— О чем ты? — с невинным видом заявила Джессика, хотя дыхание у нее участилось, а сердце забилось в груди сильнее. — Представления не имею, о чем ты.

— Все-то ты прекрасно понимаешь, но я буду рад разъяснить тебе, если что непонятно, не на словах, а на деле.

И мужчина продолжил играть в ту самую игру, начало которой положила их первая ночь любви в отеле «Винторп».

Прежде чем муж увлек Джессику наверх, она бросила взгляд на заголовки газет, сообщающие о достижении компромисса. Этот компромисс в определенном смысле спас их брак. Примирение противоречащих друг другу убеждений привело к внезапной вспышке страсти. Сайласу и на этот раз удалось вознести жену на вершину блаженства, но ведь супруги в определенном смысле олицетворяли собою разделенную страну. Как они поладят друг с другом, если в конечном счете разразится война?

Глава 49

— Извините, что отрываю вас от чтения, миссис Джессика, но пришел мистер Хендли, — сказала Мэдди своей госпоже. — Он говорит, что ему срочно надо поговорить с вами.

После обеда Джессика обычно уединялась в гостиной рядом с кабинетом своего мужа и читала.

— Ладно, Мэдди. Передайте, что я спускаюсь, — обрадованно заявила хозяйка.

Признаться, Джессике несколько не хватало общества учителя ее сына после того, как Хендли перебрался из предоставленной ими комнаты в номер гостиницы, располагавшейся недалеко от школы.

— Приготовь пока чай, если не трудно. Возможно, он немного у нас задержится.

Джессика нашла, что визит Гая Хендли сейчас как нельзя кстати. Она сделала пометку в том месте, где прервала свое сегодняшнее чтение перевода на английский язык «Рассуждений о самом себе» Марка Аврелия. Книгу эту недавно прислала ей Сара Конклин. Джессика считала, что лучшего собеседника для обсуждения философских взглядов римского императора, чем Гай Хендли, просто не существует. Каким гуманным и мудрым императором был этот человек! Последний великий правитель Римской империи. Его помнят благодаря социальным реформам и законам, которые дали женщинам и рабам больше прав и предоставили лучшую защиту от произвола. Те, кто умничает в залах заседаний, начиная от Вашингтона и заканчивая маленькими городишками вроде Хоубаткера, могли бы поучиться кое-чему у Марка Аврелия: «Помни, что изменить свое мнение и следовать тому, что исправляет твою ошибку, более соответствует свободе, чем настойчивость в продвижении своей ошибки».

Стоило бы это помнить лидерам, которые считают, что на оппозиционеров надо надеть намордники, а то и повесить их всех на ближайшем дереве!

Спускаясь по лестнице, Джессика вдруг остановилась. С какой стати Гаю Хендли приходить к ней в будний день, когда в школе должны идти занятия? О Боже! Не случилось ли чего с Томасом?

Ускорив шаг, она вошла в гостиную. Гай Хендли, не сняв пальто, стоял перед камином, уставившись на пламя, которое весело пылало, разгоняя ноябрьский холодок. Трость и шляпа лежали на столе у него под рукой. Видно было, что задерживаться здесь он не собирается.

— Что-то с Томасом? — застыв в дверном проеме, спросила Джессика.

Гай Хендли резко развернулся. При виде его лица рука женщины сама собой потянулась к горлу. Ничего хорошего такое выражение лица не предвещает. Бывший Учитель Хьюстон-авеню сделал шаг ей навстречу и поднял руку в успокаивающем жесте.

— Нет… нет. Извините, мой вид послужил тому, что вы неправильно интерпретировали мой внезапный приход.

— Где Томас?

— В школе с другими учениками. Я оставил их с моим помощником. Сюда я пришел по очень важному делу. Времени у меня очень мало.

Джессика с видимым облегчением опустилась в ближайшее кресло. Принесенную с собой книгу Марка Аврелия она положила на столик.

— Так в чем же дело? — справляясь с одышкой, спросила она.

— Джессика! Мне нужна ваша помощь.

Гай Хендли никогда прежде на называл ее по имени. Женщина подумала, что он никогда бы этого не сделал, если бы не находился в крайней степени нервного возбуждения.

— Если смогу, помогу, — ответила она.

