- Вдруг эта ниточка ведет к финансовой системе продажных чиновников? А еще хуже, террористов?

- Хорошо, договорились, - утвердительно произнес директор, а затем добавил то, о чем будто забыл за важными деталями. - Мы вместе пойдем к президенту за санкцией отслеживать высокопоставленных персон из других ведомств.

- Идет, - подхватил Вольский.

- Получается, что нашего сотрудника, по фамилии Визант не справедливо упекли за решетку? - поспешил сменить тему директор.

- Его вина слишком натянута, на мой взгляд.

- Я буду ходатайствовать за него, - пообещал Буранов, чтобы не ронять себя в глазах Вольского тем, что равнодушен к судьбе своих коллег. - Не исключено, что мы вернем его на службу.

- Мы его могли бы использовать уже сейчас. Он находится в одном лагере с Сотником. Пока Сотник держал язык за зубами, а Визант, возможно, единственный, кто способен вызвать его на откровенность. Сотник находится в отчаянном положении - и проболтаться боится, а заодно и того, что никто его тайн не узнает.

- Резонно, - согласился Буранов, вскинув бровь, скрывая то, что он приложил максимум своего влияния, чтобы виновного Сотника поместили в ту же колонию, где отбывал срок и его бывший сотрудник Визант, в то время как за неизбежным спором этих двух врагов наблюдало бы всевидящее око ведомства.

Оставаясь в стороне от судебного процесса, Буранов мог ответить присущим его службе способом: продолжить засекреченное расследование. В том, как раздобыть самые недоступные сведения, ведомству, разумеется, не было равных, а дойдет ли дело до суда, это уже вопрос второстепенный, рассчитанный в основном на публику, к вниманию которой секретные службы не имеют особой ревности.

Важно уличить соперников в глазах высшего лица страны.

Для Вольского же, ревизора в силовых структурах, Буранов, тем не менее, был совсем не по зубам. Поэтому Вольский сам спешил в объятия директора самой могущественной службы.

В бушлат Византа сунули записку, когда он, нагроможденный миской жидкой каши с ломтями черного хлеба и кружкой чая, садился за стол. Узнаваемым старательным почерком Сотник предлагал ему новую встречу.

По лагерю бродили слухи, что в захолустный город, в районе которого находилась колония, прибыли столичные следователи, что сразу связали, разумеется, с не утихавшими событиями раскрытого покушения на массовое убийство. Окажись Сотник соучастником терроризма, он становился смертником по неписанным тюремным законам. Тем более, что заключенные, не избалованные развлечениями, жили ожиданием справедливого возмездия. Однако Сотник прежде времени не выглядел безвольным существом, которому все равно, живет он или нет. А вот на Византа злобно и предупредительно косились, как бы говоря, что и у него нет причин для особых надежд. Когда с тобой говорят представители власти в лагере, это все равно, что тебя опускают до уровня стукача. Здесь же никто не сомневался, что следователи в первую очередь намерены допытывать Византа.

За час до отбоя они укрылись от посторонних глаз и от ледяного ветра ранней сибирской осени, в глухом месте у торца барака.

- Тебе, похоже, светит освобождение, - необычно хладнокровно переда новость Сотник.

- С чего ты это взял? - недоброжелательно брякнул Александр.

- Известно откуда… Твоя служба взялась за новое расследование. Этого следовало ожидать… Ради чего сыскари из ФСБ нагрянули в это гиблое место? Здесь и зэков скоро нужно будет занести в красную книгу. За твоими показаниями, самой собой.

- Нельзя ли ближе к делу? - грубо перебил его Александр в отместку за прошлый раз, когда собеседник позволил пренебрежительный тон.

Ненависти за то, что он оказался в тюремном бараке по причине измены, Визант почему-то не испытывал. Разве только презрение.

- Не перебивай, дело не шуточное. На меня уже один раз стрелки перевели. Но я лямку тянуть не хочу, - признавался Игорь обречено.

- Первые месяцы здесь особенно тяжело. Но я в этой экзотике более двух лет, даже привык, - с издевкой подметил Визант.

