— Идиот, — пробормотал Гилле, даже не подумав о том, чтобы помочь Либу: пусть видят, как трудно далась ему Лисянка.

Искусно маневрируя, попадая порой под обстрел то артиллерии, то советских танков, два эсэсовских танка пробивались вперед, встречая на пути подбитые машины, из которых им призывно махали, прося о помощи. Вот один танк задержался, но Гилле приказал своему механику-водителю не останавливаться. Снова послышалась орудийная стрельба, из соседнего танка вырвались языки пламени, но Гилле даже не оглянулся, все торопя своего механика. Увидев в туманной пелене сигнальные ракеты, которые немцы пускали для опознавания, Гилле усмехнулся.

А в час двадцать пять минут группенфюрер СС, он же генерал-лейтенант войск СС, Герберт Отто Гилле докладывал в ОКВ об окончании операции.

Для других господ из командования этот прорыв оказался менее удачным. Гауптглтурмфюрер Леон Дегрель, командир бригады СС «Валония», вовсе не горел желанием первым войти в Лисянку, ему просто-напросто хотелось вырваться из котла. Поскольку Гилле не дал ему ни одного танка, а только бронетранспортер с двумя водителями, то Дегрель счел нужным сначала пустить в бой пехоту. Если она встретит сопротивление противника, он будет спокойно выжидать, высматривая для себя менее безопасный путь.

Однако пехота продвигалась вперед все медленнее я медленнее, части расчленялись, а многие подразделения вообще были уничтожены. Гилле появился на своем танке, но тут же исчез. И как всегда, когда дело становилось жарким, господа командиры начисто забыли свои высокопарные фразы об «общности европейской судьбы», о «боевом союзе со своими бельгийскими братьями». Так было и на этот раз, когда валонцам пришлось пожертвовать очень многим ради спасения драгоценных жизней господ высшей расы.

Дегрелю не оставалось ничего другого, как пробиваться самостоятельно, на свой страх и риск. Довольно долгое время он двигался, примкнув к одной сильно потрепанной колонне. Когда же колонна привлекла к себе внимание русской авиации, Дегрель оторвался от нее и продолжал двигаться самостоятельно, от одной складки местности к другой.

Когда стало светать, бронетранспортер начали чаще обстреливать. В небольшой лощине перед машиной как из-под земли вырос какой-то офицер. Он размахивал руками и что-то кричал. Дегрель узнал генерала Либа, но проехал дальше.

— Хальт! — громко закричал Либ. — Остановитесь, ну остановитесь же! — И он бросился вслед за бронетранспортером.

Леон Дегрель внутренне наслаждался своей властью над командиром корпуса, которого все так ненавидели. Либ всегда и во всем поддерживал Гилле, особенно когда тот чем-нибудь обижал бригаду «Валония». Проехав еще немного, Дегрель остановился и подождал, пока генерал-лейтенант подбежал к машине.

— Черт возьми! — ругался Либ. — Мой командирский танк подбит, а мне нужно быть на передовой! И немедленно!

— Сожалею, но я не знаю, где сейчас передовая, да и места свободного у меня нет, — спокойно ответил ему Дегрель.

— Вы что, не видите, кто перед вами? — набросился на него генерал.

— Вижу. А вы разве не видите, что перед вами гауптштурмфюрер СС Дегрель из бригады «Валония»?!

Либ сразу как-то сник.

— Ну, не обижайтесь… — начал он и, набравшись духу, рассказал Дегрелю, как был подбит его танк, как безобразно вел себя Гилле, как он постоянно поддерживал раздоры между «Валонией» и «Викингом».

— Очень трогательно, господин генерал, что вы хоть сейчас пожалели «Валонию».

Либ с трудом сдержал свой гнев.

— Войдите в мое положение, гауптштурмфюрер! Мне нужно быть впереди!

— О, вы меня просите об этом? — произнес Дегрель, даже не пошевелившись.

Либ беспомощно оглянулся, пожал плечами и сказал:

— Да, черт возьми, я прошу вас!

— Хорошо, залезайте! — Дегрель указал на крышку люка.

Однако генералу нелегко было протиснуться через узкое отверстие.

Бронетранспортер часто останавливался. Тем временем заметно рассвело. Местность вокруг стала ровнее. Разбитые части, растянувшись на широком участке, стояли перед рекой Гнилой Тикич.

Бронетранспортер остановился. Либ спрыгнул на землю. Не успел Дегрель вылезти из машины, как из-за облаков вынырнули советские истребители-бомбардировщики и начали расстреливать скопление солдат из пулеметов, сбрасывать бомбы.

