Она принялась методично изучать вещи, находящиеся в комнате. Она открывала ящики миниатюрного секретера, перебирала книги, рукописи. Ни одного письма! Даже записки. Ничего, что бы могло рассказать об этой женщине, когда-то владевшей ее телом, лицом, голосом, походкой. Одни рабочие записи, математические выкладки. В ящичке секретера она нашла драгоценности — какая-то мелочь: кольца и кулоны низкопробного золота с малюсенькими дешевыми брильянтами и рубинами, дешевый янтарный браслет. Неужели эта женщина, получившая ученую степень, могла надеть этот плохо отполированный янтарь? Такие браслеты могла носить только горничная. Анна перебрала платяной шкаф. Элегантные современные костюмы были сшиты из чистошерстяной материи, какую носила в ее время только прислуга. Зато такое красивое белье с топкими кружевами могла позволить себе только дама из высшего света. Очевидно, теперь все так одеваются.

И ни намека на индивидуальность!

На ковровой тахте лежал брошенный плащ. Анна подняла его. Правый карман оттягивал какой-то тяжелый предмет. Видимо, Купцова положила этот предмет в карман плаща вот этой самой рукой с удлиненными розовыми ногтями. Анна вытащила тяжелый плоский параллелепипед, сделанный из какого-то светлого металла, повертела его в руках и сунула обратно. Потом села на тахту и задумалась. А не берет ли она на себя непосильную задачу? Сможет ли она утвердить свое "я" в этом чужом мире, где за сто лет все так переменилось? Не останется ли она здесь навсегда чужой и непонятной?

Она уже знала, что та старая женщина, которая задержала ее у входа в "Юбилейный", была тещей Федора Кияна. Знала, что осталась еще вдова Кияна с пятилетней дочерью. И она, Анна, виновата в том, что девочка осиротела. Как же с этим быть?

На другой день Анна объявила Глухову, что хочет навестить семью Кияна.

— Не надо, — быстро сказал он, и его глаза блеснули.

— Я должна.

— Вы никому ничего не должны. Вы начинаете жизнь сначала.

— Нет. Я не желаю отказываться от своего прошлого, я обязана ответить за него.

— Чье прошлое вы имеете в виду?

— То, что было на самом деле.

— А если Анна Купцова хуже того, что вы о ней знаете?

— Так расскажите мне о ней!

— Зачем? Вы же убеждены, что вы — Анна Каренина.

— Да, — сказала Анна, раздражаясь, — убеждена, и я хочу поступать так, как нахожу нужным.

— Вас там считают виновницей трагедии, а вы, такая как вы теперь есть, ни в чем не виновны.

— Вы принесли мне жертву: пошли на преступление, чтобы очистить мою совесть, вы стерли из моей памяти прошлое, но вы еще вложили в меня другое прошлое, которое стало для меня истинным. Вы недовольны этим?

Глухов поколебался.

— Я тогда был очень растерян и действовал необдуманно. Однако теперь я вижу, что это был единственный вариант. Для вас.

— И для вас? — непроизвольно вырвалось у Анны.

— Не знаю…

Зазвонил телефон. Глухов подошел.

— Это вас, — сказал он, передавая ей трубку. Анна неуверенно приложила трубку к уху. Она впервые в жизни говорила по телефону.

— Да? — сказала она, как это делали другие.

— Здравствуйте. — Она сразу узнала голос.

— Игорь? Здравствуйте.

— Я просил вас позвонить, если я понадоблюсь. А потом я подумал, что вы потеряли бумажку с моим телефоном.

— Благодарю вас. У меня к вам действительно просьба.

— Я готов.

— Не знаю, как это изложить…

— Вам неудобно говорить по телефону? Мы можем встретиться, где вам будет угодно.

— Вы откуда говорите?

— Из телефона-автомата у станции метро "Владимирская".

Анна поколебалась и наконец решилась:

— Я сейчас приеду. Вы сможете меня подождать?

— Конечно!

— Мне надо ехать, — обратилась она к Глухову, — но у меня нет денег на билеты.

— Я не могу вас отпустить.

— Я до сих пор пленница?

— Вам нельзя ходить без провожатых.

