— Акваланги у вас там? — спросил Серега.

— Акваланги у нас везде. Только до места в наших все равно не доплыть, специальные нужны, с резервом. Ну да Юрка обещал привезти. Знаете Юрку Рибера?

— Кажется, — неуверенно отозвалась Юлька. Она много кого знала.

— Мы с ним организуем экспедицию по высшему разряду, — похвастался Колька. — Он там у себя пошустрил по старым связям, нашел бабло. У них в стране, куда ни плюнь, полно лишнего бабла.

Юлька вздохнула о своем. И зажмурилась, потому что торпеда с разгону врезалась в рыжий бок гигантской конструкции — точно посередине между двумя автомобильными покрышками, предназначенными, видимо, для мягкого финиша. Серега заорал благим (нет, пожалуй, не очень благим) матом и чуть не рухнул с торпеды вместе с камерой, а Колька таки свалился, обдав Юльку ливнем брызг. Огромная база содрогнулась, затряслась и задребезжала, торпеду отбросило было назад, но ее острый нос, пробив брешь, застрял в ржавом железе и завибрировал, как стрела в мишени. Юлька намертво вцепилась в переборку, дрожащую и раскаленную. Постепенно вибрация стихала. Николай вынырнул и, отплевываясь, подтянулся на резиновом колесе.

— В жизни не угадаете, кто к нам едет в экспедицию, — сообщил он, ловко вскарабкиваясь наверх. — Юлька, давай руку. Сдаетесь? Сам Димка Ливанов! Ну, его-то ты точно знать должна.

— Ага, попробуй его не знать, — почти не удивившись, отозвалась она. — Этого Ливанова везде полно, куда ни плюнь. Как ихнего бабла.

Поднялась на ноги, неохотно выпустив переборку. Серега двинулся было помогать залезть ненавязчивой поддержкой под задницу. Юлька дружески наподдала ему локтем куда попала, поставила ногу на покрышку, взялась за Колькину руку и взобралась наверх вполне проворно, сама не ожидала от себя; перехватила протянутую снизу Сережкину камеру. Оператор взгромоздился следом, негромко матерясь себе под нос. Но вообще ему явно здесь нравилось, как и Юльке. Здесь было откровенно хорошо.

Полый горячий металл гудел под ногами, снизу поднимались жар и ржавая пыль. Но воздух был прохладный и свежий, не то что в поселке. Вокруг простирался культурный шельф, причудливо просвечивая сквозь поверхность воды, в отдалении виднелись другие базы-острова, а у горизонта синело, кажется, настоящее море.

Николай полководческим жестом указал вперед и вверх, в сторону скворечника, отсюда вообще ни на что не похожего:

— Идите, там склад, подбирайте себе акваланги. А я торпеду выдерну пока.

Юлька и Серега полезли в указанном направлении, сначала придерживаясь за арматуру или тросы и придирчиво выбирая, куда бы поставить ногу, а потом все смелей и быстрее. Дайверская база скрипела, ходила ходуном, каждый шаг отдавался многоступенчатым эхом. Оступившись, Юлька содрала коленку, ладони давно были сплошь рыжие от ржавчины, а в мизинец, кажется, вогнала занозу. Ладно, как-нибудь. Надо будет запомнить это место для съемок «Глобального потепления».

Потрясающая локация, и не только для дайверских эпизодов — а как сквозной символ, метафора самой нашей страны. Конструкция на затопленном фундаменте, собранная неизвестно из чего, скрепленная неизвестно как, шаткая и ненадежная, проржавевшая до основания, раскаленная, экстремальная, опасная, несуразная, нелепая; но все-таки держится же как-то, не рассыпается, стоит, сопротивляется коррозии и штормам. Надо лишь приноровиться, войти в ритм, перестать осторожничать и бояться — и увидишь, что ничего, оказывается, здесь вполне можно жить.

И даже неплохо. Замечательно, здорово, в кайф!

— Брошу все и уйду в дайверы, — пробормотал Серега, взбираясь по гофрированному шиферному листу. — Уйдем с тобой в дайверы, Чопик?

