Нож просвистел мимо головы Уилла. Потом коридор затрясся и наполнился скрежетом – начали опускаться скрытые за стенами противовесы, и потайной механизм пришел в действие. Хафлинг кинулся вперед и скорее почувствовал, чем увидел, как впереди появляется нечто, грозя перекрыть ему дорогу. Едва ли это он наступил на спусковой механизм. Он не почувствовал, чтобы какая-нибудь из плиток подалась под его тяжестью. Но это сделал один из огров, а когда кто-нибудь задевал хоть одну, очевидно, срабатывала вся огромная ловушка.

Неимоверным усилием Уилл сумел прибавить ходу. Металл лязгнул позади него. Убедившись, что он прошел-таки через лабиринт плиток, маленький вор рискнул обернуться.

В коридоре стало совсем темно, и он не смог бы с точностью определить, что произошло. Но, похоже, из скрытых прорезей в стенах вылетели огромные лезвия, рубя и кромсая все на своем пути. Огры повисли на них, проткнутые насквозь, или лежали на полу, изуродованные, без рук и ног. Воздух наполнился запахом крови. Те, кто еще цеплялся за жизнь, скулили и визжали.

И лишь в одном голосе, ревущем проклятия, вместо боли слышалась ярость. Ягот, несомненно, уцелел. Судьбе было угодно, чтобы он оказался в хвосте погони, и шаман сумел остановиться, когда сработала смертоносная ловушка.

Уилл пожалел, что предводитель огров остался жив, но, по крайней мере, лезвия все еще перекрывали коридор. Это давало ему шанс спастись.

Если он сможет продержаться на ногах еще немного. К несчастью, хафлинг чувствовал, что силы покидают его.

У него имелся при себе флакон исцеляющего эликсира. Если бы великаны предоставили ему такую возможность, он уже давно воспользовался бы зельем. Неловко вытащив из поясной сумки маленькую оловянную бутылку, Уилл выпил тепловатую безвкусную жидкость.

Снадобье немного помогло; оно добавило твердости ногам, однако не залечило рану в плече. На самом деле теперь, когда в голове у него прояснилось, зияющая рана с рваными краями налилась еще большей пульсирующей болью.

Медленно, в кромешной тьме Уилл двинулся дальше. По крайней мере, другие ловушки он обезвредил. Теперь о них можно не беспокоиться. А вот заблудиться – совсем другое дело. Если он впотьмах свернет не туда…

Нет, твердо сказал он себе. Он ночной вор, мастер передвигаться в темноте и навсегда сохранять в памяти полный план любого изученного им здания. Он найдет дорогу.

Впереди послышались шаркающие шаги и грубые низкие голоса. Очевидно, те огры, которых Ягот оставил наверху, услышали вопли своего вожака и пошли посмотреть, в чем дело.

Уилл был мастером прятаться, но не мог воспользоваться своими талантами, потому как не имел возможности обнаружить в темноте никаких укрытий. Гиганты уже подбежали совсем близко. Хафлинг принялся ощупывать стену и отыскал, наконец, неглубокую нишу, в которой стояло что-то вроде многорукой статуи.

Он протиснулся за скульптуру. Секундой позже огры протопали мимо, так близко, что он почувствовал их кислую вонь, хотя и не мог видеть великанов в темноте.

На это ему было наплевать. Главное, что они прошли мимо и не заметили его.

Уилл осторожно двинулся дальше и вскоре увидел свет. Не проведи он последние несколько минут в кромешном мраке, он мог бы и не заметить его.

Едва различимый свет просачивался в широкий прямоугольный дверной проем на лестничный пролет, соединяющий подземелье с верхним храмом. На фоне проема виднелись ссутулившиеся силуэты двух огров, которым Ягот, верно, приказал оставаться здесь на страже.

Уилл заложил в пращу один из последних оставшихся камней. Из-за ранения он не мог управляться с оружием с прежней ловкостью, но намеревался попытать счастья. Раскрутив пращу, он метнул заговоренный камень.

Метательный снаряд врезался в голову гигантского стража, стоящего слева, и огр повалился навзничь. Камень должен был рикошетом ударить второго огра, но этого не случилось. Великан развернулся, занес топор и бросился вниз по ступеням.

