Пери вскинула голову и обожгла меня своими глазищами.

— А что мне еще оставалось? Как он со мной, так и я с ним. Питер натравил на меня Хищника, Хищник загнал меня в бурю. Я чуть не погибла. Вместе с Хьюго.

У меня перед глазами живо, словно наяву, запунцовела та роза, которую показывал мне Чешир — подарок Пери. Чешир вскружил ей голову, совратил, потом использовал свое богатство и связи, чтобы заставить девушку выносить ему ребенка, — но эти проступки меркли в сравнении с главным предательством: паутиной лжи, которой он опутал Пери. Да, он предал ее и заслуживал казни, и ему повезло, что Пери оставила его в живых.

Пери поежилась. Вид у нее был совсем больной, она уже не побледнела, а прямо-таки позеленела.

— Пери, вам совсем худо. Давайте-ка вызовем врача, — забеспокоился я.

— Ничего, — прошелестела она, — пройдет.

— И что же вы хотели… — Я осекся. — Пери! Господи!

На груди у нее распустилось кровавое пятно. Я едва успел выхватить у Пери ребенка, как она обмякла и скатилась с дивана на пол в глубоком обмороке.

На другой день я поехал проведать Пери в больницу неподалеку от Аэровилля. В справочном сказали, что она еще в реанимации и в себя пока не пришла. Мне-то ногу уже починили, я вполне мог ходить и медленно захромал в палату к Пери, а Хьюго, мягко переступая, шел рядом со мной, крепко держа меня за руку. К Пери обещали пустить, хотя я и не член семьи, ну и что, — у нее близких-то никого нет.

По словам врачей, у Пери было сломано несколько ребер. Неудивительно, если вспомнить, как она с разлету врезалась в Хищника, когда мы кувыркались в небе. Как и я, Пери здорово исцарапалась: уйма ссадин на руках и особенно на животе — это когда Хищник волок нас по парапетам и стенам воздушного замка. Правда, Пери сразу же побрызгала антисептической искусственой кожей из летательской аптечки (оказывается, есть у летателей такая штука). На первое время средство действенное, но на сильные ссадины оно не рассчитано, увы. Кроме того, Пери пострадала от сильной кровопотери и теперь раны воспалились. Все это были неутешительные новости.

Я сел возле ее постели и притронулся к руке Пери. Девушка вся горела и была без сознания.

— Пери, смотрите, кого я привел, — на всякий случай сказал я. — Хьюго пришел вас навестить.

Хьюго похлопал Пери ладошкой по щеке. Лоб у него собрался в тревожные складочки.

— Мама на ’уки! — потребовал он.

— Хьюго, на руки нельзя. Маме надо полежать.

Когда мы вышли из больницы на улицу, я наклонился к малышу, стараясь не наступать на больную ногу.

— Эх, Хьюго, что же мне с тобой делать-то?

Еще не хватало, чтобы мне еще и похищение припаяли. Мы потихоньку двинулись к ближайшей остановке рельсовки, и тут взгляд мой упал на гигантский инфощит на платформе: по ним транслируют то музыку, то рекламные ролики, то новости.

«СКАНДАЛ В АГЕНСТВЕ ПО ПОДБОРУ НЯНЬ!» — кричал один заголовок. «ДЕТИ НА ПРОДАЖУ?!» — надсаживался яркими буквами другой. «РАССЛЕДОВАНИЕ В УПРАВЛЕНИИ ПО ОХРАНЕ СЕМЬИ И ДЕТСТВА: ЗАМЕШАНЫ ВЫСШИЕ ЧИНЫ», — пояснял третий, менее бульварный. «ОППОЗИЦИЯ ТРЕБУЕТ ПРОВЕСТИ СЛЕДСТВИЕ», — гласил четвертый. «ГЛАВЕ ДЕПАРТАМЕНТА ГРОЗИТ УВОЛЬНЕНИЕ. НЕ ПРОШЛО И ДВУХ ЛЕТ», — прочитал я. Ага, машина, которую запустили мы с Кам и Хенриком, не просто вертится и набирает обороты, а гремит на весь мир, — теперь и широкие массы в курсе дела.

Хьюго я отвез к себе домой, а куда было деваться? Едва переступил порог — позвонила Динни.

— Зак, ты цел?

— Вроде да, — ответил я.

— Питер в больнице. Той, которая рядом с Аэровиллем, как бишь ее? — сообщила Динни. Я коротко, горько рассмеялся. Вот тебе и раз! Чешир — сосед Пери. Ну да, все логично, раненого доставили в больницу, которая была ближе всего к месту слета.

Простившись с Динни, я первым делом набрал номер Катон-Чеширов. Трубку никто не брал, значит, Авис домой не вернулась. Тогда я позвонил Вивьен, жене Хенрика. Она охотно согласилась посидеть с Хьюго, если я сам привезу его днем к ним в «Дзэн».

