Ну Павловна-то, понятно, тоже про себя чуток побурчит: «И чего людям неймется? Всего ведь где-то с неделю назад, ну от силы уж две все перестирывали. О какой же грязи может идти здесь речь?» И так далее и тому подобное…

Бегло оглядев помещение магазина, «Воландин» поморщился и, покачав головой, произнес:

— Похоже, Валерий Иванович был близок к истине, говоря о бедственном положении с продуктами питания. Бедновато… Совсем бедновато! Даже не на что и посмотреть, не то что уж глаз положить.

— Не то слово, шеф. Просто какая-то катастрофа! — тут же поддакнул Бегемот. — От такой кормежки можно запросто и авитаминоз схлопотать! В прошлый раз в Москве гораздо приличнее было. Я уж не говорю о супермаркетах Ниццы, Парижа или Амстердама…

— Эх, лучше и не напоминай, Бегемот, а то у меня уже и слюнки после твоих слов потекли, — вздохнул Аллигарио. — Я сейчас, пожалуй, совсем бы не отказался… от парочки мороженых с земляничным или черничным джемом, орехами и шоколадом. А к ним на закуску неплохо бы еще и… миндаль или кешью в шоколаде или йогурте и ананасы со взбитыми сливками, — и он мечтательно облизнулся.

— Ну от ананасов со сливками и я бы, пожалуй, не отказался, — живо подтвердил Бегемот, — но вся беда-то в том, что этими деликатесами, кажется, здесь и не пахнет. Мое обоняние здесь просто зачахло и умерло. Вот взгляните, написано «колбасы», а на прилавке словно лунный пейзаж! Интересно, и куда они все попрятались?

Вся троица переместилась к отделу с крупной вывеской «КОЛБАСА», но таковой в данный момент, можно сказать, на месте не обнаружила. В центре витрины бодро красовались тонкие кольца конской, а слева от них — темно-красные тела кровяной колбасы. Правее же конской, чуть потолще ее, лежали серые калачи ливерной колбасы, под боком у которой за компанию загорали куски студенистого зельца. На этом в ассортименте и можно было поставить жирную точку.

— Уважаемая, — мягко обратился «Воландин» к пухленькой веснушчатой продавщице, — скажите, а где у вас можно взглянуть на колбасы?

— Товарищ, вы что, не видите? Ведь все перед вами на витрине! Зачем же лишние вопросы задавать? Вам какой, ливерной или конской? — недовольно скривив губы, укоризненно проговорила она.

— Голубушка, и вы это хотите предложить нам? — даже удивился «Воландин». — Это же чистый корм для животных! А у вас на вывеске написано «колбасы». Вы же сами такую ни за что в рот не возьмете!

— И никакая я вам не голубушка! — обиженным тоном заявила пухленькая продавщица. — Не знаете сами, чего хотите! И это вам не так и то не эдак! А еще так прилично одеты да, как настоящий интеллигент, бабочку на шею нацепили. Гражданин, уж больно вы привередливый! Да у вас прямо как у какого-нибудь живого министра запросы!

— Тетенька! Нам бы палочку сырокопченой и половинку сервелата, — невозмутимым голосом вклинился в разговор пионер. — А для моего друга неплохо бы еще кусок буженинки или копченой говядины, — кивнул он на низенького толстяка.

После этих слов продавщица почему-то прыснула от смеха и даже прикрыла ладонью рот.

— Гавриловна! — позвала она необъятных размеров пожилую напарницу. — Ты смотри, чего пацан-то заказал. Всего-то навсего копченой говядины или буженинки для приятеля хочет прикупить. Ой, не могу! Смех, да и только! Объясни ему, что к чему, у тебя лучше всех получается.

Необъятная Гавриловна с гордым видом, словно видавший виды боевой слон, приблизилась к месту события.

— Кому? Вот этому, что ли? — спросила она зычно веснушчатую, тыча припухшим пальцем в зеленоглазого пионера. — А может, тебе еще и рулет из слоеного железа, негодник? Или запеченные в тесте чугунные опилки с чесноком? Не желаешь? А ну быстро пошел отсюда, пока я милицию не позвала! — зашипела она, трясясь мясистыми щеками. — Ты, небось, в первый раз в жизни в магазине-то очутился? Раньше-то, наверное, все дома посиживал да уроки зубрил, «пятерки» зарабатывая? Интересно, и чем же тебя родные мать-то с отцом тогда кормят и на каком из своих уроков вы про эту самую буженину проходили? Не мешай людям работать, провокатор! А ну шагом марш отсюда!