Не видя, куда его теснят, генерал Либ переступал ногами до тех пор, пока не оступился и не покатился с крутого берега к реке.

С ужасом смотрел генерал на реку, которая нанесла на узкую прибрежную полоску земли массу льдин. Либ неподвижно пролежал на берегу до тех пор, пока самолеты, израсходовав боезапас, не улетели. Рядом с ним валялись две лошади. Одна из них была мертва — осколком снаряда разворотило брюхо, и из него вывалились внутренности. Другая, верховая кобыла буланой масти, просто свалилась с кручи.

Либ со страхом посмотрел на противоположный берег и подумал, что никогда не сможет до него добраться. Он дополз до лошади, которая начала подниматься на ноги, и попробовал загнать бедное, измученное животное в воду. Встав на вздыбленную льдину, выброшенную на берег, он с грехом пополам вскарабкался на спину лошади. Животное дважды заходило в реку, но, едва вода поднималась до брюха, лошадь поворачивала обратно к берегу. В третий раз, потеряв вдруг под ногами твердую почву, лошадь поплыла на другой берег.

— Генерал! — крикнул Дегрель с обрыва, увидев Либа. — Пришлите мне обратно лошадь!

Теобальд Либ, которого холодная вода Гнилого Тикича в первые же секунды довела до дрожи, обернулся и крикнул:

— Дело чести! — И подумал: «И не надейся! Вынудил меня умолять, вместо того чтобы самому предложить сесть в машину!»

Гауптштурмфюрер Дегрель видел, как лошадь доплыла до середины реки. Животное сносило течением, и оно с трудом поднимало голову над водой. Когда до берега оставалось совсем немного, Либ соскользнул в воду. Лошадь пошла ко дну. Либ барахтался в воде, судорожно хватаясь руками за льдины. Он сорвался, закричал. Ему на помощь бросились солдаты. Они подняли генерала, который был почти без сознания, и унесли куда-то.

Увидев, что лошадь утонула, Дегрель выругался. Советские самолеты снова вернулись и обстреляли немцев. Вода вспучивалась фонтанчиками от пуль. На берег падали бомбы. Дегрель беспомощно оглянулся, ища помощи, и тут почувствовал, как кто-то толкнул его.

— Эй ты! — Это крикнул ему здоровенный фельдфебель с топором. — Если хочешь на тот берег, столкни льдину на воду! — И он показал на толстую, метров пять длиной, льдину.

Дегрель и четверо подоспевших солдат что было сил начали сталкивать льдину в воду.

— Все на борт! — скомандовал находчивый фельдфебель, когда льдина оказалась на плаву. — Оттолкнулись! И чтобы ни один не шевелился!

Течение подхватило льдину, развернуло ее и потянуло на середину реки. Дегрель дрожал всем телом. В том месте на берегу, где остался его бронетранспортер, что-то горело. На несколько километров вокруг земля была изуродована бомбами.

— Слушать меня! — раздался властный голос фельдфебеля. — Нужно грести, а то мы отсюда никогда не выберемся! — И он приказал четверым солдатам осторожно опуститься на колени и, сняв с головы шапки, грести ими к берегу. С большим трудом им все же удалось преодолеть сильное течение и подплыть к противоположному берегу.

Почувствовав под ногами землю, гауптштурмфюрер СС Леон Дегрель был счастлив, что так удачно вырвался из котла. Он знал, что в соседнем селе располагались передовые отряды 3-го танкового корпуса генерала Брайтса. Дегрель был спасен.

В то самое время, когда Либ и Дегрель добрались до противоположного берега Гнилого Тикича, советская артиллерия продолжала громить остатки войск 42-го и 11-го немецких армейских корпусов, ей помогали самолеты и танки.

Полковник Фуке и полковник Хоон принадлежали к числу немногих командиров, которые остались в своих дивизиях. Фуке пытался собрать жалкие остатки своих частей и сделать их боеспособными. Два офицера из приближения Фуке покончили жизнь самоубийством. Полковник вышел из себя от негодования и закричал, что каждого, кто, забыв свой долг, пожелает умереть, он назовет жалким трусом. С пистолетом в руке он принуждал оставшихся офицеров идти в контратаку на наступавшую советскую пехоту. С растрепанными, мокрыми от пота волосами он носился как одержимый взад и вперед — от одной жалкой кучки насмерть перепуганных солдат к другой. Эсэсовцы смешались с солдатами. Фуке послал оберштурмфюрера СС с пятьюдесятью солдатами на задание. Спустя некоторое время оберштурмфюрер вернулся один, полковник ударил его по лицу и отослал обратно. Он не мог понять, как это все пятьдесят могли погибнуть.