Собеседник смотрел прямо в глаза, но Визант не дрогнул, приняв лукавое выражение.

- Вы хотите, чтобы я взял под опеку вашу дочь? - намеренно несуразный вопрос задал Визант, но ведь и предложение собеседника выглядело если не наивно, то уж точно подозрительно.

- Не совсем так. Я давно ищу человека, которому мог бы доверить трату своего состояния. Разумеется, не без оплаты.

- Почему выбрали именно меня?

Александр уже не мог скрыть изумление. Не преследовал ли его какой то рок, раз все так стремились доверить ему свои тайны. Или он попал в центр заговора, притягиваясь тем, что уже имел некую важную тайну. Прах к праху…

- Не знаю, - собеседник опустил свой царственный взгляд. - Вы вызываете доверие, - добавил он, как показалось смущенно.

- У вас должны быть враги, - атаковал Александр, пользуясь замешательством священника.

- Разумеется. Охотники до моего добра. Одному мне не совладать с ними, - признался отец Сергий без тени жалобы. - Глупо это скрывать.

Александр не стал озвучивать очевидную догадку, что сидевший перед ним мошенник, облаченный в рясу, до сих пор опасался человеческого суда, видимо, нагрев, как следует своих сообщников.

- Они не имеют отношения к моим богатствам. А если они выведают тайну, то просто отберут все. Но им неведом путь к сокровищу. Поэтому, пока, господь миловал меня от несчастья. Уязвимое место для меня - моя дочь. При определенных обстоятельствах, я могу приехать в столицу и воспользоваться богатством, - Феликс Отис перекрестился мелким жестом, так, когда молятся про себя.

Если бы охотники, соображал Александр, могли отыскать его богатство без его непосредственного участия, то, что им мешало это сделать, кроме недоступных секретов? Значит, они действительно были им недоступны. Но почему бы им ни выкрасть его и не развязать язык?

- Ваши сокровища в металлах и бриллиантах? - осведомился Визант.

- Разумеется. Давно нет той страны, в чьих банкнотах я мог держать капитал. Драгоценности, вот в чем я его храню. Можно продавать понемногу, чтобы не навлекать внимание, и хватит не на одну безбедную жизнь, - с лукавством дельца пояснял Отис.

- Искушаете? Не очень то сочетается с вашим саном, - позволил себе дерзость Визант, чтобы расшевелить этого афериста под рясой, вывести его на откровенность, пусть и на раздражение, лишь бы разгадать возможные уловки.

- Вы вправе отказаться. Я не уверен, что менее опасно искушать кого-то другого. А что касается сана, то перед божьим судом я не боюсь предстать, а уж перед человеческим тем более. Пусть бога остерегаются те, кто вершит свой суд.

На эту кудрявую отповедь Александр смог только задать очевидный вопрос:

- И кто же те люди, которые охотятся за вашим состоянием?

Феликс Отис некоторое время сосредоточенно размышлял.

- Высокий милицейский чин. И его прислужники, шавки из охранного бизнеса, связанные с криминальным миром. Ни меня, ни мою дочь, не тронули до сих пор, думаю, именно из-за этого начальника. Из всех он самый информированный и ревностно чтит свою репутацию, потому как с того момента высоко поднялся. Однако времена меняются, а куш стоит риска, - отчеканивал Отис, свербя пронзительным взглядом собеседника.

Сказанное насторожило, а еще сильнее заинтриговало Александра, похоже, в будущую аферу он втягивался основательно. Но он не подавал вида, что размер сокровищ его беспокоит, что было правдой, ибо подобное любопытство, - первый шаг к алчности.

- И о каком лице идет речь, если это не секрет?

- Не секрет. О Юдине, заместителе министра внутренних дел.

Лицо Византа выразило немое изумление.

- Если вы соглашаетесь, то мы продолжим разговор, - деловым тоном добавил священник.

Растерянный Александр совсем не готов был дать ответ в сию же секунду. Юдин мог быть причастен к последним событиям, как человек, связанный с темной фигурой Спирина, но он не был чист на руку и в прошлом. Это совпадение хитрый Феликс Отис и хотел использовать как главный крючок для Византа. Теперь, все ясно.

И все же, искать наживы и совмещать государеву службу - дело совершенно гибельное, как считал для себя Александр, нисколько не разочаровавшийся в своем выборе и действительно готовый беззаветно отдать себя Отечеству, хотя никогда не декламировал своего патриотизма.