— Я сама хочу во всем разобраться. Я уже говорила вам.

— Ваши оценки несоизмеримы с современными. Вы человек из иной социальной системы, а у нас сейчас эпоха социализма.

— Я уже поняла это.

— А привычки? Здесь иные отношения между людьми. Наконец, вы просто не сможете правильно перейти улицу, по которой движется транспорт.

— Я уже многое знаю.

— И все же я не могу отпустить вас одну.

— Вы можете проводить меня до станции метро.

— А потом? Кто этот человек, с которым вы назначили свидание?

— Это не свидание, это просто встреча.

— Я не могу вас доверить незнакомому человеку.

— Я его знаю.

— Но я не знаю!

— Вы как-то говорили мне, что в вашем обществе ясе равны. Вот я и хочу равенства… и свободы.

Глухов улыбнулся одними губами.

— Я это ценю. Но вам еще опасно общение с посторонними людьми.

— Я хочу этой опасности…

Глухов, пожав плечами, вынул деньги: бумажную купюру, достоинство которой Анна не разобрала, и немного мелочи — меди и серебра.

— Через два дня я должна получить жалованье. Как научный сотрудник Купцова. Я отдам вам долг.

Она ушла в свою комнату и, переодеваясь, подумала с грустью, что слова ее были обидны для Глухова, но, к сожалению, они уже были сказаны. Она подошла к его комнате, приоткрыла дверь. Он стоял спиной, но тотчас обернулся. Анна чего-то ждала от него, но его глаза ничего не выражали.

— Мне, наверное, следует захватить ключ от квартиры?

Глухов молча вынул из письменного стола ключ.

Анна не рискнула одна войти в лифт и пешком сошла с лестницы.

Станция метро была близко, и она благополучно спустилась по эскалатору. Езда в остекленных гудящих поездах воспринималась как фантастический сон. В этом шуме среди бесчисленной движущейся толпы трудно было ориентироваться, но Анна все же без посторонней помощи, пользуясь только надписями и схемами, сделала нужную пересадку и благополучно добралась до "Владимирской".

Выйдя на площадь перед Владимирским собором, Анна сразу увидела Игоря. Он смотрел в другую сторону, очевидно, думал, что она приедет на троллейбусе. Она не знала, как по современному этикету следует обратиться первой, и ждала, когда он обернется. Не нем были джинсы, только теперь они были белого цвета, и ярко-желтая короткая, до талии, куртка. Его светлые волосы, спускаясь клином с затылка, закручивались над воротником. Игорь обернулся, обрадованно шагнул к ней:

— Добрый вечер!

— Здравствуйте. — И она протянула руку.

Он задержал ее руку в своей и все улыбался, глядя ей в глаза. И ей стало неловко оттого, что в его взгляде было больше чем простое дружеское участие.

— Вы на весь вечер свободны? — спросил он.

— Конечно.

— Давайте отпразднуем где-нибудь нашу встречу.

— Лучше пройдемтесь до Невы.

Они пошли по Владимирскому, а потом по Невскому. Игорь заново открывал ей город. Различной формы автомобили, трамвай, сети проводов над головой, названия магазинов, наряды людей, рекламы, кинотеатры, стены знакомых Анне домов, и то новое, что теперь происходило за этими стенами — все это были вопросы. Анна с удовольствием отмечала, что выглядит не хуже многих встречных молодых дам (или "девушек" — как принято теперь говорить). Встречные мужчины ловили ее взгляды, а девушки поглядывали на Игоря и мельком осматривали Анну — в основном ее наряд. Она представила себя со стороны и подумала, что ее длинное летнее платье с разрезом выше колен вполне соответствует требованиям современной элегантности. Наконец она заговорила о Кияне. Кто он? Известен ли был?

— Конечно, известен.

Игорь стал искать взглядом, на что бы обратить внимание Анны, но она сказала:

— Я встретилась с вами, чтобы попросить о помощи. Мне нужно навестить его семью.

— Зачем? Вы же понимаете: они в таком состоянии, что не могут хорошо к вам отнестись.

— Мне и не нужно хорошего отношения.

— Тогда что же вам нужно?

— Я хочу познакомиться с ними.

— Лучше это сделать позже.