На какое-то мгновенье я задумалась об этих людях, о том, как они живут, но вскоре наш самолет подрулил к терминалу, и я потеряла их из виду. Терминал представлял собой современное здание из бетона высотой примерно в три этажа. После приземления внимание мое сосредоточилось на детях.

Держа на руках Иман, я следила, чтобы Фатима оставалась рядом со мной, и жестами велела сыновьям держаться поблизости. Началась сутолока. Все старались побыстрее пробраться к дверям и сойти вниз по трапу, который сотрудники аэропорта уже подкатили к самому выходу.

Едва переступив порог самолета, я заметила высокую фигуру мужа, стоявшего возле длинной черной машины — такие обычно вызывают ассоциации с VIP-персонами. Вооруженные до зубов охранники кружили рядом. Стекла машины были затемнены для защиты от посторонних взглядов — это семейная традиция бен Ладенов. Несколько похожих машин выстроились в ряд возле первой. Все они ожидали прибытия большой семьи мужа, чтобы отвезти в наше новое жилище.

Я подошла к мужу. Я знала его достаточно хорошо и без слов поняла: он испытывает огромное облегчение оттого, что мы добрались благополучно. Мы обменялись лишь кивком и обычными приветствиями. Мусульманские мужчины и женщины не выражают свои эмоции и не прикасаются друг к другу на публике, даже если женаты уже много лет и дали жизнь стольким детям.

Всё было устроено заранее. Муж являлся достаточно влиятельным человеком, и нашей семье не пришлось сталкиваться с нудными формальностями паспортного и таможенного контроля.

Как только все расселись по большим черным машинам, машины охранников окружили наш караван, и мы помчались на всей скорости. Мои девочки радостно скакали по всей машине, избавившись наконец от стесняющих движение ремней безопасности, а я время от времени поглядывала в тонированное окно, стараясь получше рассмотреть Хартум.

Вскоре мы въехали в фешенебельный район города, и я увидела много красивых, недавно построенных домов. Я знала, что мы поселимся в этом районе — богатом пригороде Хартума, известном как Аль-Рияд Вилладж. Дома там были почти одинаковыми по размеру и стояли совсем близко друг к другу.

Усама выбрал четыре дома в Аль-Рияд Вилладж для своей семьи и охраны, нанятой для нашей безопасности. Тот, что предназначался для семьи, был весьма мил — просторное трехэтажное здание. Как обычно, я жила на верхнем этаже, а другие жены занимали этажи подо мной.

Мои старшие сыновья быстро выбрали комнаты для себя, а я приняла решение за малышей. В целом я испытывала облегчение и радость, оттого что наша семья снова вместе, а значит — всё будет хорошо. Муж провел первую ночь в моих комнатах. Его присутствие было мне приятно.

Через две недели жизнь вошла в привычное русло и стала во многом похожа на прежнюю жизнь в Саудовской Аравии. Муж нанял двух местных женщин помогать по хозяйству и с детьми, хотя в последнее время Усама и намекал мне, что я должна заботиться о наших детях сама. Конечно, в мусульманских странах все решения принимают обычно мужчины, но по данному вопросу у меня было свое мнение. Я полагала, что, имея восемь детей, включая малолеток и грудных младенцев, вправе просить себе помощников. И была весьма решительно настроена по этому поводу, так что в конце концов Усама нанял двух девушек, они были очень милые и услужливые.

Каждое утро мы поднимались вместе с солнцем и после первой молитвы вновь ложились в постель. Еще немного отдохнув, мы вставали и шли убедиться, что сыновья не опоздают в школу. В Хартуме дети завтракают в школах, и наши сыновья не стали исключением.

Я была рада услышать, что Усама распорядился отправить старших сыновей в хорошую частную школу. К тому времени я уже знала, какие страдания переносили мои сыновья в государственных школах Джидды и Медины. В Хартуме они посещали «Аль-Маджлис аль-Африка Талин Альхас», или Специальную школу Африканского совета. Занятия там проходили шесть дней в неделю — все дни, кроме пятницы, священного для ислама дня, когда все повседневные заботы откладываются на двадцать четыре часа.