Привлекаемые внезапной перебранкой покупатели начали стекаться к колбасному отделу, с интересом наблюдая за монологами действующих лиц. Но все трое наших знакомых, не вступая в дальнейшую дискуссию с мощной Гавриловной, быстро переместились к рыбной секции. Туда же двинулись и некоторые зеваки, очевидно, ожидая продолжения начатого спектакля.

Но надо прямо сказать, что и рыбный отдел на наших знакомых положительного впечатления не произвел. На витрине лежали искореженные морозом две разновидности водных глубин — минтай и точно соответствующая ее теперешнему физическому состоянию рыба под названием «ледяная».

По причине того, что рыбный отдел находился в противоположной стороне магазина от колбасного, продавцы этого отдела в точности не знали, из-за чего вышел там весь сыр-бор, и не слышали всего, что было в дискуссии произнесено. Но на всякий случай были настороже.

Высокая и тощая, полная противоположность Гавриловне, продавщица Светка Хахаева цепко держала в поле зрения каждое слово и движение подошедших. Она услышала, как хорошо одетый мужчина в берете на каком-то иностранном языке что-то пробормотал сопровождавшему его низенькому толстяку в кепке. Тот, похоже, все понял, согласно покивал головой и задал продавщице совершенно нелепый вопрос:

— Извините, красавица, но иностранный посетитель с вашего разрешения желает удостовериться, знают ли работники этого славного заведения истинное значение слова «гастроном»?

Светка с сомнением пренебрежительно глянула на неважно одетого переводчика. Но на всякий случай решила не ударить в грязь лицом и почти без запинки бойко отстрелялась:

— Конечно же, знаем. В нашей свободной советской стране даже каждый малолетний ребенок понимает, что гастроном — это крупный продовольственный магазин… — и после небольшой паузы добавила: — Где можно купить все нужные ему продукты, — и она, гордая своим исчерпывающим ответом, выжидающе сверкнула глазами на иностранца: мол, знай наших, перекормленный буржуй!

Тот же, выслушав перевод низенького, что-то снова поговорил по-своему, потыкал красивой палкой в витрину, а затем, недовольно скривив и так перекошенный рот, выразительно развел руками.

Понятливый переводчик тут же объяснил:

— Иностранный гражданин вашим ответом почти удовлетворен, но со своей стороны хотел бы добавить, что еще в прежние времена гастрономами называли любителей вкусной еды, то есть гурманов, что и послужило аналогией для названия подобных магазинов. Но он также сожалеет о том, что не может приобрести здесь нужные ему продукты.

Продавщица поняла, что в своем ответе несколько перестаралась и, прибавив краски в лице, вынуждена была задать следующий по логике возникшей дискуссии вопрос:

— Ну и что же желает купить в магазине иностранец?

На что низенький тут же пояснил:

— Иностранный гость, если, конечно же, возможно, хотел бы приобрести пару банок красной и столько же черной икры… а также нарезку из свежей осетрины…

Светка еще больше покраснела, но, почти не задумываясь, упрямо протараторила:

— Передайте своему гастрономному иностранцу, что икру вот только что недавно, к сожалению, всю раскупили. Но, возможно, уже сегодня к вечеру или уж в крайнем случае завтра наверняка завезут, — при этом не обмолвилась ни единым словом об осетрине.

Последние слова, надо сказать, произвели на наблюдавших за дипломатическим диалогом между иностранцем и Светкой Хахаевой посетителей огромное впечатление, отчего их глаза засверкали боевым огнем, и они тут же набросились на продавцов с целой кучей разных глупых вопросов наподобие: «А не могли бы вы сказать поточнее, когда все же икру привезут?»

Дотошный же иностранец, выслушав переводчика, огорченно почмокал губами и сокрушенно покачал головой, а сам низенький почти с мольбой в голосе прильнул к прилавку и интимно прошептал: