ГЛАВА 9

В надвигающихся сумерках, пробираясь в потоке машин, они ехали к Бульвару Заходящего Солнца. Со всех сторон на них смотрела все с тех же рекламных щитов задумчиво-серьезная героиня Джастины. Но сейчас, в свете переливающихся всеми цветами радуги гирлянд, выглядела она еще прекраснее. Лимузин не доехал до «Синемарамы» не менее двух кварталов, а бульвар уже оказался запружен машинами, брошенными в полном беспорядке, и даже здесь собралась толпа. Подъехав поближе, Джастина увидела, что два больших вращающихся прожектора освещали небо над куполом «Синемарамы». Полиция с трудом сдерживала толпу поклонников, заполнивших тротуары. Люди мечтали хоть краем глаза взглянуть на любимых кинозвезд. Над площадью стоял громкий гул людских голосов, то тут, то там весело сверкали фотовспышки. Джастина, в сопровождении Лиона, Джимса и Мэри выбралась из машины и пошла сквозь строй полицейских, едва сдерживающих ревущую толпу, в сторону кинотеатра. Слыша, что в толпе то и дело звучит ее имя, Джас внутренне ликовала оттого, что ее так тепло встречают. Наконец, они добрались до высокой мраморной лестницы, ведущей в чрево этого огромного кинодворца. Поднявшись на верхнюю ступеньку, Джастина остановилась, повернулась к собравшимся внизу поклонникам, помахала им рукой и поблагодарила за их внимание широкой очаровательной улыбкой. В ответ раздался многоголосый восторженный рев собравшихся. В фойе стояла телекамера и репортеры торопились, пользуясь удобным моментом, взять короткие интервью у знаменитостей, неспешно прогуливающихся и ведущих профессиональные разговоры. Повсюду суетились фоторепортеры со вспышками, спеша запечатлеть глубокие декольте и длинные ноги, маршировавшие перед ними. Стив, глава рекламного отдела кинокомпании, был доволен проведенной работой. Все, что он замыслил, удалось осуществить как нельзя лучше, и все шло великолепно. Механизм, запущенный им, работал как часы. Вскоре начали прибывать и другие знаменитости. Женщины были великолепны в своих изумительных дорогих вечерних туалетах. Лица их лучились широкими белозубыми улыбками. Мужчины прибывали в смокингах и шикарных костюмах. И всех их, знаменитых и любимых, приветствовала торжествующими криками собравшаяся у кинотеатра толпа. До начала показа оставалось десять минут, и Джастина уже собралась было отправиться в зал, чтобы занять почетное место рядом с Джессом Мейджером в первом ряду, когда к ней подошел один из служащих и, извинившись за то, что ему пришлось побеспокоить ее, сказал: — Только что позвонили из отеля. Просили передать: вас разыскивает Барбара. Она в Провиденсе и просит, чтобы, как только у вас будет свободная минута, вы срочно перезвонили ей. Девушка просила особо передать, что это очень срочно и важно. Телефонистка из отеля сказала, что голос ее звучал очень встревоженно во время разговора. — Спасибо, молодой человек, — поблагодарила его Джастина, улыбнувшись. Потом она подошла к Лиону и сказала: — Лион дорогой, из Провиденса звонила Барбара. Она не смогла найти нас и передала, что просит срочно, безотлагательно перезвонить ей. Телефонистка передала от себя, что голос ее звучал очень тревожно и расстроенно. Я почему-то ужасно волнуюсь. Вдруг у нее что-нибудь случилось? Джастина и Лион, не зная, что и думать, так как в голове уже роились всевозможные, даже самые ужасные предположения, чуть ли не бегом продираясь сквозь толпу, окружавшую их, бросились в кабинет администратора. Джас тут же сорвала с телефона трубку и стала лихорадочно и торопливо набирать номер дочери. Барбара сняла трубку после первого же гудка. — Слушаю, — раздался ее усталый, тихий голос. — Барбара милая, мне передали, что ты просила срочно перезвонить. Меня только сейчас смогли