— Я…

Мужчина выглянул в пустой вестибюль и, подойдя к двери, прикрыл ее тяжелые створки.

— Боже всемогущий, Гай, — тихо произнесла Джессика. — В чем дело?

— Я хочу, чтобы вы помогли мне спрятать беглого раба.

От изумления женщина приоткрыла рот. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла заговорить.

— Раба Лоримера Дэвиса?

— Да. Мистер Дэвис продал его жену плантатору из Хьюстона. Человек сбежал, надеясь ее разыскать. Я спрятал его в сарае при школе, но долго оставлять беглеца там не получится. Я понимаю, что очень рискую, придя к вам. Если вы не хотите мне помочь, то по крайней мере, прошу вас, не говорите никому о нашем разговоре.

— Вы аболиционист?

— Да.

— Я так и думала! — с победным видом хлопая рукою по подлокотнику кресла, заявила Джессика. — Вы член Подпольной железной дороги?

— Да.

Джессика вскочила на ноги.

— Позвольте пожать мне вашу руку. Я тоже придерживаюсь ваших взглядов. Что мне следует делать?

Женщина видела, что Гай Хендли очень тронут. Мужчина пожал ей руку.

— Вы можете спрятать этого человека, его зовут Иезекииль, в моей старой квартирке над каретным сараем, пока я не найду для него другого безопасного места? — спросил Гай.

— Думаете, там безопасно?

— У вас беглеца будут искать в последнюю очередь.

Мысли встревоженно запрыгали у Джессики в голове. Она вспомнила о том дне в Виллоушире, когда они с Вилли Мей прятали Джаспера в беседке. Люди отца обыскали каждое строение на плантации, не догадавшись, что беглый раб может прятаться так близко к Большому Дому. С этой точки зрения место было выбрано как нельзя лучше. Из окна на фасаде здания открывался хороший обзор авеню, на противоположной стороне которой виднелась веранда городского дома Лоримера Дэвиса. Что за ирония!

— Вы правы, — согласилась Джессика. — Я согласна. Перевозка его сюда трудностей не вызовет. После того как в школе закончатся уроки, обещаю заехать и забрать Иезекииля.

Гай тряхнул головой. Напряженное выражение лица растаяло в улыбке.

— Вы удивительная женщина, Джессика Толивер. Я был уверен, что могу вам доверять. Я бы тоже предложил такой вариант, вот только не знаю, что делать с Томасом. Он ведь тоже вернется сюда после школы.

— Ненадолго, — ответила Джессика. — Томас переоденется, оседлает свою лошадь и поедет с друзьями в Сомерсет. Мой сын и его отец не вернутся домой до вечера.

— А как же слуги?

— Уверена, что они ничего не расскажут Сайласу и уж точно — Томасу, даже если случайно увидят Иезекииля. Они знают, что сбежал раб. Я слыхала, как Мэдди молилась сегодня утром о том, чтобы ему сопутствовала удача.

Джессика подумала, что, слава Богу, в ее доме нет еще одной Лулу. Женщина заблаговременно позаботилась об этом.

— Великолепно, — беря в руки шляпу и трость, подытожил Гай. — А теперь мне надо идти. Я не хочу оставлять беглеца надолго — боюсь, что кто-нибудь может случайно его увидеть. Джессика! Миссис Толивер… Смогу ли я вас когда-нибудь отблагодарить в полной мере? Если все пойдет так, как запланировано, я заберу Иезекииля через несколько дней.

— Вы, надеюсь, понимаете, что с вами будет, если они обо всем узнают? В лучшем случае вас выгонят из города.

— Знаю, но все это ерунда по сравнению с тем, что в случае неудачи ждет Иезекииля.

— Вы храбрый человек, Гай Хендли. Можете называть меня просто по имени.

Сразу же после того, как учитель покинул ее дом, Джессика отослала Мэдди к Бесс Дюмон с просьбой одолжить используемых в кулинарии трав, которые не росли у Толиверов.

— А что такое анис? — озадаченно нахмурилась Мэдди. — И что мне с ним делать?

— По вкусу он напоминает лакрицу. Я собираюсь добавить его в тесто, когда буду печь печенье.

— Вы, миссис Джессика? Вы ведь уже давным-давно ничего не печете.