Увидев своих красавцев-сыновей в новой школьной форме, я почувствовала, словно годы стираются у меня из памяти. Мои мысли вернулись в далекое прошлое, и я ощутила тоску по тем ушедшим дням, когда была юной женой и мой юный муж надевал тщательно выглаженную школьную форму, уходил на занятия, а я скучала, с нетерпением ожидая его возвращения.

Теперь наши сыновья шли по стопам своего отца. Абдулла, Абдул-Рахман, Саад, Омар, Осман и даже наш младший, малыш Мухаммед, устраивали по утрам настоящий гвалт, торопливо натягивая на себя темно-зеленые брюки и светло-зеленые рубашки. Если их отец не проводил ночь у меня, им позволялось шуметь. Я только улыбалась, наблюдая, как они носятся, спотыкаясь друг о друга, а потом дружно выскакивают из наших комнат и бегут навстречу Али, старшему сыну Хадиджи. И все семеро рысью несутся к обочине дороги, проходящей рядом с нашими владениями, где их подбирает белый школьный автобус.

В моих покоях становилось слишком тихо, когда пустели комнаты шестерых сыновей. Я оставалась наедине с дочками — Фатима и Иман были спокойными, как ясное, голубое небо после песчаной бури. Мы с дочками лениво наслаждались завтраком, а потом наступало самое важное время — время игр. Они были еще слишком малы, чтобы читать Коран или помогать мне по дому. Иногда, если я была в настроении, мы играли в прятки.

Потом звала служанок, и они продолжали играть с девочками, а я занималась гимнастикой. Становясь старше, я почувствовала, что теряю гибкость, и поняла важность физической активности. После физических упражнений я иногда рисовала — мне все еще доставляло удовольствие изображать лица, в особенности выразительные глаза. Отложив бумагу и карандаш, немного читала — в основном Коран. Каждое утро мы с остальными женами навещали друг друга, беседовали и вместе изучали религиозные тексты.

Возле дома у нас рос огромный сад с сочной травой, цветами и небольшими деревцами с толстыми стволами. Почти каждый день, если никого не было поблизости, я выходила с младшими детьми в сад и наблюдала, как они резвятся. Иногда и другие жены приводили малышей в сад, и мы вместе любовались их забавами.

Так что занятий было много, и утро пролетало незаметно, а в час дня возвращались домой мальчики. После затраченных в школе умственных и физических усилий их желудки урчали от голода, так что следовало заранее позаботиться, чтобы кухарка приготовила хороший обед. После этого я могла вздремнуть. Дочки обычно ложились вместе со мной, а сыновья были предоставлены в это время самим себе — они ведь уже становились взрослыми.

Муж не признавал современные детские игрушки, но и без игрушек мальчишки всегда найдут чем заняться. Помню, как-то раз я проснулась во время послеобеденного сна и, выглянув из окна своей комнаты, увидела, что мои сыновья деловито сооружают деревянные домики в кронах низеньких деревьев, растущих в нашем саду. Эти домики представляли собой весьма замысловатые конструкции с мостиками, соединявшими деревья между собой. Не знаю, где они раздобыли материалы для строительства — наверное, их принес кто-то из работников мужа.

Завершив строительство, они проводили в этих домиках по много часов. И не раз я наблюдала, как они сидели в ветвях, словно на насесте, напоминая больших птиц, и смотрели на небо или вдаль, на пейзаж, окружавший стены нашего сада. Иногда они проводили так весь день, ничего не делая — просто сидели и смотрели. Не знаю, какие воображаемые картины мелькали у них перед глазами.

В другой раз я неделями наблюдала, как они воплощали в жизнь еще один необычный проект: сооружали печь под землей и устанавливали трубы, чтобы обеспечить доступ воздуха. Потом дети занимались выращиванием фасоли. Когда фасоль созревала, они срывали свежие стручки и готовили из них разные блюда.

С тех пор как мы переехали в Хартум, Усама больше времени проводил с детьми. Муж часами объяснял мальчикам, как важно выращивать хорошие овощи и другие растения на земле. Он приводил в пример свои многочисленные фермы, где росли кукуруза, соя и даже подсолнухи. Вероятно, поэтому мальчикам и пришла в голову идея с фасолью.