От них-то оттолкнувшись, и предложил Жорж брату выступать вместе, соединив в одном номере кинофельетон и цирк. Георгий, человек экспансивный, загорелся этой идеей. Вдвоем они, не обращая внимания на скептические высказывания Рикки, быстро набросали либретто будущего номера и столь же быстро добились его утверждения руководством.

Задуманный сюжет был незамысловат, он изобиловал благодатными комическими ситуациями, мало того, он даже нес в себе изрядный пропагандистский заряд, оригинально прославляя физкультурное движение. Номер задумали как двухчастную композицию, первая половина которой демонстрировалась в виде специально снятого фильма тут же на манеже.

Два брата, «увалень», эта роль предназначалась Георгию, и «ярый спортсмен», разумеется, Жорж, жили настолько дружно, что их, как говорится, водой не разольешь. (На экране: братья дерутся, несмотря на направленную на них струю воды из брандспойта). Оба они влюбляются в прекрасную стройную девушку, как вы догадываетесь, в Рикки, И начинается погоня за прелестной незнакомкой.

Чтобы познакомиться с ней, братья пытаются перейти улицу, но попадают в объятия милиционера. Братья встречают незнакомку на эскалаторе метро, но на том, что идет вниз. И, когда они, добежав до верха и вновь спустившись на перрон, уже протягивают ей руку, голубой экспресс закрывает свои двери и увозит девушку. Братья едут на теплоходе по каналу Москва-Волга, а девушка проносится мимо на акваплане. Наконец им несказанно везет: следом за девушкой они поднимаются в самолет. Но и тут знакомство срывается. Девушка выпрыгивает на парашюте, а пилот отказывается приземлиться, пока не выполнит положенного маршрута. Чтобы развлечься хоть немного, несчастные братья идут на представление в цирк. Конечно, они опаздывают к началу и с трудом пробираются в зал мимо бдительных билетеров…

Тут действие переносится с экрана в подлинный зал цирка. Братьям предстояло войти в него буквально с экрана. Сегодня, знакомые с театром «Латерна магика», мы вполне в состоянии представить себе даже техническую сторону этого трюка. В то время это действительно было чудом.

Братья садятся в первом ряду. Объявляется очередной номер. Они не верят своим глазам: под купол цирка взлетает их незнакомка. Конечно же, братья бросаются следом за ней, на манеж. «Спортсмен» быстро взбирается наверх к неуловимой девушке. А второй брат, неуклюжий и толстый, остается внизу не только с животом, но и с носом.

После этого веселого неожиданного пролога — ведь это действительно был пролог, правда, не привычно-театрализованный, а кинематографический, — и шел собственно цирковой номер.

Из этой затеи, к сожалению, ничего не вышло. Заводы задержали выпуск аппаратуры. Это в свою очередь срывало намеченные на кинофабрике съемки. Как ни старались братья, но к открытию цирка они не успели. Георгий уехал в гастрольную поездку но стране. К совместной работе так и не удалось вернуться. Захлестнули текущие дела. Но выступать в дальнейшем Жорж решил под фамилией Немчинские. Рикки ухитрилась, словно подтвердив один из кадров либретто, поступить в аэроклуб для прохождения курсов на звание пилота.

Вся молодежь тех лет жила мечтой о полете. Юноши стремились в летные школы РККА, девушки рвались в клубы Осоавиахима. Фамилии Чкалова, Громова, Ляпидевского, Юмашева, Гризодубовой, Осипенко, Расковой гремели по всему миру. Очень хотелось летать и Рикки. Тогда было принято кроме основной профессии осваивать и другие, даже в официальные анкеты включили пункт об этом (Рикки отвечала: «Воспитываю сына и изучаю пулемет»). Рикки была уже старше призывного возраста, а при поступлении это учитывалось, но ей удалось пробиться в аэроклуб Дзержинского района. Помещался он на углу Сретенки и переулка, идущего прямо от выхода из цирка на Цветном. Начальник клуба заинтересовался тем, что у него будет учиться артистка.

Рикки собрала все документы, прошла врачебную комиссию. Очень боялась, что не примут; в детстве, после скарлатины, у нее было что-то с ухом. Но все прошло благополучно. На личной карточке написали: «К поступлению в летчики годна».

