— Да, что же это такое, — бессильно уронила руки на стол Людмила Львовна. — Я же для него стараюсь, для него одного, — она плеснула коньяк в чашку мужа и выпила залпом.

— Может, ты слишком много стараешься, Люда, — тихо сказал Денис Петрович и прикурил очередную сигарету.

— Я, пожалуй, пойду к Максиму, — тихо произнесла Даша и выскользнула в коридор.

Дверь в комнату Макса была закрыта, первый раз за всё то время, что Даша бывала в этом доме. Стучать было глупо, девушка распахнула дверь и вошла внутрь. Парень, ссутулившись, сидел на кровати, в открытое настежь окно залетал тополиный пух.

— Макс, закрой, пожалуйста, окно, ты же знаешь, у меня аллергия, — сказала Даша. Она долго стояла и смотрела на притихшего парня, не зная, что говорить.

Он встал и молча закрыл окно.

— Я не забыл, просто не думал, что ты придешь, — чуть хриплым голосом проговорил Максим, наклонился и поднял клубок тополиного пуха с пола. — Пойду брошу, а то будешь чихать.

— Оставь, — Даша коснулась его руки и заставила разжаться кулак, белые пушинки вновь закружились по комнате. Она подошла к Максиму близко-близко, так, что ощущала, как поднимается и опускается от частого дыхания его грудь. — Я помню, что ты всё обо мне помнишь, — прошептала Даша, чуть привстав на носочки и стараясь дотянуться до его губ. — Я тоже всё про тебя помню, всегда, — девушка скользнула поцелуем по шершавой щеке.

— Ох, Даша, что же я наделал? — то ли простонал, то ли прошептал Максим, прижимаясь ртом к ее приоткрытым губам.

— Что-то плохое и страшное, — выдохнула Даша, когда Максим, чтобы глотнуть хоть чуть-чуть воздуха прервал их поцелуй, — Но ты справишься со всем, я знаю, — ее рука блуждала по спине Макса, то сминая, то разглаживая его рубашку.

— Родители справятся со всем, а не я, — усмехнулся Максим, касаясь щекой дашиной макушки.

— Ты справишься, а не они, — строго сказала Даша, — Они помогут тебе, но это внешнее, они и должны тебе помочь. Но справляться будешь ты один, — она чуть отстранила от себя парня и медленно начала расстёгивать пуговицы на его рубашке. Макс на секунду замер, словно не веря в то, что происходит, а потом одним легким движением расстегнул молнию на дашином платье, оно скользнуло на пол и девушка, перешагнув через него, улыбнулась и смущенно, и дерзко. Максим чуть отошел, щелкнул замком двери и с восторгом сгреб Дашу в объятия. Она была рядом с ним, почти совсем обнаженная, в крошечных цвета шампанского трусиках и на высоких каблуках, которые забыла снять, войдя в дом. Ее обычно идеально прямые волосы распушились, на бледном без косметики лице горел румянец — ожившая эротическая фантазия, лучшая девочка курса, его Даша.

Маленькие проворные пальцы быстро справились с его рубашкой, чуть замерли на пряжке ремня, но затем резко рванули его прочь, пуговица, молния — свобода, горячее молодое тело под ее неопытными руками. Страшнее, чем в первый раз.

Максим осыпал поцелуями ее лицо, пухлые губы, упрямый подбородок, нежную шею, чуть выпирающие ключицы, он знал, одну из них Даша сломала, зачитавшись каким-то романом и упав с верхней полки поезда в 9 лет. Как глупо, он не побрился, и теперь щетина царапала ее нежную, словно фарфоровую кожу, хотя нет, фарфор был красивым, но таким холодным, а Даша пылала в его руках.

Она не знала, что делать и просто отвечала Максиму — его поцелуй, ее поцелуй, его прикосновение, ее в ответ. Даша плавилась и трепетала, стремясь быть к нему все ближе и ближе, еще и еще, чтобы не было больше никаких преград между ними.

Максим сел на край кровати, совершая языком запутанное путешествие по дашиному телу. Даша вцепилась ему в волосы, не зная, как выдержать то, что с ней происходит. Ее трусики сползли к шпилькам нарядных туфель, коленки дрожали, она сбросила одну туфлю, потом другую. Казалось, силы оставили ее, унеся с собой и волю, и разум, зато чувства бушевали вовсю. Максим опустился на колени, то ли счастье, то ли мука захватили ее еще больше, хотя, казалось, больше нельзя. Мир не взорвался, нет, он просто окрасился в новые радостные цвета, и этот водоворот красок захватил Дашу, баюкая и качая на своих сияющих волнах.

Она и сама не поняла, как оказалась лежащей на прохладном оранжевом покрывале, по которому то по одиночке, то группками куда-то шли большие слоны. Слоны почему-то шли кверх ногами и солнце тоже светило снизу вверх, но это не казалось странным, может быть, в этом новом счастливом мире именно так было и нужно.

