- Одна баба в доме, и легавые съехали. Когда такой шанс еще раз подвернется? - горячился подручный.

- Действуйте, - после напряженного раздумья согласился их патрон.

Минут через пять машина высадила неподалеку от ворот особняка четверых человек, двое из них в полицейской форме, в зоне, недосягаемой для наружных камер. Одна из них, женщина. Те, которые в полицейской форме, приблизились к воротам. Женщина, владевшая французским, намеревалась разыграть проверку регистрации и нажала на кнопку домофона. Потом еще раз, продолжительно. Ответа не последовало.

Двое растерянно переглянулись, затем, женщина набрала номер телефона особняка, но и этот звонок остался без ответа.

- Дом наверняка на сигнализации, - ответила она на немой и вопросительный взгляд напарника.

- Придется рискнуть, - напарник в форме кивнул другому мужчине в штатском, сторожившем неподалеку, готовый к подобной заминке.

- Дом разгерметизирован, - живо объяснял он, приблизившись к своим напарникам. - На мансарде открыто окно, и в цокольном помещении тоже. Возможно, кто-то внутри, но нас не слышит. Если есть сигнализация на инфракрасных лучах, то она скорее отключена. Зачем она, когда кто-то из жильцов в доме? Достаточно отпереть эти ворота.

- Тогда отпирай.

Двое в форме загородили человека в штатском, орудующего отмычкой. Женщина встречала редких прохожих беспристрастным взглядом. Форма действовала безотказно, несколько прошедших обывателей и не думали задержаться.

Не прошло и минуты, как взломщики скрылись за высокой оградой, обросшей плющом. Один из них проник в дом через окно цокольного помещения, затем отворил парадную дверь.

- Сигнализация была отключена. И тут что-то произошло. Смотрите сами.

Тем временем, норовистый “ Ауди ” Мерзоева сумел оторваться от преследователей.

- Сейчас мы тебя отпустим. Но сегодня же ты должен убраться. Иначе эти записи, и другой компромат, окажутся и в полиции, и в местной прессе, - напомнил ему Визант. - Как бы так не вышло, чтобы тебя не депортировали на родину.

Они оставили Мерзоева, который спешил домой, ведя теперь сам машину.

Уже в гараже, когда он вышел из лимузина, перед ним появились две фигуры, в масках, как призраки, нацелив на него жутковатые трубки глушителей.

- Как, вы еще здесь? - изумился хозяин.

- А кто здесь еще был? - спросила металлическим голосом фигура в маске.

- Так вы, значит, другие? - заглушая подступивший ужас, тихо выговорил Мерзоев.

- Отвечай на вопрос? - скомандовал неизвестный.

- Видимо, агенты из разведки, - растерянно отвечал вновь застигнутый врасплох террорист, которому еще одно испытание на сегодня уже пришлось не под силу.

- Из какой?

- Из российской.

- Чего они добивались?

- Чтобы я уехал из страны.

- И все? Не верю. Зачем им нужна была такая сложная операция, с проникновением в дом и усыплением охраны.

- Они продемонстрировали ловкость, чтобы сильнее запугать меня, - Мерзоев ощущал как земля уходит из-под ног.

- Что ты им выдал?

- А вы кто? - умоляющим голосом недоумевала жертва.

- Вопросы задаем мы, - устрашающая фигура приблизилась, уставив зловещий черный набалдашник в грудь.

- Я рассказал только про Сотника, о том, как переводил деньги, - лепетал Мерзоев.

Секунду ствол смотрел ему в грудь, затем раздались плюхающие звуки. В предсмертной агонии Мерзоев так и не успел понять конкретную причину своей смерти.

Усыпленных охранников убийцы решили оставить в живых. Во время следствия они могли бы указать на тех, кто появился в этом особняке раньше.

Группа Ивлева покинула особняк на все том же лимузине хозяина, пока двое агентов французских спецслужб еще не успели вернуться на прежнее место наблюдения.

ГЛАВА 26. СВИТА.