Передохнув, я отправился обратно в больницу, — теперь уже навестить Чешира. Он полулежал на высоких подушках и читал. В сознании, значит. А Пери без памяти и в лихорадке.

— О, да вы живы, — сказал я с порога вместо приветствия. — Везунчик.

Чешира разместили со всеми удобствами: эту отдельную… нет, не палату, скорее уж гостиничный номер-люкс было и не сравнить с той, переполненной, куда запихнули Пери, с закутом в общем помещении человек на десять, отгороженным зеленой казенной занавеской. Тут было тихо, там шумно, там — унылый черный линолеум на полу, здесь — все светлое, на окнах — деревянные жалюзи, стены выкрашены не по-больничному, а на столе — настоящий тропический цветник, и вдобавок корзины с фруктами.

Чешир повернул инфокарту экраном ко мне. А, я так и думал, читает новости. Заголовки об аресте Бриллианта.

— Похоже, новости так и фонтанируют, — заметил Чешир. —Вы там тоже руку приложили?

Бледен он был — белее молока, даже кремовый халат на нем и то казался темным. Крылья Чешир подложил под себя, но я видел — взъерошенное оперение его потускнело, утратило ухоженный глянец; праздничная синева, кобальт, лазурь погасли.

— Да, и еще как, — ответил я. — Без вас там тоже не обошлось.

Чешир приподнялся на локтях, сел повыше.

— В таком случае, будьте любезны, объяснитесь.— Он указал на одно из крыльев.

— Это вы о чем?

— Из моего крыла извлекли стрелу. Она выпущена из арбалета, который несколько лет назад был украден с военного склада. Больше мне пока ничего сообщать не хотят, — недовольно заявил Чешир.

Я пожал плечами.

— Руководство слета, судя по всему, не горит желанием устраивать разбирательство. Наоборот, играет в молчанку и не желает сотрудничать. А пока ваши запираются, какой интерес нашим, то есть полиции, начинать расследование? Тем более, что ваши, как и всегда, прежде всего заботятся о собственной безопасности.

Чешир вздохнул.

— Летатели не хотят, чтобы полиция вмешивалась в их частную жизнь. Даже если это означает, что историю с покушением на меня придется замять. Но вы-то знаете, чьих рук дело?

— Мы оба знаем. Но насилие первым применили вы, —отчеканил я.

— Вы полагаете, я сам виноват? — вскипел Чешир. — А кто похитил Хьюго? Она!

— Хьюго похитили вы, и вам это прекрасно известно. — Перед глазами у меня снова запунцовела роза, упрятанная в стеклянное пресс-папье. Так, спокойно, я зачем сюда пришел? Обрушить свой праведный гнев на тяжелораненого? Нет. Я пришел вступиться за Пери, добиться, чтобы ее план сработал. Мне надо суметь убедить Чешира, что он должен согласиться на переговоры. Особенно потому, что сейчас правда о нем, Пери и Хьюго выплыла наружу и будет у всех на слуху.

Чешир безмолвствовал.

— Где Авис?

— Ее нет дома. Какое ваше дело, где она? — огрызнулся Чешир.

— Ну, например, такое, что сейчас за Хьюго некому присмотреть.

Чешир так и взвился. Я на это и рассчитывал. Он подался ко мне.

— Вы знаете, где Хьюго? Он невредим? В безопасности?

— Да.

— Черт, Фоулер, да сядьте же вы, перестаньте надо мной нависать — нервы мне треплете. — Он ткнул в сторону стула для посетителей. До этого я и правда стоял, хотя нога побаливала. Теперь все-таки сел.

Чешир вперил в меня пристальный взгляд.

— Немедленно прекратите выгораживать Пери и верните мне сына, — потребовал он. — Поняли? Немедленно!

— Да что вы говорите? И как вы намереваетесь нянчиться с ним здесь, в больнице? — поинтересовался я. — Кстати, я на вас больше не работаю — запамятовали?

— При чем тут ваша работа! Хьюго — мой сын.

— Он еще и сын Пери, знаете ли. Питер, даже не думайте от нее избавиться. Не выход. Ничего хорошего из этой затеи не получится. Бриллиант вот попробовал избавиться от Луизы Перрос, и, как вы проницательно подметили, теперь новости просто фонтаном. — Я перевел дыхание. — Сейчас Пери совсем худо, она между жизнью и смертью. Ваше счастье, если она выживет. Когда она придет в себя, повидаетесь и решите, сколько и с кем будет Хьюго. Просто забрать ребенка — нельзя. Пери, кажется, предельно ясно показала вам — она Хьюго не отдаст.