- Дело в том, что моя подзащитная, по слухам, лежала в этой поликлинике, - начала я, и осеклась. Тьфу, какую бредятину несу! По слухам!

Адвокат не слухи собирает, а достоверные факты.

- Возможно ли узнать, с каким диагнозом она лежала? – задала я вопрос.

- Девушка, - вздохнул врач, - вам известно такое понятие, как врачебная этика?

- Я знаю, - кивнула я, - но в случае крайней необходимости врачебные тайны нарушаются.

Алексей Васильевич какое-то время смотрел на меня, потом вдруг встал, подошёл сзади, и прошептал:

- За хорошее поведение помогу, - и ухватил меня за пояс

юбки, - красивые у тебя ножки.

Ах, скотина! Да я скорее удавлюсь, чем стану спать с таким, тем более, за информацию. Я запустила руку в карман, куда я предусмотрительно насыпала перец, и швырнула приправу ему в лицо.

Врач схватился за глаза руками, а я, воспользовавшись его замешательством, выбежала из кабинета, и врезалась в какого-то мужчину.

Тот, не ожидая, что в него врежутся, отскочил, забился в угол, и стал биться головой о стену. Ой, мамочки.

- Что здесь творится? – выбежала из кабинета медсестра, увидела меня, сползающую по стенке, бьющегося в припадке больного...

- Ребята, - крикнула она, тут же материализовались двое санитаров, подхватили больного под белы ручки, и увели в только им одним известном направлении.

- Ну, как вы? – участливо спросила медсестра, подходя ко мне.

- Ничего, - прошептала я, - хуже психушки, пожалуй, ничего нет.

- И не говорите, - вздохнула медсестра, - я Тамара.

- Эвива, - дрожащим голосом представилась я, судорожно переводя дух.

- Пойдём, корвалола тебе налью, а то сидишь бледная, как полотно.

Я на подгибающихся ногах пошла за ней.

Мы вошли в маленький кабинет, Тамара усадила меня на стул, накапала корвалола, и протянула мне.

- Пей.

Я покорно выпила эту гадость, и поставила стакан на стол.

- Жуткая у вас работёнка, - вздохнула я.

- Да уж, с психами пообщаешься, сам свихнёшься, - поддакнула Тамара, - чаю хочешь?

- С удовольствием.

Она достала стаканы, налила в них кипяток, опустила пакетики с заваркой, и вдруг до неё дошло.

- А ты вообще кто? – задала она потрясающий вопрос.

Мне стало смешно.

- Адвокат, - улыбнулась я, - мне нужна информация об одной женщине, а ваш главный... – я замолчала.

- Под юбку полез? – Тамара вытащила пачку печенья.

- Прямо в яблочко, - кивнула я.

- Козёл! – высказалась Тамара, - все от этого кобеля плачут. А вы женщина молодая, красивая, неудивительно, что он к вам полез. Угощайтесь.

- Спасибо, - я откусила от печенья, и, понизив голос, спросила, - а вы мне помочь не можете? Я заплачу.

- Сколько? – деловито осведомилась Тамара.

- Двести долларов устроит?

- Триста.

- Хорошо. Мне нужна информация об Анне Бравинской.

- Сейчас, - Тамара встала из-за стола, - вы пейте чай, я быстро.

Обернулась она и в самом деле быстро.

- Держи, - она положила на стол папку с документами, - прячь скорей.

Я запихнула бумаги в сумку, и вынула деньги. Тамара схватила их и сунула их в карман.

- А зачем тебе эта Бравинская? – спросила она, - честно говоря,

ты там, в этих бумагах, ничего не найдёшь. Там одни

анализы, и прочая дребедень, в которой разберётся только

медик. Давай, я тебе всё расскажу. Я помню эту Бравинскую.

- Вы? – изумилась я, - да вы же, наверное, моя ровесница. Больше двадцати пяти не дашь.

- Отличный комплимент, - рассмеялась Тамара, - но мне тридцать пять. Хорошо сохранилась? Ладно, без китайских церемоний

обойдёмся, слушай.

Тамара была в моём возрасте, когда пришла работать в психиатрическую клинику, и Анечка была её первой клиенткой.

Вообще, Тамара не думала, что за её пациенткой, шестнадцатилетней девчонкой, числится что-то страшное. По документам, она пыталась покончить жизнь самоубийством, за что и была отправлена в клинику.