Пресса мгновенно и с истеричным ажиотажем раздувала весть об убийстве Мерзоева, политического беженца для одних, и пособника терроризма для других, в пику предстоящего визита российского президента во Францию.

Скандал в европейской стране, где журналистский корпус был настроен отнюдь не снисходительно, вызвал ту степень недовольства у главы российского государства, когда он устраивал разнос по очереди тет-а-тет всем приближенным в своем кабинете, без театральности, присущей публичному обсуждению. Тон при этом оставался сдержанный, лишь сухость могла означать конец карьеры чиновника.

Основную ответственность за намеренный, или же случайный, но все же допущенный скандал, он возлагал на директора ФСБ, которому глава государства, наверное, более всего и доверял.

- Каким образом это могло произойти и в чьих это интересах? - поинтересовался президент своим бархатным ровным голосом, задержав на собеседнике взыскательный взгляд.

- Точных доказательств у меня пока нет, - заученно отвечал директор. - Но я знаю, кто за этим стоит.

- Тогда поделись своими соображениями.

Буранов отлично знал, что президент быстро разрушит церемониальную атмосферу разговора, вцепится своими острыми когтями в мягкотелую откровенность подчиненного, уличит в пристрастности и выразит затем недоверие, после которого будешь гадать, как долго тебе осталось занимать этот пост.

Хотя директор твердо был убежден, что президент не судья, а, пытаясь быть над схваткой, только и обрастает льстивыми упырями, получающих индульгенцию на свою долю власти. Буранов добивался того, чтобы его организация занималась непосредственным делом, борясь с особыми видами преступлений. Вместо того, чтобы безуспешно пытаться манипулировать общественным мнением, нужно ограничить политическую составляющую службы до информирования общества в той мере, в какой это требует безопасность. Но директор отлично также понимал, что в эпоху информационных войн никто не может стоять вне политики. Чтобы не быть постоянно в числе проигравших, нужно наносить упреждающие удары, в том числе и в идеологии, интриговать как союзников, так и недругов.

Быть же политиком у Буранова пока не очень получалось. А если бы от него этого и вовсе не требовали, он бы давно очистился от плевел в своих рядах, перерожденцев разного рода, ладно бы только от коррупционеров, но и заговорщиков против режима. Они то и стали продуктом политических интриг.

- В моем ведомстве есть высокопоставленное лицо, связанное со вторым человеком в МВД. Они имеют отношение к этому делу, хотя и не только к этому, - прорвало Буранова, и похоже, в своих откровениях он пошел бы до конца, а там ему уже было все равно.

- Ты жалуешься мне на неблагонадежных людей, которые окопались у тебя под носом? - бросил упрек президент после паузы, опустив взгляд.

- От изменника в своем ведомстве я бы давно избавился, а еще лучше, предал бы его суду. Но у него влиятельные покровители, он их агент, с огромным опытом работы и много чего знающий.

- Раз пришел жаловаться, тогда выкладывай все, - потребовал глава государства, снова подняв спокойный испытывающий взгляд на подчиненного.

- Я назову две фамилии. Спирин, руководитель УФСБ по Москве и области, и Юдин, заместитель министра внутренних дел. Возможно, есть кто и повыше, и пониже.

- Куда уж повыше? Я просил тебя назвать всех, - властно произнес президент. - Хотя бы тех, кого подозреваешь.

- Я подозреваю и Головко. В числе других, Рита Вагнер, наш отставной сотрудник, и магнат Лаврецкий, открывший заграницей оппозиционный телеканал. В качестве доказательств я могу сослаться на частые встречи Спирина с Головко, и еще более тесные контакты с Юдиным. Имеются и более существенные факты. Нам даже уже известны банковские счета, через которые прокачивались средства от террористов, с помощью убитого Мерзоева. Эти деньги частично переводились и на брата некоего Сотника, полковника МВД, осужденного, но погибшего при неизвестных обстоятельствах в лагере. Сотник был сподвижником Юдина и Спирина. Сговор налицо, но доказательств для уголовного дела, недостаточно.