— Истец! — строгим голосом обратилась судья, довольно молодая женщина с красивой прической и блеклым лицом. Она гордо возвышалась за столом в черной судейской мантии, недавно введенной в моду по западному образцу. — Что вы можете сообщить суду по существу дела?

Речь русского менеджера фирмы «Special Delivery Adaption Service» Александра Тимпанова была пламенной и многословной. Он взывал к справедливому суду и к совести собравшихся. Он называл девушку, напавшую на него в темном подъезде, разъяренной стервой, которая вымогала у него деньги, угрожая ножом.

— Ваша честь! — так начал он. — Я знаю подсудимую почти полгода. Она обратилась ко мне, умоляя избавить ее от нажитого вне брака, еще не родившегося ребенка. Мне, как порядочному человеку, ваша честь, в силу данного мне воспитания и твердых моральных установок, претит заниматься подобными делами. Но как известно, в последние годы возросло число матерей-отказниц, оставлявших своих детей в роддомах или, что бывает так же нередко, избавляющихся от своих детей после родов насильственными методами. Вспомните страшные строчки уголовной хроники — сколько хладных детских трупов находят в мусорных баках! Мне не хотелось, чтобы родившийся сын Жанны Степанковой испытал бы столь страшную судьбу, и потому я принял решение содействовать отправке подсудимой за рубеж, чтобы ее сына могли усыновить обеспеченные люди. Наша фирма, как записано в ее уставе, занимается оказанием услуг по усыновлению в Штатах. Но речи о продаже детей и быть не может! Мы просто находим маленьким отверженным существам новую любящую семью. Жизнь только что родившегося человека является приоритетом для нас!

Естественно, что, как и любая фирма, находящаяся на самоокупаемости, «Special Delivery Adaption Service» требует от новых родителей оплаты некоторых услуг по содействию в решении их проблем. Как вы могли убедиться из представленных документов, ваша честь, медицинские услуги, услуги адвоката, проживание в чужой стране — все это требует денег, больших денег! Наши клиентки зачастую находятся в стесненных обстоятельствах и не в состоянии оплатить все это. Кроме того, всем им даже даются карманные деньги (расписка в получении их представлена суду). Более того, если здоровье клиентки, безразлично — психическое ли, физическое ли, нарушено в процессе родов, мы выплачиваем нашим клиенткам деньги на последующее лечение. Расписка в получении денежных средств подсудимой прилагается.

Далее. Естественно, осуществить столь долгий и дорогостоящий процесс, включающий оформление загранпаспорта, визы, перелет в США, родовспоможение клиентки, невозможно без ее добровольного согласия. У суда, очевидно, нет оснований сомневаться в том, что это согласие было получено. Вы видите на фотографиях, как Степанкова добровольно передает ребенка новой семье. Кроме того, по законам штата Луизиана была проведена психиатрическая экспертиза роженицы, которая свидетельствовала, что подсудимая на момент экспертизы находилась в здравом уме и твердой памяти и решилась на этот шаг целиком добровольно, под давлением только личных обстоятельств.

Подсудимой в процессе оформления документов были объяснены ее права и права ее ребенка (расписка в том, что она ознакомлена со своими правами, имеется в деле). По законам штата Луизиана роженица в случае отказа от ребенка имеет право на пять дней на размышление. Как мы видим, ваша честь, из даты подписания документов на усыновление, все эти требования были выполнены, срок выдержан, и только после этого подсудимая вернулась в Россию.

Однако, оказавшись дома, подсудимая, очевидно, одумалась. Она поняла оказанную ей помощь как деловую сделку, сделку по продаже ребенка, и решила, что продешевила. Тогда она потребовала у меня денег, хотя не имела на это ни юридического, ни морального права. Когда подсудимая поняла, что ее претензии являются необоснованными и деньги она не получит, она попыталась получить их откровенным разбоем и насилием.

Она напала на меня в подъезде. Возможно, подсудимая хотела напугать меня. А возможно, и убить. Об этом знает лишь она сама. Я не хочу обсуждать моральную сторону ее поступков, Бог ей судья!

