(Сейчас же после падения Империи новым правительством были открыты в Париже общественные работы с благотворительной целью, ибо, по словам роялиста-современника, «после солдат более всего в Париже, конечно, нужно заботиться о рабочих-безработных»[52].)

В декабре 1813 г. Наполеон приказал собрать совещание из министров полиции, внутренних дел и торговли для выработки мер помощи «главным мануфактурным и фабричным городам Империи». Совещание сделало императору доклад, из которого мы узнаем о печальном положении ряда промышленных центров и портовых городов Империи. Стали дела в Амьене, и большое безработное население города голодает, необходимо открыть общественные работы. В Бресте — безработица, которая даже может «внушать опасения», если всю зиму не будет в городе работы. В Бордо — брожение и тревога, нужно сильно пополнить сумму, которую обнищавший город может ассигновать на благотворительность. В Марселе — голодовка и нужда (в 1813 г.) такие же, как в 1812 г.; префект очень просит ассигновать и теперь 100 тысяч франков на помощь голодающим (эта сумма была ассигнована и в истекшем 1812 г.). В Париже безработных — около 20 тысяч (префект, впрочем, не считает здесь каменщиков, портных, шапочников и сапожников, как оговаривается доклад; почему? — неизвестно; только относительно каменщиков сделана оговорка, что они зимой уходят из Парижа). Безработных в столице больше всего среди бумагопрядильщиков и ювелиров. Руан находится в весьма тяжелом положении. Не говоря уже о безработных, даже те счастливцы, которые еще числятся состоящими на мануфактурах, получают от хозяев лишь неполную плату и заняты не каждый день. А городские финансы истощены, разорены — город своими средствами помочь рабочим не в состоянии. Город был вследствие недостатка в хлопке в состоянии не особенно благополучном уже в 1812 г. и тоже получил от императора 100 тысяч франков для безработных; хорошо бы и теперь, в 1813 г., повторить эту выдачу. Тулон тоже страдает от безработицы, и его население (подобно населению Бреста) «может стать беспокоящим». Это еще не все нуждающиеся города, где мануфактуры стоят без работы, а рабочие голодают, есть еще много других (beaucoup d’autres) в их положении; но, к сожалению, доклад их не называет. (Из городов, не принадлежащих к старым департаментам, доклад называет лишь Флоренцию и Гент.) Два средства, рекомендуемые совещанием, — ассигновка вспомоществований и открытие общественных работ, — конечно, менее интересны в этом документе, нежели констатирование жестокого промышленного кризиса в последние месяцы наполеоновского владычества[53]. Конец 1813 и начало 1814 г. были временем тяжких бедствий, пережитых французским торгово-промышленным классом и французскими рабочими.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Постараюсь в немногих словах напомнить главнейшие выводы, к которым приводит рассмотрение материалов, привлеченных мною к исследованию.

1. В момент, когда генерал Бонапарт овладел верховной властью, французская обрабатывающая промышленность переживала бедственные времена. С 1801–1802 гг., с временного замирения, на которое воюющие державы согласились в Люневилле и Амьене, торговля, а с ней и промышленность начинают оживать. Установление прочного внутреннего порядка во Франции, издание гражданского и торгового кодексов еще более способствуют оживлению торгово-промышленной деятельности. Размеры этого улучшения даже в приблизительных цифровых данных установить нельзя, так как сами власти оказывались бессильны это сделать, и, сравнивая впоследствии цифры 1811–1812 гг. с цифрами, касающимися предшествующих эпох, правительство охотно берет данные, относящиеся к 1787–1789 гг., и, за редкими исключениями, обходит молчанием 1799–1804 гг.

