Одной Федоровой было трудно вникнуть во все вопросы партийной жизни губернской организации. Губерния была огромная, равная по своей территории Франции! Конечно, губкому большую помощь могли бы оказать Реввоенсовет и политотдел фронта, но они работали изолированно, без разрешения и советов с нею перебрасывали с работы на работу коммунистов, мобилизовывали и отправляли их на фронт или за пределы губернии.

«Да, главное зло - они, остальное проще и легче», - думала Федорова, в который раз возвращаясь к этой мысли, и все глядела налево от себя, где за столом президиума сидел наглый, улыбающийся Шляпников.

«Мы должны изгнать из Астрахани эту компанию», - сказал ей вчера Киров, и Федорова жила этой надеждой, всю ночь не спала, пробовала читать, курить, штопать носочки сыну - и ничего не могла делать: так было сильно волнение в ожидании конференции.

Слушая выступавших в прениях, она радовалась. Ораторы высказывались по существу, толково и бурно. Чувствовалось, что все с нетерпением ждали выступления членов «кавказской экспедиции».

Некоторые делегаты уже слышали о Кирове, некоторые знали его еще по прошлогоднему кратковременному пребыванию в Астрахани, когда Киров с эшелоном оружия пробирался из Царицына на Северный Кавказ, на помощь нашим армиям.

Федорова знала Кирова всего десять дней. Он пришел в губком партии в день приезда в Астрахань, прямо с вокзала, после разгрузки эшелона «кавказской экспедиции». У Кирова, помнится Федоровой, даже руки были в машинном масле, и тетя Саня принесла горячей воды. Помывшись, он приступил к деловой беседе. Его интересовала обстановка в городе, соотношение сил. Особенно внимательно Киров вникал в работу губкома. Его волновало положение в Реввоенсовете фронта, интересовала работа советских учреждений, судоремонтных мастерских, областного рыбного управления, газеты «Коммунист» и даже… пекарен. (Сколько выдают хлеба на день? Какой выпекают хлеб? Когда открываются пекарни? Успевают ли рабочие еще до работы получать хлеб?) Лишь в конце беседы, затянувшейся до позднего вечера, Киров спросил о погоде. (Другие обычно начинали с погоды.) Да и погода - морозы и снегопады - заинтересовала его неспроста. Удастся ли на машинах проехать калмыцкую степь? Не застрянет ли экспедиция в пути?..

Выйдя на трибуну, Киров сказал, что он не собирается делать второго доклада или содоклада, а хочет, как и другие делегаты, высказать свои замечания о положении в Астрахани.

Киров рассказал о пермской катастрофе, о сдаче Перми белым и предупредил общегородскую конференцию, что такая же катастрофа может произойти и в Астрахани, если каждый коммунист и вся Астраханская партийная организация в целом не сделают нужных выводов и не изменят существующую практику руководства партийной, военной и хозяйственной жизнью города и края.

Слабостью партийного руководства Киров объяснял бездеятельность советских и хозяйственных учреждений города, факты бюрократизма, казнокрадства, морального разложения, засоренность учреждений меньшевиками, эсерами, «левыми» коммунистами, белогвардейцами, бывшими рыбопромышленниками и торговцами.

- Да, в Астрахани создалась сложная политическая обстановка. Работать здесь нелегко, - сказал Киров. - Многие трудности еще происходят из-за недостатка продовольствия. Население вот уже который месяц получает на день по фунту хлеба. Нет сахара, масла, круп и других продуктов. Это ведет к спекуляции на базарах, к вакханалии цен. Продовольственным затруднением пользуется враг. Он ведет тайную и открытую агитацию против Советской власти. Устраивает мятежи. Неудачи на фронтах, неудачи на Северном Кавказе, отход Одиннадцатой армии на Кизляр создают дополнительные трудности. Враг наглеет с каждым днем. Он надеется на помощь Деникина, Колчака, англичан и получает эту помощь. Астрахань - город особенный, со своей историей. Здесь до сих пор еще много крупных рыбопромышленников, калмыцких воротил, персидских и бухарских купцов, много тысяч мелких торговцев, промышляющих рыбной торговлей, скупкой и продажей скота, кожи, шерсти, фруктов и вина… Ко всему этому город в последние месяцы превратился в перевалочный пункт контрреволюции: сюда со всех концов России понаехали бывшие фабриканты, заводчики, крупные чиновники, бывшие офицеры, темные дельцы и авантюристы, надеясь через калмыцкую степь или через Каспий перебраться в богатые хлебом и другими продуктами города Северного Кавказа, под крылышко Деникина, на помощь Добровольческой армии. Да, все это правда. Но следует прямо сказать, что астраханские коммунисты слабо борются со всем этим злом, а порой и мирятся с ним.