- Не ври, к этому привыкнуть невозможно. Мне, что молчать, что говорить - один черт. Но от молчания на душе погано. А известно мне не так уж и мало, я не забыл собрать компромат, - он всматривался в холодное зарево сумерек. - Уж если я заложу кого-нибудь, то не для того, чтобы медленно догнивать здесь, да и то в страхе, что в любой день утопят в параше, или придушат ночью подушкой.

- Твое дело закрыто, чего тебе волноваться? - равнодушно бросил Визант.

- Черта с два. Следствие заново открыли, ты что, не понял? Да еще фээсбэшники, у которых зуб на ментовскую контору. На меня повесят всех собак и накинут еще с десяток годков, мало не покажется. Соучастие в терроризме, сам понимаешь, система тут беспощадна, меня переведут в тюрьму со строгим режимом.

- И что же я могу сделать?

- Помочь и мне выйти на свободу. Я считай, ходячий труп. Но я важный свидетель. Выбор то у меня невелик - между смертью и смертью, между заживо погребенным в каменном мешке, или быстрой гибелью в этом же лагере.

- Тогда странно, что ты еще жив, - изрек Александр без злорадства, просто, как бы констатируя факт.

- Странно, что я вообще попал сюда… - Сотник совсем не выглядел малодушным, как этого ожидал Визант, и если он не был настолько циничным, чтобы так хладнокровно держаться, то тогда он относился к разряду мужественных людей, хотя и был крысой.

В эту секунду лагерь осветился электрическими прожекторами и фонарями, их теперь мог наблюдать охранник на вышке, метрах в пятидесяти.

- Пока я тебе почти все сказал. Если со мной что случится, найди человека по кличке «писарь». Он даст наводку к моему архиву.

- А он не сдаст тебя?

- Материал заполучить все равно не просто. Я ведь над этим думал. Это получится не у каждого, у кого даже будет наводка. Тебе дам подсказку, додумаешь остальное сам. Риту Вагнер, надеюсь, знаешь?

- Слыхал, - изрек Визант, но не сразу, и с напускным равнодушием.

- Думаю, что не многие ее знают хорошо? Она интриганка, каких поискать. Умеет прятать свои чувства, но хорошо играет чужими.

- В нашей работе, без этого качества нечего и нос совать, - на одном дыхании пробормотал Александр, чтобы скрыть нервозность.

- Что верно, то верно, - нехотя отшутился Сотник. - Так вот, тем провалом ты обязан не мне, как ты, наверное, считаешь, а ей, или еще точнее кому-то, кто руководил ей. У нее в постели бывали и высокие чины.

От взрыва ревности Визант едва ли не отделал его парой тройкой хуков в уязвимые места. Так бы он и поступил, несмотря на внешнее физическое превосходство собеседника, но удержала мысль, что тот только провоцировал его на откровенность, дабы почерпнуть дополнительные сведения.

- Ты выгораживаешь себя, - презрительно воскликнул Визант. - Не твой ли агент подвел нас под ложный маневр бандитов?

- Мой агент разве лично все довел до твоего сведения? - резко воскликнут Сотник.

- Нет… - пришел в замешательство Александр. - Сведения я получал от своего начальства… И от Риты Вагнер тоже.

- Вот именно. Агент погиб вместе с боевиками. Он предупреждал, что бандиты будут маневрировать. Я сохранил его телефонные записи. От него я передавал сведения своему начальству… И Вагнер, то же… Только в устной форме, - хитро добавил Сотник.

- Я доверился потому, что до последней секунды вся информация подтверждалась. Или этот твой агент оказался предателем, или кто-то еще выдавал сведения бандитам. Но почему именно Вагнер? Где доказательства? - теперь ревность у Византа выразилась в сильное любопытство.

- Мой агент погиб. Предатели не жертвуют собой, они, как правило, подставляют других. А Рита, человек Спирина. Она стоила того, чтобы он продвигал ее, и не только из-за постели. Она была его ушами и глазами. Этот серый кардинал Спирин не подстраивает провокации своими руками.