Жизнь в цирке шла своим чередом. Примерка костюмов. Подвеска аппарата. Репетиции. Выступления. Чтобы обкатать помер, работать начали за несколько дней до премьеры второй программы. Шел он уже в измененном виде. Открывал, как обычно, второе отделение.

После увертюры, в полной темноте шпрехшталмейстер объявлял: «Воздушные гимнасты артисты Немчинские!» Тотчас на цирковом куполе загорались звезды, а внизу, на манеже, в свете прожекторов начинали танцевать балерины, одетые звездочками. Когда балет останавливался по кругу вдоль барьера, высвечивалась «Луна». Она подмигивала зрителю, и сейчас же в луче прожектора на фоне занавеса появлялся Жорж, закутанный в бело-голубой плащ, усеянный серебряными звездами. Под звуки «Лунного вальса» он выходил в центр манежа, к тянущейся сверху лестнице, отводил в комплименте в сторону руку, распахивая плащ, и, сбросив его на руку униформиста, быстро поднимался на аппарат. Когда Жорж садился на рамку, «Луна» изнутри зажигалась зеленым светом. И тотчас прямо к нему в руку вылетала Рикки. Повиснув в зубнике под сверкающей звездой, она летела снизу, из-за занавеса, и широко распахнутый плащ трепетал в ее руках, как крылья. Долетев до «Луны», Рикки бралась рукой за кольцо, протянутое Жоржем, и висла на нем, все еще не сбрасывая плаща, окутывающего ее голубым ореолом. Так и висела она светлым облачком под «Луной», пока не смолкали аплодисменты, а затем с новой музыкальной темой начиналась трюковая комбинация.

Так же гармонично, как начало номера, выстраивался теперь и его финал. Подобного феерического зрелища цирк не знал. Кружились звезды но куполу. Меняла цвет, крутилась вокруг своей оси и спускалась «Луна». Жорж вращал в зубах колесо. Рикки вертелась в этом колесе и крутила колесо сама, а от ее крутки навстречу друг другу двигались два охватывающие колесо кольца. На Жорже и Рикки были шапочки из мелких зеркалец, а на Рикки еще и такая же жилеточка, разбрасывающая цветные зайчики вокруг. Звезды на спицах колеса сливались в сияющий круг. На «Луне», по краям рамки, и в колесе пылали цветные фейерверки, разбрасывая нежно-зеленые и розовые искры. И вся эта симфония света, движения и огня внезапно обрывалась над самым манежем. Рикки выходила из колеса (его тут же уносили униформисты). Жорж спрыгивал с рамки. Оба они брались руками за края «Луны» и замирали в комплименте.

Право же, это было совсем неплохо. Отработай они этот номер сегодня, хоть в цирке на проспекте Вернадского, просто было бы хорошо. А ведь сколько времени прошло… Но вернемся назад, в 1938 год, в цирк на Цветном бульваре.

Немчинские работали. Немчинских смотрели. Немчинских хвалили. Немчинским пророчили награждения, ведь близилось празднование двадцатилетия Советского цирка. Настал наконец день 14 декабря. Официальная премьера была назначена на вечер. Но артистам, чтобы обкатать программу, дали возможность отработать и дневное представление. Во время обрыва с мячиками, Жорж, как обычно, выпустил в передней точке маха ногу партнерши, и Рикки, как всегда, тут же схватила ее рукой, чтобы притянуть к голове. Но в последний момент носок выскользнул у нее из руки. Нога резко пошла в сторону и из-за этого неожиданно сильного рывка Жорж порвал мениск. Повторилось, очевидно, то же, что случилось в Горьком. Но на этот раз никакой «скорой помощи» не вызывали. Жорж доработал номер до конца. Даже не хромал на поклонах. Сам сходил в цирковой медпункт. Но выступать вечером категорически отказался.

Рикки просила его, требовала, умоляла, уверяла, что в Москве нужно работать только один раз, на премьере. Ничего не помогло. Рикки даже разрыдалась. Не помогло и это. Жорж был непреклонен. Ревущая, вся мокрая от слез, шла Рикки по артистическому фойе, и тут, у зеркала, ее остановил Чкалов. Валерий Павлович любил цирк, а последние месяцы вообще проводил в нем все свое свободное время. «Вот видите, — сказал он, — вы уже и плачете, а еще в авиацию хотите».