Киров резко говорил о работе коммунистов Реввоенсовета Каспийско-Кавказского фронта и камня на камне не оставил от практики руководства Реввоенсовета боевыми действиями своих армий.

- Надо думать, что, если не удастся остановить Одиннадцатую и Двенадцатую армии в районе Кизляра, они отступят в Астрахань: других населенных пунктов нет между этими городами. Что же делается в Астрахани для помощи армии? - обратился Киров к конференции. - Ничего! В городе не знают даже действительного положения дел на фронте!

Киров огласил телеграмму, которую Орджоникидзе отправил на имя Ленина, и сказал, что председатель Реввоенсовета фронта Шляпников сознательно скрыл ее от астраханских коммунистов.

- Позор! - послышалось из последних рядов.

- Это ложь! - выкрикнул Шляпников.

- Позор! - на этот раз прокатилось по всему залу.

Шляпников проворно вскочил с места, прокричал Кирову:

- Это ложь!.. Не имеете права вмешиваться в дела Реввоенсовета!.. Я подчинен Ставке!.. Не Астраханскому губкому!..

Но Киров, обернувшись к президиуму, спокойно и гневно продолжал:

- А мы вас критикуем! И не только критикуем, но и обвиняем Реввоенсовет и вас, в частности, как председателя, в том, что вы развалили всю работу на фронте. По вашей вине гибнут тысячи бойцов Одиннадцатой армии! - В голосе Кирова прозвучали металлические нотки. - И не только в армии вы развалили работу, но и в городе. Во всех учреждениях вы затевали склоки, насаждали подхалимство и угодничество, заглушали самодеятельность и инициативу масс, игнорировали все законы и постановления Советской власти. Но и это не все! Вы создали невыносимые условия для работы молодой губернской партийной организации. Партия не простит вам этого!

В заключение Киров сказал, что считает нецелесообразным дальнейшее пребывание Шляпникова на посту председателя Реввоенсовета фронта и оставляет за собой право обратиться в ЦК с требованием об отзыве его из Астрахани, если этого не сделает общегородская партийная конференция.

Это заявление Кирова делегаты конференции встретили аплодисментами.

Большое место в своей речи Киров уделил продовольственному вопросу, и в особенности рыбной проблеме.

- Астрахань до революции давала одну треть всей рыбной продукции России, - сказал он. - Почему же сейчас в городе нет рыбы? А происходит это потому, что на многих промыслах еще хозяйничают бывшие их владельцы и приказчики. Они саботируют постановления Советского правительства о национализации рыбной промышленности, прячут или сознательно портят орудия лова, угоняют к англичанам или топят в Волге рыбницы, шаланды и баркасы, ведут контрреволюционную пропаганду среди ловцов. Кое-кто им помогает и в Астрахани.

Киров потребовал от астраханских большевиков изгнать с промыслов бывших хозяев, укрепить аппарат областного рыбного управления, смело выдвигать на руководящую хозяйственную работу способных людей из рабочего класса, из среды самих рыбаков.

После перерыва выступил Шляпников.

Он вышел на трибуну с ворохом заметок, справок, с папками переписки с командованием 11-й армии, которые ему срочно привезли из Реввоенсовета. Вид у него был победоносный и наглый. Наглость во многих случаях помогала ему в жизни. Вот и сейчас, вместо того чтобы признать свои ошибки, он стал нападать на всех, начиная с Федоровой и кончая Кировым.