Был сумрачный день в середине марта, на дворе падал мокрый снег. В доме дядя беседовал с рыбаком Роцькой о ловле рыбы, о хозяйстве да о заботах бедных крестьян, которым нечем было засеять поля, снег на которых вот-вот растает. Я же во время их разговора думал об отъезде в чужие края, где совсем другой мир, где горы и леса прекраснее, цветущие луга краше, урожаи на полях богаче, а люди стократ счастливее. Я весь отдался этим мыслям, но дядя прервал моё молчание:

— Янкó долго гостил у пана Мороговского, побывал и в домах других наших добрых соседей, полюбил их гостеприимство, подружился с некоторыми молодыми людьми и будто навсегда с ними распрощался; всё время мрачный, задумчивый и нынешней весной хочет покинуть нас, думает, что где-то там, в дальних краях богатство льётся рекой.

— Я не ищу богатства, — отвечаю, — а хотел бы познакомиться с мыслями и жизнью людей в иных местах. В мои молодые годы нужно ещё поучиться, набраться опыта да повидать свет.

— Увидишь, узнаешь и поймёшь, что даже там, где земля щедрей одаряет пахаря, где леса цветут, как рай земной, люди всё такие же. Счастье лишь там, где человек живёт так, как Бог заповедовал — трудится, избегает алчности, не забывает ближних и надеется на Провидение. В нашем краю долгая и переменчивая зима, временами мокрая, а порой морозная и вьюжная; в долинах вода, а на пригорках северный ветер губит пшеницу и рожь, однако ж, усердие и труд всё перетрут. Когда я приобрёл этот фольварк, земля тут напоминала дикую пустошь, однако я не отчаялся, старался всё улучшить, прокопал канавы, осушил низины и вырастил на том месте красивую берёзовую рощу. Есть у меня хорошие сенокосы, потому я завёл скотину, а теперь, слава Богу, и поля родят. Паны, у которых есть крепостные, тратят деньги на экипажи, наряды и карты, но когда в весеннюю пору им чего-либо недостаёт, то частенько в нужде обращаются к шляхтичу Завáльне. Кто трудится и надеется на Бога, может и здесь быть счастливым и спокойным.

— Я это хорошо знаю, дядюшка, но, живя в этом краю, не слышу и не вижу, что творится на свете, будто глаза мои завязаны. Тосклива такая жизнь.

— Вот, что означает наука. Уже беспокоен, желаешь узнать ещё больше и витаешь мыслями где-то вдали, хочешь повидать большой мир, и потому тесно тебе тут с нами, стремишься, как птица, вырваться из клетки.

Роцька молчал и внимательно слушал наш разговор. Наконец, посмотрев на меня, сказал:

— Наши предки не завидовали богатеям, что жили где-то там, в дальних краях, им было достаточно еды и одежды, что они добывали своим трудом, а ныне жадность привела злых духов, чтоб добывали деньги из-под земли и из-под воды, отсюда и тяжёлые годы, и тяжкое житьё.

— Роцьке, — сказал я, — вечно мерещатся злые духи, а между тем сам он их не видел.

— Неужто людям не верить? — ответил рыбак. — Панич, верно, не слыхал, что случилось на Ситненском озере,[230] а ведь про то многие рассказывали.

— Не слыхал, а что там было?

— Тогда я расскажу. Возле того озера с одной стороны деревня Ситно и дорога, что ведёт из Полоцка в Невель, а с другой стороны густой и тёмный еловый лес. Однажды летом в тихую погоду, когда солнце зашло и на небе показались звёзды, работники, вернувшись с поля, ещё хлопотали у домов, как вдруг услышали, что за озером, в тёмной лесной чаще возле самого берега кто-то поёт, да так громко и страшно, что в воздух поднялись стаи перепуганных уток, звери, выгнанные из леса, бежали по полям и пригоркам, а собаки выли, будто перед большой бедою. Жителей этой деревни охватила тревога и проняла дрожь, ибо они ясно услышали слова той песни:

Много дней эта песня повторялась с вечера до самой полуночи, и в ней перечислялись не только все окрестные озёра, но и реки. Однако пойти туда, чтоб узнать, кто это так ужасно поёт, все боялись. Наконец самый смелый из рыбаков отважился, взял дубовую палку, несколько камней и вечером, лишь только послышалась песня, подкрался и из-за дерева увидел, что кто-то, одеждой и лицом очень похожий на осташа, с широкой бородой и круглым лицом, подпоясанный кожаным фартуком, сидел на гнилом пне и орал во всё горло. Рыбак подумал, что это и впрямь осташ справляет свои чародейские обряды.

— Не смей захапывать наши озёра и реки! — крикнул он и со всей силы швырнул в чаровника камень, попав тому прямо в бок.

— Ах, ах! Сломал мне ребро! — завопил чёрт и бросился в воду.

Всколыхнулось всё озеро, и волны начали плескать о берег. Рыбак побледнел и задрожал от страха. Но и чёрт с той поры уже больше никогда не пел, присваивая себе наши озёра и реки.

— О! — воскликнул дядя. — Если б так можно было покарать всех злых духов, что вредят людям!

— Чёрт испугался камня, — сказал Роцька, — а молнии с неба для него намного страшнее. А потому, панич, не покидай нашу сторону, настанут лучшие времена и жить будет лучше среди своих.

— Времена меняются, меняются и люди, — сказал дядя. — Прежде наша молодёжь не знала и знать не хотела, что там творится в дальних краях, все жили спокойно и счастливо. А теперь на этих умников нападает какая-то тоска. Едва закончит учёбу, как ему уже скучно, бросает родные поля, пускается в дальние странствия, думая, что на чужбине ветер сможет развеять его беспокойные думы. Есть у меня сыновья, и им, верно, этот мой домик будет тесен, поля, возделанные моими трудами, и эти рощи не удовлетворят их желаний; однако, не буду препятствовать их намерениям, лишь бы только Бог укрепил их сердца любовью к обычаям предков.

— Прежде те осташи никому и не снились, а теперь скоро заберут у нас и землю, и воду, так что и нам надо будет бежать куда-нибудь подальше, — сказав это, Роцька вздохнул, взял шапку и сеть, в которой принёс рыбу.

— Спешишь домой? Ведь ещё не так поздно, — сказал дядя.

— Солнце уже зашло, небо хмурое, ночь будет тёмная, надо поспешать.

— Сейчас Великий пост, если наловишь рыбы, не забывай обо мне.

Когда было уже совсем темно, поднялся и зашумел за стеной сильный ветер, падал мокрый снег.

— Несчастный тот путник, — сказал дядя, — которого такая вьюжная ночь застала посреди озера. Дорога сейчас трудная, да и её можно потерять, заблудившись в такой темноте.