Итак, произойдет то, что однажды уже было с Содомом — на мир обрушится с неба поток огня и серы. Нет сомнений в том, что Иисус проповедовал учение стоиков о мировом пожаре, который охватит землю в летнюю пору.

Для Иисуса ясно, в какое время года наступят великие перемены, хотя неизвестен день и час, и ясно также, что они произойдут в самое ближайшее время: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят царство божие, уже пришедшее в силе»^[397]. Да, он даже велит своим ученикам отправиться в путь и разнести весть о приближении небесного царства на земле: «На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева»^[398]. И тут Иисус поясняет, почему апостолам не следует направляться в города язычников: «Ибо истинно говорю вам: не успеете отойти от городов Израилевых, как приидет сын человеческий»^[399]. Время не терпит, нельзя терять ни минуты!

Согласно легенде, не только ученики спрашивали Иисуса, фарисеи также требовали от него «знамения». Это требование выглядит достаточно странным, если учесть, что Иисус совсем недавно накормил небольшим количеством хлеба многотысячную толпу. Неужели вопрошающим все еще мало, и они ждут нового чуда? Вздыхая, Иисус удалился. Апостолам же своим он объяснил после: «Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердце? Имея очи, не видите? Имея уши, не слышите? И не помните? Когда я пять хлебов преломил для пяти тысяч человек, сколько полных коробов набрали вы кусков? Говорят ему: двенадцать. А когда семь для четырех тысяч, сколько корзин набрали вы оставшихся кусков? Сказали: семь. И сказал им: как же не разумеете?»^[400].

Если перечитать эти строки Евангелия со вниманием, нельзя не заметить, что не в чуде увеличения небольшого количества хлеба и насыщения толпы смысл происходящего, а в значении чисел, которые называет Иисус апостолам. Вся постановка вопросов Иисуса и ответов апостолов подчеркивает значение названных в диалоге чисел. В них, по-видимому, и скрывается тайна, в их правильном истолковании содержится «знамение неба». Иисус из Назарета призывает своих учеников вспомнить цифры и заставляет их повторить: пять хлебов на пять тысяч, и остаток — двенадцать. Затем семь хлебов на четыре тысячи, и остаток — семь. В этих числах небесное знамение; в них заключено тайное известие о сроке пришествия царствия небесного, а не о чуде никогда и не происходившего насыщения нескольких тысяч людей несколькими хлебами!

И когда апостолы остаются глухи к его разъяснениям, Иисус, видя, что смысл его слов не дошел до их сознания, с горечью говорит: «Как же не разумеете?».

Что же представляют собой эти числа: 5 + 7 = 12 хлебов на девять тысяч? Только для того чтобы несколько усложнить легкую загадку, эти цифры разложены на два приема, на два чудодейственных насыщения. Итак, девять тысяч на двенадцать частей (хлебов). На каждый «хлеб» приходится семьсот пятьдесят — чего же?

По-видимому, имеется в виду девять тысяч лет, взятых из иранского вероучения о веках: каждый мировой месяц продолжается семьсот пятьдесят лет. По иранскому летосчислению, мировой месяц длится не тысячу лет, а семьсот пятьдесят, следовательно, четыре таких мировых месяца составляют три тысячи лет. Таким образом, Иисус из Назарета сознательно или бессознательно опирается на иранское религиозное летосчисление. Недаром он был родом из Галилеи, которая после разгрома Израильского северного царства стала пристанищем переселенцев с Востока. Жители Иерусалима называли родину Иисуса Галилеей языческой.

