На месте происшествия следователи нашли записку, в которой Артем сообщал причину своего поступка.

Оказалось, что девушка, которую он любил всем сердцем,

вышла замуж, а кроме неё ему никого не надо.

Прошло несколько дней, и в отделение поступил новый вызов. Некто застрелил родителей Ани.

Когда оперативники прибыли на место происшествия, то увидели девушку, бьющуюся головой о стенку, два трупа, валяющуюся на полу видеокамеру, а рядом пистолет.

И тут же, после оперативно-следственных действий, всё стало ясно. Пистолет был тот же, из которого были застрелены родители Артема, а на нём свеженькие отпечатки Ани.

На руках у девушки остался порох, а на видеокассете, которую следователи извлекли из камеры, был заснят момент убийства.

Да, она убила своих родителей, и родителей Артема.

Когда её спросили, зачем она это сделала, Аня истерически захохотала, и заявила:

- Да они мне всю жизнь сломали! Если бы не они, я охмурила бы Тёмку, и он был бы жив. Я и этой суке отомщу, что разбила сердце Артему, - Аня перегнулась через стол и прошептала, - знали бы вы, как я её ненавижу. Как она вообще могла выйти замуж за кого-то, когда рядом был Артем?

- Вряд ли вам это удастся, - холодно ответствовал Филипп Григорьевич, но через несколько дней пришло распоряжение сверху, и дело закрыли.

Филипп Григорьевич попытался возмутится, но ему нанёс визит заместитель прокурора.

Следователь высказал ему всё, что думает по этому поводу, тот вздохнул и сказал:

- Не волнуйтесь, на свободе она не будет, это я вам гарантирую. Аня не в себе, её бабка страдала шизофренией, отца Ани это миновало, а вот она получила от бабушки подарок. В принципе, поначалу она была не буйной, но стресс из-за неразделённой любви, а потом смерть любимого сделали своё чёрное дело. У неё маниакально-депрессивное состояние, психоз, и я отправил её в клинику. Она оттуда не выйдет до конца дней своих, уж я об этом позабочусь.

Это немного успокоило следователя, малолетнее чудовище под замком, и большего не надо.

- Минуточку, - Филипп Григорьевич внимательно посмотрел на меня, - она что, на свободе? – в ужасе спросил он.

- К сожалению, да, - кивнула я, пытаясь переварить

услышанное, - она сбежала из лечебницы.

- Какой кошмар! – схватился за голову следователь, - эта девушка, что была возлюбленной Артема, она в нешуточной опасности.

- Я попытаюсь найти её, - пообещала я, вставая с места, - а как фамилия Артема?

- Селиванов. Он жил в посёлке Серебряные горы.

В первую секунду я не поняла, что слышу, ноги обмякли, и я рухнула на стул.

- Не может быть! – прошептала я, - не может быть!

- Что случилось? – воскликнул Филипп Григорьевич.

- Воды! – прохрипела я.

Следователь перепугался, схватил стоящий на столе кувшин, и наполнил стакан, который я залпом выпила, потом второй...

Схватила свою сумочку, и стала ею обмахиваться.

- Да что с вами такое? – воскликнул следователь, но я его уже не слушала.

Память услужливо понесла меня по волнам прошлого, в мои четырнадцать лет.

Была математика, я, впрочем, как всегда, с тоской смотрела на доску, и тут дверь открылась, и в класс вошла директриса, а с ней красивый молодой человек.

У меня сердце ухнуло и забилось где-то в горле, когда я его увидала.

Высокий, стройный, с копной золотых волос, и потрясающими зелёными глазами.

- Ребята, у нас в классе новенький, - воскликнула директриса, - его зовут Артем Селиванов, - она окинула взглядом класс, заметила, что я сижу одна, и спросила, - а где Марков?

Бодя в тот день заболел, наша классная объяснила это

директрисе, и она посадила Артема со мной.

Так завязалась наша дружба.

Да, поначалу это была просто дружба, но вскоре она переросла в большое и сильное чувство, причём взаимное.

Два с половиной года я была счастлива, Артем носил мою сумку после уроков, он даже сумел вбить в мою глупую голову математику.

Точные науки я понимала только в тщательно разжёванном

виде, и он приводил математические примеры с любовной

подоплёкой.