У неё была первая любовь, причём такая сильная, что, когда предмет её чувств отверг её, она попыталась вскрыть себе вены.

Анюта была тихой, лежала на кровати и не произносила ни слова. Тамара от всей души жалела глупышку, ведь та ещё совсем юная. По молодости и по глупости чего только не сделаешь.

Так она думала, пока не случился один инцидент.

Тамара и раньше замечала, что Аня несколько неадекватна, хотя, что я говорю, в психиатрическую больницу адекватного человека вообще не положат.

Но, Тамара была, хоть и молодым, но весьма толковым специалистом. И она быстро сообразила, что никаким психическим расстройством из-за любви и последующей попыткой суицида тут и не пахнет.

Аня была сумасшедшей. Причём по полной программе.

Аня вела себя тихо, видимо, делали своё дело таблетки, но однажды, когда Тамара принесла ей очередную порцию таблеток, Аня вдруг странным, каким-то неживым голосом произнесла:

- Убью!

Тамара отшатнулась, сделала несколько шагов назад, как вдруг, Аня вскочила с кровати, и вцепилась ей в горло.

В первую минуту Тамара оцепенела, и, в ужасе, попыталась отцепить от себя девчонку.

Откуда только в этом хрупком тельце взялось столько силы?!

Силы уже были на исходе, Тамара задыхалась, а глаза девчонки налились кровью. Женщина думала, что это конец, но вдруг у неё второе дыхание открылось, и она, что было силы, ударила больную коленом по животу.

Аня покатилась по полу, а Тамара пулей вылетела из палаты,

и бросилась за санитарами, которые скрутили девчонку, и отправили в отделение для буйных.

Позже, напившись успокоительного, и чуть-чуть придя в себя, она решилась на разговор с главврачом.

- Эта девочка – сумасшедшая, - решительно заявила Тамара, - вы что-то недоговариваете, её сюда положили не из-за попытки самоубийства.

Врач несколько минут молчал, перекладывал бумаги на столе, а потом с горечью произнёс:

- Да, она не самоубийца.

- Так я и знала, - выдохнула Тамара.

- Она не самоубийца, - повторил врач, - она убийца.

- Что?!!! – Тамара так и подскочила на месте, - и оставили убийцу просто так? Да она невменяемая! Если бы она меня убила? Вы что думаете, мне жить не хочется? Если не я,

тогда другой медработник. Как вы могли положить её, как самоубийцу? И лечили её от этого?

- Что вы, нет, конечно. Простите меня, я перед вами кругом виноват, надо было поставить вас в известность, и выдать электрошокёр.

- Да уж, электрошокёр мне бы не помешал, - пробормотала Тамара, потирая шею, - но вы не ответили на мой вопрос? Зачем всё это? Почему вы не положили её с истинным диагнозом?

- У меня есть один друг, - медленно произнёс врач, - он попросил меня полечить Аню...

- Полечить! – фыркнула Тамара.

- Всей правды он мне не рассказал, объяснил только одно, она убийца, причём психически больная, и совершенно неуравновешенная. С семи лет она говорила, что за ней следят, но этому не придали внимания. Мало ли что ребёнок навообразит. Но, боюсь, детским воображением тут и не пахнет. Она уже рождена больной.

- Шизофрения? – уточнила Тамара, - мания преследования?

- Прямо в яблочко. Он только сказал, что Аня чудовище, попросил подержать её в клинике с другим диагнозом. Он не хотел, чтобы дело получило огласку.

- Интересно, - сложила руки на груди Тамара, - он не хотел, чтобы дело получило огласку, но ведь вы сказали, что она убийца. Наверняка её судили, или суд был закрытым? Да даже если и закрытым, всё равно все бы знали, что произошло.

- Ох, боюсь, всё не так просто, - вздохнул врач, - я думаю, что он отмазал её от тюрьмы. Может, свалил всё на невиновного человека, а, может, просто, как там выражаются в милиции? Ага, « глухарь ». Вполне возможно, что дела и не было, а если и было, то его, как нераскрытое, отправили в архив.

- Боже мой! – Тамара прижала руки к щекам, - из всех сумасшедших в этом заведении вы самый больной! Вы положили убийцу в палату для тихих! Неужели вы думали, что она не захочет ещё кого-нибудь убить?