Продолжали свою работу в условиях блокады и ленинградские вузы. Правда, в связи с уходом многих студентов на фронт и ослаблением и смертью от голода и студентов, и преподавателей учебная жизнь в большинстве институтов постепенно замирала. Однако в университете, Горном институте, Институте инженеров железнодорожного транспорта, Политехническом институте, Электротехническом институте им. В. И. Ульянова (Ленина) и в некоторых других учебные занятия продолжались. Из-за отсутствия электроэнергии работа в вузах зимой 1941/42 г. проводилась в основном в дневное время. В 1941/42 учебном году в вузах Ленинграда работали около 1000 преподавателей, среди которых было 500 профессоров и доцентов. И несмотря на тяжелейшие условия — голод, холод, отсутствие света, вузы Ленинграда в первую блокадную зиму выпустили 2500 специалистов.[240]

Дети Ленинграда в блокадную зиму 1941/42 г., помогая взрослым, вели борьбу с зажигательными бомбами, оказывали помощь семьям военнослужащих. Но самый великий их подвиг был в том, что они учились. В октябре — ноябре 1941 г. приступили к занятиям около 100 тыс. школьников. Занятия часто проходили в холодных бомбоубежищах. В декабре 1941 г. в связи с тем, что голодная смерть ежедневно уносила все новые жизни, школам было разрешено прекратить занятия. Однако 39 ленинградских школ, преодолевая трудности и лишения, продолжали работать всю первую блокадную зиму. Вот в каких условиях проходили в этих школах занятия: «В январе и феврале к блокаде добавились еще страшные морозы, которые были Гитлеру на руку, — записала в «Наш блокадных! альбом» шестнадцатилетняя ученица средней школы на Тамбовской улице Люба Терещенкова. — Наши занятия продолжались по принципу „вокруг печки“. Однако места здесь заранее не распределялись, и если вы хотели получить место поближе к печке или под печной трубой, нужно было приходить в школу пораньше. Место перед печной дверкой оставалось для учителя. Вы усаживались, и вдруг вас охватывало ощущение необычайного блаженства: тепло проникало сквозь кожу и доходило до самых костей; вы начинали чувствовать слабость и вялость; ни о чем не хотелось думать, только дремать и вбирать в себя тепло. Встать и идти к доске было мукой… У доски было так холодно и темно, и рука ваша, стесненная тяжелой перчаткой, немела и коченела, отказываясь подчиняться. Мел то и дело выскальзывал из пальцев, строки на доске кривились… К началу третьего урока топливо было на исходе… Печь остывала, и из трубы шла струя холодного воздуха. Становилось страшно холодно. И вот тогда-то можно было увидеть, как Вася Пугин с хитрым выражением лица, крадучись, выходил из класса и возвращался с несколькими поленьями дров из неприкосновенных запасов Анны Ивановны. Несколько минут спустя мы снова слышали чудесное потрескивание огня в печке… Во время перемен никто не вскакивал с места, потому что никто не хотел выходить в ледяной коридор».

В июне 1942 г. 532 ученика окончили десятый класс, 70 из них получили аттестат отличника.[241]

Писатели и поэты, композиторы и художники, артисты и журналисты, находившиеся в блокадном Ленинграде, своими произведениями и выступлениями поддерживали боевой дух ленинградцев и воинов, защищавших город. Многие писатели Ленинграда, находясь на разных должностях в армейских и дивизионных газетах, вели большую творческую работу. Разрабатываемая ими тема Ленинграда как тема патриотизма оказывала мобилизующее воздействие на жителей и защитников Ленинграда. В историю советской литературы вошли многие написанные в Ленинграде во время блокады произведения, среди которых поэмы «Киров с нами» Н. Тихонова, «Пулковский меридиан» В. Инбер, стихи В. Саянова и М. Дудина, Б. Лихарева и А. Прокофьева, «Февральский дневник» и «Ленинградская поэма» О. Берггольц. «Первый мой сборник стихов, вышедший в Ленинграде с обеими поэмами примерно в августе 1942 г., — писала О. Берггольц в автобиографии, — в городе покупали за хлеб от 200 до 300 граммов за книгу. Выше этой цены для меня нет и не будет».[242]