- Моя дочь мечтает стать актрисой. Учится в театральном училище и уже сейчас занята в спектаклях, - просящим тоном возобновил разговор священник, как бы отвечая на колебания собеседника, не сказавшего “нет”, но по всему видно, не очень то этого и желавший. - Трудно мне судить о мере ее таланта. Но ведь искусство тот же дьявол, влечет одержимостью, а потом сбрасывает неудачников, как отработанный материал. Я даже не знаю ее характера, насколько она сильна и проворна в этом деле. Успех не всегда сопутствует таланту. А я для нее существо с другой планеты. Может даже она боится обнаружить ко мне положительные чувства.

Визант заподозрил в священнике еще и деспота, рядившегося в сладкозвучные речи. Другой бы отец, не видевший стольких лет своего ребенка, лишенный шанса наблюдать его взросление, когда, наверное, и созревает настоящая любовь к детям, без всякой ревности ждал бы встречи с ней. Трудно упрекнуть родителей в озабоченности к своим чадам, духом сросшихся с ними. Хотя без знания человека, настоящая любовь к нему невозможна. Значит, не совсем исцелился батюшка, если ревнует к выбору ребенка, которого не видел почти всю жизнь. Религиозность - не является ли она сонмом для последующей реинкарнации забытых страстей?

- То есть вы все же хотели, чтобы я опекал вашу дочь? В смысле выбора ее жизненного пути? - недоверчиво спросил Визант.

- Мне бы достаточно было узнать ваше мнение на счет ее способностей. Не помешало бы мнение и остальных, близких, знакомых. Впрочем, я не настаиваю на этом.

- Я не берусь судить о чужих талантах, тем более в том, в чем не понимаю, - заносчиво начал объяснять Александр. - Пока человек не реализовался, никто не знает, чего он может достичь. Уличать человека в посредственности - безосновательное оскорбление. Так же как и восхваление может повредить не меньше. Если человеку чего-то не дано, пусть он дойдет до этого сам.

Александру вспомнилась Рита Вагнер, учившаяся на актрису, но сделавшую карьеру совсем в другой области, где лицемерие и лицедейство точно играли не последнюю роль. Аналогия с актрисой подняла всю горечь досады от неудачной увлеченности Ритой. С другой же стороны, у него появлялся лишний шанс исцелиться новой страстью. Жесткие обстоятельства ничуть не анестезировали страданий ревности.

Нельзя сказать, что он жаждал мести или отдушины в похожей ситуации, которая могла бы сложиться с дочерью этого двуличного типа. Александр осознал, что его влекли такого рода женщины, непостоянные, искавшие успеха. Пусть он и обжегся, но им овладела противоречивое предчувствие страсти, то ли забытой, то ли зарождавшейся. Его воображение рисовало в неясных чертах образ незнакомки. Он даже внимательнее всмотрелся в собеседника, пытаясь уловить притягательные черты.

- У вас есть хотя бы шанс отвадить от нее нежелательных лиц, - изрек настоятель после некоторой паузы. - Я готов уступить вам одну треть.

Александр никак не выразил заинтересованности, но отец Сергий упорствовал, хотя и не впадал в отчаяние.

- Я вас не покупаю. Просто не могу доверяться тем, кто слишком жаден до денег, - настойчиво уверял Отис.

Визант размяк от утомления настолько, что ему, было, казалось, все равно - отказаться или принять предложение. Может, эта натопленная, почти удушливая ризница имела на него какое то магическое действие.

- Хочу добавить, что ваши враги и мои - одни и те же люди. Это дает вам надежду на спасение, хотя одновременно и расставляет много ловушек.

От этого последнего вывода Визант встрепенулся.

- Именно, - поучительно воскликнул отец Сергий, как бы прочтя мысли собеседника. - Не знаю, что вам внушал эта накачанная гнида “Арнольд”, но он сотрудничает с лагерным начальником. А тот, тоже продажная свинья, даст полный отчет вашим доброжелателям, то есть заказчикам убийства Сотника. Обо мне так и говорить нечего, с самого первого дня здесь я под пристальным наблюдением начальства и его шестерок. Кому надо, непременно решат, что я передал вам тайну богатства. А это залог вашего освобождения. Они ведь будут думать, что вы приведете их к сокровищам. Вы им нужны.