Оставив Черствяды, бригада «За Советскую Белоруссию» отошла на рубеж деревень Слобода — Козьяны — Пилотовщина. По правде говоря, было мало надежд, что на новой оборонительной линии бригада сумеет продержаться продолжительное время. Но партизаны проявили удивительную стойкость. Более десяти дней почти в ежедневных боях изматывали они противника. Надо отдать должное командиру бригады Павлу Минаевичу Романову. Его выдержка, личная отвага, оперативная инициатива помогали партизанам держаться в неравной борьбе. За эти дни комбриг смертельно устал, заметно осунулся. Глубоко запавшие глаза лихорадочно блестели, но взгляд, как и прежде, был уверенным, спокойным. И каждому, кто ловил этот взгляд, становилось как-то легче на сердце.

Романов лично участвовал в боях. Но он не мог поспеть во все отряды и взял за правило присутствовать только там, где было наиболее трудно и без него действительно нельзя было обойтись. Сложная ситуация сложилась у деревни Заручевье. Под натиском противника партизаны не выдержали, отошли. Узнав об этом, комбриг подскакал к месту боя, подбежал к смешавшимся рядам партизан и увлек их за собой. Бойцы и командиры при виде комбрига воспрянули духом и устремились вперед, в деревню. Стреляя на ходу, работая прикладами, партизаны снова ворвались в Заручевье. Горели дома, ветер носил в воздухе дым и копоть. Партизаны спотыкались о трупы вражеских солдат и бежали дальше, вперед, где кипел уличный бой.

Так бывало много раз. В деревнях и на открытой местности, на дорогах и переправах. Кто их всех упомнит, кто сосчитает… Ночи перемешались с днями, небо с землей, жизнь со смертью. Беспрерывные бомбежки, обстрелы, огонь, дым, ослепительный блеск ракет и кромешная темень после них — весь этот сумбур слуховых и зрительных впечатлений должен был выдержать лишенный сна и отдыха человек. Романов понимал, что есть предел человеческим силам. Но он знал и другое: отступать некуда. Снова и снова поднимал людей в атаки и контратаки. Красовщина. Сорочино. Лобани. Эти и другие деревни — свидетели необычайного героизма партизан бригады «За Советскую Белоруссию».

От Черствяд до Сорочино по большаку километров восемь. Это расстояние механизированные войска противника едва преодолели за двенадцать дней. 29 апреля разгорелся бой за Сорочино. Он окончился поздно вечером. На второй день свыше полка вражеской пехоты, 15 танков и столько же самолетов навалились на партизанскую оборонительную линию. Бойцы держались стойко, мужественно, но к вечеру крупная вражеская группировка прорвала нашу оборону на другом направлении, и бригада получила приказ отойти на рубеж деревень Остров — Харченки Заозерье.

«Почти двадцать дней и ночей, — пишет бывшая разведчица партизанской бригады „За Советскую Белоруссию“ Зинаида Сухушина, — сражались романовцы с фашистами. Ни одной деревни не уступили врагу без кровопролитного боя. Многие прославились в тех боях»[44].

Вслед за панфиловцами

Эсэсовский офицер вел себя нагло, вызывающе. Он никак не мог смириться с тем, что попал в руки партизанских разведчиков, находится в партизанском штабе и должен отвечать на вопросы партизанских командиров. Нацист не хотел молчать, но и не собирался давать нужные нам показания. Он еще не вышел из роли офицера группы контрразведки 201-й охранной дивизии и, по всему видать, был более расположен вести допросы сам.

— Прежде вы принимали участие в карательных экспедициях против партизан?

— Я обещал, что я буду вечно верен Адольфу Гитлеру. Я обещал безоговорочно повиноваться ему и фюрерам, им назначенным.

— Это не ответ, а всего лишь слова нацистской присяги. Потрудитесь ответить на поставленный вопрос.

Белесые брови эсэсовца удивленно подпрыгнули, холеное лицо исказила гримаса, по которой можно было заключить, что под маской наглости кроется заячья трусость и что от всего его напускного вида скоро не останется и следа. Осведомленность партизанского командования в вопросе о нацистской присяге произвела на карателя сильное впечатление.

— Итак, в каких карательных экспедициях против партизан вы участвовали?

— «Шаровая молния», «Громовой клин» и некоторых других.

— Сколько вы лично убили мирных жителей?

— Не считал.