Но вдумайтесь, ваша честь, в тайную подоплеку ее душевных движений: за деньги она продала жизнь своего ребенка, а теперь из-за тех же денег решила отнять жизнь у человека, который честно хотел помочь ей в трудную минуту, то есть у меня. Но я не хочу судить ее за это… Бог ей судья!

Несколько пар внимательных глаз с любопытством и ужасом буравили сидевшую на скамье подсудимых красивую девушку. Неужели под столь привлекательной внешностью таилась жадная до денег, безжалостная душа, для которой человеческая жизнь, в том числе и жизнь ее ребенка, имела вполне конкретный денежный эквивалент?

— Вызывается свидетель со стороны обвинения, — громогласно провозгласила судья. — Шумко Алевтина Евгеньевна.

В зал вошла дежурная по комнате матери и ребенка Киевского вокзала. После необходимых формальностей она заняла свидетельское место.

— Что вы можете сообщить суду по существу дела? — строго обратилась судья.

— Я… Я не знаю… — Глаза Алевтины испуганно забегали по сторонам. — Она приходила ко мне, требовала Сашу… То есть, извините, истца… А я не знаю, я что… Ну, я позвонила ему, я ж не знала, что она удумала…

— Свидетельница, расскажите по порядку, как вы познакомились с подсудимой, при каких обстоятельствах, зачем она к вам приходила. Все, что вам известно по данному делу.

— По данному делу… Ну да, познакомились мы с ней так. Она сама пришла к нам на вокзал, в комнату матери и ребенка, я там дежурю, сутки — трое. Беременная она была, я ее пожалела. Без денег, голодная. Накормила я ее. А она мне говорит: от ребеночка хочу избавиться, вот не успела аборт сделать, затянула. У нее уже семь с половиной месяцев было… Я ей говорю, не надо ничего с ребеночком делать, пусть дитя жить будет. Она мне: изнасилованная я, говорит, не нужен мне ребенок. Я ей: ну, лучше уж отдать его в добрые руки. Ну и свела его с Сашей. А больше все, ничего не знаю, как там у них было… Мое дело было помочь человеку, чтобы все это, не дай Бог, смертоубийством не закончилось, чтоб ребеночек жил да радовался!

— Ваша честь, у меня вопрос к свидетельнице Шумко, — выступил адвокат защиты. — Вы получили деньги за знакомство Степанковой с Тимпановым?

— Нет, я… Нет, какие деньги!.. Я же по доброте душевной… — Алевтина забегала глазами.

— Степанкова утверждает, что вы получили деньги от Тимпанова. Он и ей предлагал заняться подобным родом деятельности.

— Да кто говорит-то это! — вскочил с места Саша. — Она видела? Где? Когда? Сколько? Сказать можно все, что угодно, а свидетели передачи денег где?

— Истец, ведите себя прилично в зале суда, — строго обронила судья. — Степанкова, чем вы можете подтвердить факт передачи денег Шумко?

— Ничем. — Жанна едва выдохнула свой ответ. — Просто он и мне предлагал…

Вызвали других свидетелей обвинения.

— Для дачи свидетельских показаний вызывается Кудратова Дарья Кузьминична!

В зал вошла седовласая женщина в платочке, по виду — пенсионерка. Она жила в доме, где до отъезда в Штаты обитала Жанна.

— Свидетельница, что вам известно по существу дела?

— По шушшеству ничего мне не известно, — поведала пенсионерка. — Девушку эту, — она указала пальцем на низко склонившую голову Жанну, — я давно уже видела, с полгода назад. Она тогда еще с животом ходила, в нашем доме жила. И этот, — она показала пальцем на Сашу, — часто к ней бегал. Я еще, грешным делом, думала, сожитель ее или полюбовник. А потом она исчезла. Долго ее не было, несколько месяцев. Вместо нее какая-то другая беременная поселилась, баба такая, уже в летах, дородная. Потом месяца полтора назад из магазина иду, гляжу, стоит в подъезде. И так глазюками своими на меня зырк! Смотрю, живота уже нет. Где ж ребеночек, думаю… Мать, она с грудничком завсегда ходит, как привязанная. Вон оно што, теперь поняла, продала она своего ребеночка капиталистам проклятым…