разыскать. Что случилось, Барбара?! Твой звонок так напутал нас! — Мамочка... — начала было Барбара, но слова ее прервались глухими рыданиями. От предчувствия беды в глазах Джастины все померкло. — Барбара милая, ради бога! Что произошло?! — закричала она в трубку. — Ну, говори же! Говори! — Мамочка, — взяв себя в руки, тихо проговорила девушка, — сегодня ночью убили Макса. Милая, любимая, приезжай скорее! Я не знаю, что делать! Меня тоже могут убить. Если ты не поторопишься, то можешь уже не застать меня в живых. — Хорошо, дорогая, успокойся, — произнесла Джастина, пытаясь сообразить, что же ей дальше делать. — Мы с папой сию же секунду отправляемся в аэропорт. Сиди в квартире и жди нас. Все будет хорошо, дорогая. Не отвечай на телефонные звонки, никуда не выходи и никому, кроме нас, не открывай дверь. Джастина повесила трубку и повернулась к мужу. Лион, глядя на враз побелевшую и постаревшую жену, тревожно спросил: — Джас, что произошло? — Сегодня ночью убили Макса. Девочка в истерике. Она уверяет, что если мы сейчас же не отправимся к ней, то ее могут убить тоже,— голос Джастины прерывался, губы не слушались ее. Лион быстро подошел к телефону и, позвонив в аэропорт, заказал два билета на ближайший же рейс. Не сообщив никому о своем уходе, несчастные супруги покинули кинотеатр через черный ход и, сев в машину, бросились в аэропорт, умоляя водителя ехать как можно быстрее. Джастина и Лион успели как раз вовремя. Едва они заняли свои места в салоне, тут же убрали трап, и уже через несколько минут самолет взмыл в воздух. Джастина не находила себе места. Она не видела и не слышала ничего вокруг себя. Лион пытался успокоить ее, хотя и сам чувствовал себя не лучше. — Ничего, Джас милая. Мы успеем. Все образуется. Все будет хорошо. Но Джастина, вдруг не выдержав волнения и напряжения, разрыдалась, заставив окружающих ее людей в тревоге и недоумении обернуться. К ним подошла услужливая стюардесса и спросила, обратившись к Лиону: — Что-то случилось? Вашей даме плохо? Может быть, нужна какая-то помощь? — Вы можете помочь лишь тем, что принесете какое-нибудь успокоительное, — ответил Лион, и девушка быстро удалилась по проходу. Через несколько минут она вернулась, неся в руках коробочку с таблетками. Выпив принесенное ей лекарство, Джастина немного успокоилась. Однако взгляд ее был устремлен в одну точку, она была бледна как полотно, и Лион, обратившись к ней и не получив ответа, понял, что жена ничего не слышит и не воспринимает слова, которыми он безуспешно пытался успокоить ее. В салоне самолета работали несколько телевизоров. Скучающие пассажиры, коротая время, смотрели программу новостей. Лион бездумно, совершенно не воспринимая то, что говорили дикторы и репортеры, смотрел в мелькающее на экране изображение. И вдруг сердце его оборвалось. Лион подался вперед, внимательнее всмотрелся в экран, а затем схватил наушники и, добавив громкость, стал слушать, что говорит корреспондент, пытаясь еще убедить себя, что это ему только показалось, что, присмотревшись повнимательнее, он поймет, что жестоко ошибся. «Сегодня в восемь часов вечера у входа в художественную галерею, на открытии собственной выставки была убита молодая талантливая художница Элен Брэндон», — произнес, пристально глядя прямо в глаза Лиону, репортер. На экране прыгали кадры. Улыбающаяся Элен; Элен, входящая в стеклянные двери; Элен, лежащая на асфальте в луже крови... Больше Лион уже ничего не слышал. Он сидел, не в силах пошевелиться, закрыв глаза. «Боже мой! — думал он. — Все рушится. Мир рушится. Жизнь кончается». Он открыл глаза и посмотрел на Джастину, которая сидела, словно окаменев, и не отрывала остановившегося взгляда от телевизора. — Господи, Лион, за что?!