Если мировой месяц длится семьсот пятьдесят лет, то, спрашивается, когда же начался и когда кончится последний из них? И на этот вопрос в Евангелии есть ответ: осталось двенадцать и семь корзин с кусками хлеба и пара рыбок. Что же это, как не девятнадцать земных лет и несколько месяцев (рыбок)? По прошествии этих лет начнется новое время, наступит царство небесное. Эти девятнадцать лет с несколькими месяцами — последний срок, который надлежит переждать. По-видимому, здесь аналогия с известным на Востоке високосным циклом, продолжающимся девятнадцать лет. Только в этом тайна рассказа о чудодейственном увеличении количества хлеба, здесь скрывается сокровеннейшее известие о грядущем изменении мира. Именно в этом положении содержится самый интересный и важный мотив всего мессианского движения Палестины. Ибо, если до конца семисотпятидесятилетнего мирового месяца осталось всего девятнадцать земных лет и несколько месяцев, то в истории Палестины можно обнаружить те знаменательные моменты, которые помогут определить начало этого последнего месяца мира. Итак, нужно оглянуться на время, близкое к 700 году до н. э.

VIII и VII века до н. э. были для всего Ближнего Востока временем тяжких потрясений и катастроф. Был разрушен и опустошен Вавилон, рухнуло древнее Эламское царство. Им наследовали мидяне и персы. Пришел конец и могущественной Ассирийской державе. В Египте под ударами завоевателей распалось царство фараонов. В Палестине в 722 году до н. э. было разгромлено северное, Израильское царство. Захватив его столицу Самарию, ассирийский царь Саргон II переселил израильтян в Ассирию, откуда они более не возвратились на родину. Это были десять из двенадцати племен («колен»), населявших «царство Давидово». Земля же израильтян была заселена уроженцами Месопотамии. По всей вероятности, Саргон II угнал в Ассирию жителей самых крупных городов и селений. Для оставшихся на месте израильтян, рыбаков и крестьян, живших в мелких поселках, страшные события, связанные с опустошением страны и нашествием чужеземцев, могли стать отправной точкой в летосчислении, подобно тому как одно из ассирийских летосчислений вело свое начало от воцарения Саргона II (721–705 гг. до н. э.). Так, в Галилее под влиянием Востока могли сложиться представления о семисотпятидесятилетнем периоде, примыкающие к иранскому учению о девятитысячелетней эре.

Следовательно, сообщение Иисуса из Назарета о том, что он накормил девять тысяч человек двенадцатью хлебами, содержит божественное знамение о времени наступления царства небесного. Для обитателей Галилеи естественным было исчислять последний семисотпятидесятилетний период не со времени Вавилонского пленения обитателей южного, Иудейского царства (586 год до н. э.), а с момента крушения северного, Израильского царства (722 год до н. э.). И этот период заканчивался в то время, когда Иисус из Назарета начал свою проповедь.

Можно допустить, что Иисус из Назарета твердо верил, что с его распятием истекал последний семисотпятидесятилетний период. Период этот можно рассматривать как эру рабства, которой, по верованиям иудеев, предшествовала эра такой же продолжительности, начавшаяся со времени завоевания земли обетованной Иисусом Навином. По нашим нынешним историческим представлениям, он закончился в 29/30 году н. э. Естественно, что Иисус и его ученики, будучи уроженцами Галилеи, входившей в северное, Израильское царство, началом последнего периода в семьсот пятьдесят лет считали страшную катастрофу, постигшую Израильское царство, — разгром его ассирийскими войсками. В Галилее под сильным воздействием восточного иранского влияния сложились совсем иные традиции, чем в Иудее, столицей которой был Иерусалим.

Именно в Галилею Иисус желает направиться со своими учениками после воскресения. Там он, как только воскреснет из мертвых, восстановит Израильское царство, уничтоженное за семьсот пятьдесят лет до того. Он ведь сам знает, что воскреснет на третий день после своей смерти. Нет ни одного слова о том, что царство его будет не от этого мира: именно Израильское царство он жаждет восстановить своим самопожертвованием! Апостолы спрашивают Иисуса совершенно недвусмысленно: «Не сие ли время, господи, восстановляешь ты царство Израилю?»^[401]. Ответ Иисуса не является ни решительным отрицанием, ни утверждением, что царство его «не от мира сего». Он просто отвечает: «Не ваше дело знать времена или сроки, которые отец положил в своей власти»^[402].