— Я тебе уйду, — отозвалась Юлька. — Сними отсюда поселок длинным фокусом, прикольно. Слышишь, Серега, — она понизила голос, — на погружение подготовь аквушку. На всякий случай. Чтоб было.

— А Колька же… — начал оператор, оборачиваясь. — Чопик, смотри!!!

— Блин!.. — выдохнула она.

Торпеда летела прочь от базы, к далекому берегу, по-дельфиньи подпрыгивая на волнах и оставляя за собой след, похожий на серебряную стрелу. Человеческую фигуру на таком расстоянии уже не было видно.

— Обкатывает, наверное, — неуверенно предположила Юлька. — Ну проверяет, в рабочем ли состоя…

Ее прервал взрыв совсем уж неадекватных операторских матов. Обернулась с недоуменным возмущением. Под Юлькиным взглядом Серега заткнулся, посмотрел растерянно и безнадежно.

— Мобилу сперли, — кратко сообщил он.

Железный остров потихоньку остывал в ночи и дышал теперь не жаром, а мягким уютным теплом. Сергей готовил себе лежбище в кособоком домике (где, кстати, нашлась только одна пара облезлых аквалангов, незаправленных и без насоса), доказывая таким образом, что он абсолютно спокоен и вообще. Юлька сидела снаружи, обхватив колени руками, и смотрела на море. Точнее, на берег, но берега все равно не было видно, не считая нескольких смутных искр то ли аккумуляторных фонарей, то ли костров, то ли фиг его знает.

Юлька все еще верила в относительно лучшее.

— Он мог про нас просто забыть, — сказала она в темноту. — Он же дайвер.

— Дайвер, — зло отозвался Серега. — Читала б ты инструкции, Чопик, может, была бы умнее. Скажи спасибо, что мы до сих пор живы. Не знаю, правда, как надолго.

— Только не надо панику гнать, хорошо?

— Какая, к черту, паника, Чопик. Они же непредсказуемые! Психи, наркоманы, беспредельщики, понимаешь?! Сейчас ширнутся, загрузятся толпой в торпеду… Ты Витьку Злобина знала с четвертого? Тоже как-то поехал дайверов снимать. Знала, спрашиваю, Витьку или нет?!

— Ложись спать, Сережка. Если нервничаешь, я покараулю.

— Ага. Толку с тебя и с твоего караула.

Юлька в который раз вынула мобилку и убедилась в ее мертвой бесполезности. Аккумулятор разрядился на второй минуте разговора с первым мужем, то есть рассказать-то она все успела. Однако и муж параллельно делился неразрешимыми проблемами, Юлька в упор не уловила, какими именно, — а значит, по элементарной убийственной логике, тоже вряд ли была услышана. Блин, звонить надо было мужу-два; правда, тот обычно воспринимал ее голос как источник сексуального возбуждения, а вовсе не информации…

На самом деле, звонить надо было, разумеется, сразу на студию, Ивану Михалычу! — но простейшие и неопровержимейшие истины обычно приходят в голову, лишь потеряв всякую актуальность. Впрочем, Серега высказался в таком духе, что, мол, она, Юлька, думает вообще не головой, как и все бабы-дуры. А раньше она, между прочим, не замечала за ним настолько ярко выраженного мейл-шовинизма.

Оперлась спиной на косую стенку металлического контейнера, теплую, а потому по ощущениям не слишком твердую. В черноте светились разноцветные звезды, большущие, какие бывают в нашей стране лишь над культурным шельфом, нигде больше. Пропали еще две сегодняшние съемки, и завтрашние, скорее всего, тоже, пропал, судя по всему, последний «Супер-Мост», да что там мелочиться, все пропало. Блин, а Иннокентий должен был звонить, и она собиралась обрадовать его известием о Дмитрии Ливанове в эфире как некотором гаранте кондишенного бабла… кстати, что-то она вроде бы слышала сегодня похожее, про бабло и Ливанова, забыла, ну и ладно, пофиг… обидно только, что дети не поедут теперь на Соловки…

Начинался шторм, и хлипкая конструкция на фундаменте полуразрушенной высотки колыхалась и скрежетала, как общежитская панцирная кровать, на которой студент со студенточкой занимаются любовью.

А Юлька Чопик, свернувшись калачиком, дрыхла без задних ног.