Уилл пронзительно заорал и кинулся на врага, но внезапно резко остановился, а затем вновь побежал дальше. Эта короткая остановка должна была помешать огру рассчитать момент и место удара. Так и вышло – оружие просвистело за головой хафлинга. Тогда Уилл кинулся огру под ноги.

С таким весом и ростом, как у хафлинга, ему никогда бы не удалось заставить столь огромного врага потерять равновесие, если бы того не несла вперед инерция. Он перелетел через Уилла и кубарем скатился к подножию лестницы.

К несчастью, удар снова разбередил больное плечо маленького вора. На мгновение черные точки поплыли у него перед глазами, и он почувствовал, что теряет сознание. Хафлинг изо всех сил боролся с подступающим беспамятством.

Внизу ревел огр. Уилл решил, что, если этот шум привлечет других членов племени, ему конец. Он стремглав кинулся вверх по лестнице.

Храм представлял собой огромный зал, битком набитый гротескными дьявольскими статуями и жертвенниками, снабженными оковами, чтобы удерживать на них жертв ростом с человека. Кроме увальня, убитого камнем из пращи, других огров видно не было. Это место все еще внушало великанам благоговейный страх, и никто не входил сюда, кроме тех, кому приказал Ягот.

Но в ближайшие доли секунды положение наверняка изменится. Уилл все еще слышал вопли, доносившиеся снизу, а значит, и оставшиеся снаружи огры тоже могут их услышать.

Племя стало лагерем к западу от храма, на широкой улице, ведущей прямо к главному входу. Уилл выскочил через дверь поменьше, выходящую на север.

В последний миг он услышал, как огры гурьбой ввалились в храм. Заметили ли они его, перед тем как он исчез? Видимо, нет, потому что никто не бросился в погоню.

Уилл полез по склону холма, стараясь оставаться незамеченным. Это оказалось труднее, чем он предполагал. Сознание его было тусклым, как догорающая свеча. Ноги будто налились свинцом. Единственное, иа что он был способен, – просто переставлять их по очереди, одну за другой.

Но вскоре настал момент, когда остатки сил покинули его. Он упал лицом вниз, подняться уже не смог и, наконец, с трудом заполз под ближайший куст. Уилл решил достать на всякий случай кинжал, но обнаружил, что обронил его где-то по пути. В следующий миг он лишился чувств.

– Надоело! – прошипел Дживекс.

– Тихо! – шепнул в ответ Тэган.

– Ты должен придумать план получше, – заявил дракон. – Чтобы мы делали хоть что-нибудь.

– Мы и делаем, – ответил Тэган, хотя вовсе не был уверен, что это так.

Дживекс фыркнул, спрыгнул с табуретки, которую выделили ему служительницы Селуны, и запорхал по комнате для заклинаний, ловя в воздухе ночных бабочек. Мраморная молельня в данный момент была открыта – крыша ее сдвигалась назад каким-то хитрым способом, который восхитил бы даже самых искусных строителей Лирабара, – и лампы, серебряные полумесяцы и круги, сияющие мягким белым магическим светом, привлекали бесчисленное множество насекомых. Фоуркин Одноглазый, которого явно раздражало это мельтешение, недовольно посмотрел на дракона. Сюриэнь Омрафа, высокая красивая женщина средних лет с волосами лунно-белого цвета, коротко рассмеялась, прежде чем продолжить допрос мага.

Сюриэнь была верховной жрицей дома Луны и считалась прорицательницей большой силы. Теоретически ей были подвластны такие заклинания, под действием которых никто не мог бы солгать ей, особенно под взглядом ее богини. И все-таки Тэган подозревал, что Фоуркин был прав, утверждая, что он и целый ряд его собратьев-магов знают, как это заклинание обойти. Авариэль решил наблюдать за допросами, надеясь, что сможет почувствовать, когда кто-нибудь станет притворяться, неважно, разоблачит его сила Селуны или нет.

Наверное, это была безнадежная затея, но, по правде говоря, идеи у него кончились. Они с Дживексом выискивали и вынюхивали все, что только могли, патрулировали Фентию с воздуха в поисках хазми в огненном ореоле. Тэган всячески поощрял магов, чтобы они сообщали ему о любых подозрениях относительно друг друга, получил взамен целый букет мелочных обид и проявлений зависти, но не терял бдительности, ожидая нападения танар'ри. И все напрасно.