Когда были расшифрованы захваченные вместе с офицером документы, многое стало понятно. Эсэсовец ехал в штаб, который должен был разместиться в деревне Затиклясье под Лепелем, и поэтому захватил с собой документы. Но прежде чем разместить в деревне штаб, оттуда надо было выбить партизан. Для наступления на Затиклясье каратели сформирбвали три боевые группы. Они выступили из опорного пункта «Бисмарк» через деревню Дражно еще до рассвета. В 9.30 каратели достигли исходных рубежей и вскоре стали атаковать. Сначала гитлеровцы продвинулись к кладбищу, а оттуда совершили огневой налет на село. Потом пошли в наступление. В сильном прицельном огне партизан одна за другой захлебнулось несколько вражеских атак. Попытка продвинуться вперед с южного направления тоже не привела ни к чему. Как стало известно позже, по приказу руководителя операции майора Кросниса для транспортировки в Лепель убитых и раненых были образованы две группы. Утром 17 апреля гитлеровцы снова атаковали Затиклясье, но и на этот раз безрезультатно. Каратели убрались восвояси. Эсэсовский офицер, по-видимому еще не зная об этом, отправился в Затиклясье и попал прямо в руки партизан.

Из захваченных вместе с фашистом документов было видно, что 201-я охранная дивизия уже не первый год специализировалась на борьбе с партизанами, подпольщиками и мирными жителями. В журналах и дневниках подробно описывалось, сколько, когда и где расстреляно человек, сколько среди них было женщин, детей, и тут же — какими в дни расправ с безоружным населением были облачность, ветер, температура воздуха, какими достопримечательностями отличается местность.

— А записи о погоде и местности зачем? — спросили пленного офицера.

Тот неопределенно дернул плечом и пробормотал что-то невнятное насчет духовной потребности общения человека с природой. Уму непостижимо, как уживалась в этих людях звериная жестокость с сентиментальностью, садизм — с лиризмом. Не отрицая своей причастности к злодеяниям, пленный, однако, сказал, что надеется на снисходительное обращение, так как беззащитен. Невольно приходят на память рассуждения нацистских преступников на Нюрнбергском процессе, которые просили освободить их от ответственности, потому что они сами были рабами.

Когда эсэсовец в полной мере осознал свое положение, он сник, стал разговорчив и дал ценные показания, которые были использованы действовавшими на этом направлении Лепельской партизанской бригадой и бригадой имени П. К. Пономаренко. Оборонительные рубежи бригад начинались севернее местечка Камень и, огибая озера и болота, извилистой линией тянулись под Пышно. Кроме двух полков 201-й охранной немецкой дивизии на этом участке были сосредоточены также 185-й пехотный полк 87-й пехотной дивизии, части 195-й пехотной дивизии и 839-й охранный батальон.

Большие бои на юго-востоке начались 21 апреля. На участке Лепельской партизанской бригады особенно ожесточенные схватки разгорелись за деревни Заболотье, Плиговки, Заольховье, Воронь, Двор Жары, Юзофатово, Пески. У небольшой лесной деревни Замховье протекает речка. Чтобы пробиться к дороге на Жары и Ушачи, каратели должны были овладеть переправой. Эта задача была возложена на части 195-й немецкой пехотной дивизии, которые и атаковали партизанские позиции. Командир бригады Дмитрий Тимофеевич Короленко сделал все для того, чтобы задержать врага. Храбрость в этом человеке сочеталась со здравым смыслом, рассудительностью. Крепкие нервы, хладнокровие комбрига помогли партизанам отразить много атак, держаться даже тогда, когда силы иссякали.

Сколько боев за годы войны отгрохотало на водных рубежах, у больших и малых рек, за переправы! Сколько людей полегло на левых и правых берегах рек и речек, сколько живых и мертвых поглотили их воды! Речка у деревни Замховье похожа на многие другие, петляющие по полям и лесам Белоруссии. Около нее был жаркий бой. Началось с того, что противник, имея большое превосходство в живой силе и технике, двумя цепями двинулся на деревню Замховье. Комбриг приказал огня не открывать, подпустить противника на близкое расстояние. Цепи в зеленых шинелях достигли противоположного берега, стали спускаться к воде. И здесь на них обрушился огонь партизан. Гитлеровцы инстинктивно попятились назад, пытались укрыться. Но спрятаться от пуль было трудно. Потом наступило затишье. Оно было недолгим. Скоро противник предпринял новые атаки. Так продолжалось до наступления темноты. Хотя атаки сопровождались сильным артиллерийским огнем, они окончились неудачей.