*

Барбара сидела в своей темной пустой квартире, не зажигая свет. Целый день она мучилась ожиданием, пыталась дозвониться до матери, и когда Джастина, наконец-то, перезвонила сама, нервы девушки не выдержали, и она разрыдалась, пытаясь сообщить матери о происшедшем. Сейчас Барбара не находила себе места в ожидании приезда родителей. Временами она приходила в ужас, думая о том, зачем она сидит здесь. Ведь ей приказано убираться из города. Но настроение ее менялось, и девушка решила, что не тронется с места, пока не дождется родителей. Пусть придут и убьют ее, если успеют. Все равно жизнь уже кончена. Она прилегла на диван, свернувшись клубком, и лежала, глядя в потолок остановившимся взглядом. Уставший, истощенный переживаниями организм взял свое, и девушка не заметила, как погрузилась в тяжелый, беспокойный сон. Скорее, даже не сон, а полузабытье. Разбудил ее громкий и резкий телефонный звонок. Не понимая, где она находится, с трудом открыв глаза, девушка встала и сняла трубку. Голос, прозвучавший на другом конце провода, заставил ее вздрогнуть. — Мисс Хартгейм, с вами говорит Джакопо Салотти. Включите, пожалуйста, телевизор на программу новостей. Девушка взяла в руки пульт дистанционного управления, нажала на кнопку и устремила встревоженный взгляд на экран. То, что предстало ее взору, повергло Барбару в ужас и отчаяние. Ей захотелось умереть. На экране крупным планом, так, что видны были заострившиеся восковые черты лица, застывшего в немом удивлении, распростертая на тротуаре, залитая собственной кровью, лежала ее сестра Элен. — Нет! — в отчаянии закричала девушка, все еще сжимая в руках телефонную трубку. — Нет!!! Нет!!! Вы же обещали мне! Вы же сказали, что это будет человек, которого я совсем не знаю!!! — кричала Барбара в трубку. На другом конце провода спокойный, холодный голос произнес: — Мисс Хартгейм, я всегда выполняю свои обещания. Но, скажите на милость, неужели вы на самом деле полагаете, что знали свою сестру? — и Салотти, не сказав больше ни слова, повесил трубку. Услышав короткие гудки, девушка в отчаянии и истерике швырнула телефон в стену и бросилась на диван, громко, безутешно разрыдавшись. Ее заставил очнуться громкий, нетерпеливый звонок в дверь. «Может быть, это пришли мои убийцы», — безучастно подумала девушка, спокойно подходя к двери и открывая замок. Но когда дверь распахнулась и она увидела стоящих на пороге родителей, Барбара, не выдержав напряжения, копившегося в ней, бросилась к матери и вновь разрыдалась. Не дав родителям произнести ни слова, она, захлебываясь слезами, начала рассказывать, обрушивая на них все случившееся. — Мама, я убила Элен! — кричала она. — Это все из-за меня! Я убийца!!! Джастина, с трудом взяв себя в руки, стала успокаивать дочь, гладя ее по волосам, целуя заплаканное лицо и запавшие глаза. — Милая, успокойся. Возьми себя в руки. Все будет хорошо. — Нет! Хорошо уже никогда не будет! Ничего не вернуть! Успокаивая дочь, Джастина и Лион приходили в ужас от того, что с ней стало. Состояние ее менялось резко и неожиданно. Она то начинала кричать и биться в истерике, а то вдруг успокаивалась и начинала говорить совершенно неживым, безучастным ко всему голосом, но речь ее все время была сбивчивой и прерывистой. И Джастина с трудом могла понять, что же говорит ей дочь. — Они сказали, что должны убить вместо меня другого человека. И убили Элен! Боже мой, пусть будет проклят тот день, когда я появилась на свет! Все из-за меня! Я — убийца! Они обещали, что это будет человек, которого я не знаю. Макс! Элен! Я должна уехать отсюда, иначе меня тоже убьют! — и тут же заговорила тихо и безразлично: — Пусть убьют. Я должна умереть. Мне не пережить всего этого. Все на моей совести. — Барбара, доченька, успокойся. Сейчас папа закажет билеты, и мы уедем отсюда. Вернемся в Дрохеду, и там все будет хорошо. Мы сходим к хорошему врачу, и все забудется. Ты начнешь жить снова. — Я не хочу жить. Мне не вынести... Лучше бы они убили меня! — после этих слов девушка замолчала. Лион, поняв, что нужно действовать, решительно и твердо подошел к телефону, который валялся на полу, поднял его и, убедившись, что тот работает, начал набирать номер. Заказав билеты, он прошел по квартире и, увидев лежащие на столе документы дочери, взял их с собой. Джастина помогла Барбаре одеться, сама с трудом удерживая себя на грани истерики. Они вышли из квартиры и вызвали лифт. Когда Лион повернул ключ и запер дверь, кабинка достигла их этажа. Спустившись вниз и выйдя из подъезда, Лион помог женщинам сесть в машину, а сам занял место рядом с водителем. И все время, что заняла у них дорога до аэропорта, Барбара не произнесла ни слова. Она замкнулась в себе, полностью отрешившись от мира.