Мы целовались, смеялись, а, когда я отвечала у доски, краснела, как маков цвет, вспоминая его примеры, а он лишь невозмутимо улыбался мне. Это были счастливые минуты, и к окончанию школы мы решили, что поступим вместе в институт имени Баумана.

Матери я, естественно, ничего не сказала, поскольку понимала, будет грандиозный скандал. Она мне сразу заявила, что я должна готовиться к поступлению в филологический. В гробу я видала филологию, в белых тапочках. И я рассказала обо всём отцу.

- Ты уверена, что хочешь пойти на факультет энергоустановок и ядерной физики? – озадаченно спросил он.

- Абсолютно, - заверила я его.

- По-моему, тебе любовь в голову ударила, но девчонка в МГТУ – это круто.

Вообщем, папа меня понял, но, когда маман услышала про «бауманку», её чуть инфаркт не хватил. Я ей попыталась объяснить, что люблю Артема, что мы хотим быть вместе, она фыркнула, но отстала.

Ох, как плохо я знала свою мать. Я думала, что она согласилась, но, в один совсем не прекрасный день, когда мы с Тёмой занимались математикой, она прервала наше занятие, и велела Артему уходить.

- Но почему? – тихо спросила я.

- Потому, что у нас будут гости. Я собираюсь сообщить нашим знакомым о твоей помолвке с Дмитрием Северским.

- Что?!!! – подскочила я на месте, - это ещё кто такой?

- Твой будущий муж, - рубанула с плеча маменька.

- Нет! Ни за что! – закричала я.

- А тебя никто спрашивать не собирается.

- Как я могу выйти замуж за человека, к которому не испытываю никаких чувств? – в отчаяньи воскликнула я.

- Ничего, ты быстро в него влюбишься. В него невозможно не влюбиться.

- Нет! Нет! Нет! – кричала я, - ты меня не заставишь!

Но маменька меня не слушала, она выставила Артема, и через два часа я познакомилась с Димой.

Я была в шоке. Мне никогда не нравились самодовольные, яркие красавцы, меня раздражила его бицепсы, его масляный взгляд, который блуждал по моей тонкой талии, и я закатила скандал.

Маман затолкала меня в мою комнату, и мы поругались. Стены сотрясались от наших криков, и, сорвавшись, маман с силой ударила меня по лицу, да так, что у меня кровь хлынула носом.

Я заплакала, маман опомнилась, и стала меня успокаивать, говорила, что желает мне добра, что Дима идеальный вариант, что я её потом благодарить буду.

В таком виде нас и застали Дима и Глеб Никифорович, его отец. Мой будущий свёкр увёл маман, а Дима сел около меня и со вздохом спросил:

- Я тебе не нравлюсь?

- Нет, - коротко ответила я.

- Я помогу тебе, - вдруг заявил он.

- В чём? – удивилась я.

- Дело в том, что я хочу уехать в Штаты, а для этого мне нужен штамп в паспорте. Мы поженимся, а потом, когда я получу разрешение на выезд, разведёмся, и ты выйдешь замуж за своего любимого.

- Ты это серьёзно? – воскликнула я.

- Конечно. Насильно мил не будешь, ты мне понравилась, но заставить тебя любить меня мне не позволяют принципы.

И я ему поверила.

На следующий день я сказала, что выйду замуж за Диму, маман, явно ожидавшая долгой войны, ошалела.

Впрочем, удивились и остальные, но от комментариев воздержались.

За день до свадьбы мне позвонил Артем, я обрадовалась,

хотела ему всё рассказать, но он мне не дал и рта раскрыть.

- Как ты могла? – спросил он убитым голосом, - мне казалось, что наше чувство сильно.

- О чём ты говоришь? Я люблю тебя.

- Да? Не иначе, как из любви ко мне ты выходишь замуж за этого самодовольного мерзавца.

- Я тебе сейчас всё объясню.

- Не надо ничего объяснять, я всё знаю. Ты влюбилась в него с первого взгляда, а я тебе уже безразличен. Прощай, больше мы никогда не увидимся, - что-то такое прозвучало в его

голосе, что заставило меня вздрогнуть.

Но в тот момент я не обратила на это внимания.