Макс нависал над ней, его блуждающий и полубезумный взгляд был полон сомнений и вроде бы страха. У Даши не было сил говорить, ни слова, только улыбаться, она надеялась, что в ее улыбке он прочтет радость и счастье. Ей так хотелось сделать что-то в ответ, и последним усилием она потянула Максима к себе, он с сомнением покачал головой, она нахмурилась, как надеялась строго, а потом улыбнулась, от уха до уха, легонько его пощекотала, и Макс рухнул на нее, силясь не рассмеяться.

За эти короткие минуты или часы Даша и сама чему-то научилась, теперь и ей хотелось что-то дать Максиму, и все началось сначала — поцелуи, касания, ее губы на его груди, его руки на ее ягодицах. Яростно — нежно, стремительно — плавно, друг к другу, все ближе и ближе. Он и она и ничего между ними, одежда, условности, его эгоизм, ее страхи. Горячо и щекотно, сильнее и дальше, сдерживаться нет сил, да и желания в общем-то тоже. Апофеоз тепла и света, теперь уж точно он — ее Макс и ничей больше.

В комнате было душно и светло, игривые солнечные лучи заставляли щуриться, а гадкий тополиный пух щекотал ноздри. К ее спине прижимался Максим, и это было чудесно.

— Как ты? — отчего-то робея, спросил Максим.

— Чудесно, — растягивая слоги, пропела Даша, перевернулась так, чтобы быть лицом к лицу с Максом, и прижалась к его губам в легком поцелуе. — А ты?

— Также, — улыбнулся парень. — Я с тобой, разве может быть иначе?

— Хорошо, — прошептала Даша, чуть съехав вниз и прижимаясь щекой к его груди.

— Даша, я у тебя не был?.. — чуть помолчав, все же решился спросить Максим, это тревожило его, совсем чуть-чуть, но все же не давая отдаться радости утра.

— Физически — нет, а эмоционально — да, и это самое главное. Это будет со мной, всегда.

Глава 9

2005 год

Это было невыносимо, она так хотела забыть его, но он делал все, чтобы этого не случилось. Иногда Даша проклинала тот день в середине второго курса, когда дала себе слово, что Макс Звенигородцев будет ее.

Макс был якорем, который стремился удержать Дашу на месте, не дать ей совершить тот прорыв, который она планировала столько лет, раздражающим препятствием на ее пути. Он был тем человеком, из-за которого она плакала по ночам. Однокурсники по аспирантуре в Высшей школе экономики думали, что синяки у нее под глазами — из-за волнения в связи с предстоящей защитой, но Даша-то знала, что причина — в новости о предстоящей свадьбе Максима.

Все было отлично спланировано: в январе она уезжала делать MBA в Уортон, лучшую бизнес-школу в мире, потом намеревалась поработать в Америке или в Европе, лучше всего в Швейцарии, конечно, переехать в Москву, а после, может быть, даже вернуться в Ростов, на какую-нибудь топовую должность. Макс ничего этого не понимал — он жил даже не сегодняшним днем, а так — одним моментом, он не понимал и не хотел ее поддержать. Что ж, а Даша не хотела тащить этот балласт, балласт был тем и хорош, что его сбрасывали в нужный момент. Она именно так и поступила.

Уортон манил ее как страна Эльдорадо незадачливых искателей сокровищ в позапрошлом веке, вот только Даша знала, что ее путь не будет омрачен лишениями, страхом и разочарованием. Журнал Fortune, сообщивший, что Уортонская бизнес-школа в этом году возглавила список лучших с точки зрения перспектив трудоустройства ее студентов, стал Дашиным талисманом. Она могла в любое время дня и ночи сообщить, что средний выпускник Уортона в первый год после получения MBA получает 100 тысяч долларов США, в то время как выпускник Гарварда вынужден довольствоваться жалкими 97. Все, что было раньше, казалось лишь подготовкой к самому важному шагу в карьере. Прежде Даша считала, что защита диссертации в Высшей школе — большой прорыв, но теперь, думаю о своей кандидатской степени как о чем-то свершившемся, не могла довольствоваться малым. Она защитилась в мае, услышала заветные слова, о том, что Голицыной Дарье Михайловне решением ученого совета присуждается ученая степень кандидата экономических наук, но не испытала ничего, может быть, только облегчение от того, что один этап завершен. На последнем ряду аудитории плакала мама, рядом радостно улыбалась Лена, а Даша лишь заставляла себя выдавить даже не улыбку, а так — вялую усмешку. Она — кандидат наук, у Макса в октябре свадьба. Два события, две жизни, которые больше не будут связаны воедино. Еще год назад Даша хотела, чтобы рядом с ее мамой на защите диссертации сидел Максим, увы… она могла строить креативные модели в финансах, но построить хотя бы одну в жизни не получалось, никак…