Плодотворно работали композиторы Ленинграда. Д. Шостакович до своего отъезда из Ленинграда в октябре 1941 г. написал три части своей знаменитой 7-й симфонии, ставшей монументальным памятником войны, «…почти вся симфония сочинена мною в родном Ленинграде, — писал Д. Шостакович. — Город подвергался бомбардировкам с воздуха, по городу била вражеская артиллерия. Все ленинградцы дружно сплотились и вместе со славными воинами Красной Армии поклялись дать отпор зарвавшемуся врагу. В эти дни я работал над симфонией, работал много, напряженно и быстро. Мне хотелось создать произведение о наших днях, о нашей жизни, о наших людях, которые становятся героями, которые борются во имя торжества нашего над врагом, которые делаются героями и побеждают… Нашей борьбе с фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему родному городу Ленинграду я посвящаю свою седьмую симфонию».[243] Патриотическая тема, начатая Д. Шостаковичем, была основной в творчестве и других ленинградских композиторов. К ноябрю 1941 г. на конкурс строевых песен и маршей было представлено 190 произведений. Выдающийся композитор и музыковед Б. В. Асафьев, работая в небольшой комнатушке, не имея даже рояля, написал четвертую симфонию «Родина» и сюиту «Суворов».[244]

Целеустремленно работала в осажденном Ленинграде большая группа художников, среди которых были В. А. Серов, И. А. Серебряный, А. А. Казанцев, В. В. Пакулин, В. Б. Пинчук. Огромную работу они проводили по созданию различных плакатов, являвшихся живым откликом на события. Работы художников, отражавших героическую борьбу с врагом, в 1941 и 1942 гг. экспонировались на пяти выставках. «В декабре 1941 г. открылась выставка плакатов, — писал руководитель Управления по делам искусств Ленгорсовета Б. И. Загурский, — в январе 1942 г. — выставка картин и эскизов, на которой было представлено 126 работ, в мае ленинградцы увидели выставку 86 эскизов на темы партизанского движения, в сентябре демонстрировалась выставка „Великая Отечественная война", где было экспонировано 250 названий, и, наконец, в ноябре проходила выставка, посвященная XXV годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, включавшая уже 343 произведения. Кроме того, были организованы десять передвижных выставок в частях Красной Армии, в госпиталях, в театрах и в садах города».[245]

Не замирала в Ленинграде и театральная жизнь. До конца 1941 г. в городе работали театры комедии, им. Ленинского комсомола, ТЮЗ. В самое тяжелое время блокады продолжал давать свои спектакли Театр музыкальной комедии. До конца декабря 1941 г. он работал в своем здании на улице Ракова, а с 25 декабря после повреждения здания немецким снарядом — в помещении Академического театра им. А. С. Пушкина. Только с 26 января по 4 марта 1942 г., когда перестала поступать электроэнергия, театр был закрыт. В сентябре — декабре 1941 г. театр показал около 140 спектаклей, собравших до 130 тыс. зрителей, а в январе 1942 г. — 24 спектакля, на которых присутствовало около 15 200 зрителей. Всего в 1942 г. Театр музыкальной комедии дал 378 спектаклей, собрав 490 115 зрителей. С октября 1942 г. постановкой спектакля «Русские люди» К. Симонова начал действовать новый драматический театр, получивший название Городской театр (его еще называли «блокадным»). Он был создан приказом Управления по делам искусств Ленинградского городского совета 14 сентября 1942 г. из артистов Радиокомитета и группы оставшихся в осажденном Ленинграде артистов театра им. А. С. Пушкина. Он работал вначале в помещении Театра комедии, а затем Малого оперного театра. К его драматическим спектаклям затем подключились и спектакли оперно-балетного коллектива. Так, в афише Городского театра на декабрь 1942 г. значились спектакли «Фронт», «Эсмеральда», «Евгений Онегин», «Русские люди». Кроме этого, ленинградские работники искусств проводили большую шефскую работу. С начала войны и до конца ноября 1942 г. они дали около 30 тыс. концертов и 680 выездных спектаклей в частях Красной Армии, Балтийского флота, в госпиталях, на оборонных стройках и предприятиях.[246] Только одна великая певица, будущая народная артистка СССР, Клавдия Шульженко дала в 1941 г. 500 концертов.