики, ликуя, заплясали на воде, отражая золотой диск солнца, стремительно катившийся вниз. Природа, рождая ночь, опоясала горизонт сумеречной дымкой— первой посланницей великой бездны мрака, которая вскоре поглотит все и вся. Свежий ветерок наполнил друзей радостью, и на их губах появилась улыбка.

Исполненные светлой радости, они повернули назад. В душе Хамида зрело убеждение, что красота природы заставит его забыть обо всех страданиях. Этой весной в сердце его возродилась мечта добиться встречи с любимой, за которую он готов отдать жизнь и которая свою жизнь отдаст за него.

Глава II

Зейнаб жила в доме мужа уже несколько месяцев. В душе ее любовь боролась с чувством долга. Но бессознательно, бесхитростным сердцем простой труженицы она отыскала свой путь в новой жизни и следовала по нему.