2. Амьенский мир вносит большое волнение в среду французских коммерсантов и промышленников. При этом обнаруживаются определенное разногласие во мнениях и антагонизм в стремлениях между торговцами и промышленниками. Торговцы стоят за мир с Англией, за его укрепление, промышленники боятся этого мира, опасаются, что за политическим миром последует торговый трактат и им придется бороться на внутреннем французском рынке с могучей английской конкуренцией. Призрак возобновления трактата 1786 г. пугает и раздражает их.

3. Первый консул решительно становится на сторону промышленников. Основная идея Наполеона заключается в убеждении, что промышленность для государства важнее, нежели торговля, что интересы промышленников и интересы государства совпадают, а интересы торговли и интересы государства очень часто расходятся; что промышленность, по существу, национальна, связана с почвой, а торговля по природе своей космополитична; что учение о свободе торговли есть вредная химера легкомысленных мечтателей и «сектантов», вроде физиократов. Руководящей мыслью всей экономической политики Наполеона становится последовательный и самый суровый протекционизм. В кратковременный промежуток Амьенского мира Наполеон стремится при политическом примирении с Англией все же продолжать таможенную войну против нее.

4. Вследствие того, что английская техника сделала больше всего успехов именно в области бумагопрядильного производства, английская пряжа и английские бумажные материи в огромных количествах ввозились на континент и продавались здесь по весьма дешевой цене; из Средней Европы эти товары под видом неанглийских провенансов проникали во Францию, уплачивая даже и высокие пошлины, и все-таки оказывались дешевле французских товаров. С другой стороны, ввоз бумажных материй из Саксонии, Силезии и Швейцарии также давал себя весьма сильно чувствовать. Потому Наполеон издает декрет от 22 февраля 1806 г., безусловно воспрещающий ввоз во Францию каких бы то ни было бумажных тканей.

5. Этот декрет оказал непосредственно весьма важное влияние на хлопчатобумажную промышленность во Франции: в первые же годы после него замечается большое усиление спроса, возникают десятки новых мануфактур, усиливается машинное производство пряжи, mull-jennys делаются обычным явлением в промышленных департаментах. Опасения владельцев ситцевых и бумаготкацких мануфактур, высказывавшиеся перед февральским декретом 1806 г., что французские прядильни не будут в состоянии снабжать их необходимым количеством пряжи, оказываются в общем неосновательными. Но некоторые заграничные сорта тонкой пряжи все-таки до такой степени оказываются необходимыми, что и после декрета 1806 г. они с соблюдением известных условий ввозятся в Империю.

В 1809 г. все эти поблажки окончательно прекращаются.

6. Остальные отрасли обрабатывающей промышленности во Франции в конце 1806 и начале 1807 г. оказываются в смысле организации производства в общем в том же состоянии, в каком они были в конце старого режима и в начале революционного периода: по-прежнему огромную роль играет домашняя промышленность, по-прежнему существеннейшее значение имеет деятельность деревни, по-прежнему в самых промышленных департаментах производством заправляют сплошь и рядом не столько фабриканты и заводчики в теперешнем смысле слова, сколько купцы-заказчики, предприниматели, либо скупающие готовый товар у мелких производителей, либо дающие этим мелким производителям материал и орудия производства и раздающие им определенные заказы. Изменения этого стародавнего уклада замечаются больше всего именно в бумагопрядильном деле, где, как сказано, в наполеоновскую эпоху развивается весьма заметно машинное производство; но даже и здесь распыленное состояние промышленной деятельности еще очень далеко от исчезновения. При этом, невзирая на существование единичных крупнейших предпринимателей, вроде Ришара (в бумагопрядильном производстве), Оберкампфа (в ситценабивном) и Терно (в суконном), необходимо констатировать неоднократные жалобы на отсутствие во Франции свободных капиталов, на невозможность успешно конкурировать с Англией, между прочим именно вследствие недостатка торгового и промышленного капитала. Наиболее прочно поставленной, широко развитой отраслью производства во Франции в момент провозглашения континентальной блокады оказывается шерстяное производство; стародавнее шелковое производство переживает тяжелый кризис.