— Это вызов! — взвизгнул Эльмер, нарезая круги около стола.

Жеребьевку сорвала срочная новость, кандидатов пришлось выгнать на улицу и продолжить переговоры на уровне глав старших кланов.

— Он убил моего лучшего наемника! Причем с позорной жестокостью!

— Дружище, ты можешь спокойно рассказать, что случилось? — попросил Таркин.

— Ваш эльф утопил моего подчиненного в дерьме! Несмотря на все тренировки и умение превозмогать боль, он умер до того, как мои парни его нашли!

Яков присвистнул.

— Учитель во всем отвечает за ученика. В том числе и в деле мести! Теперь я обязан убить тварь собственноручно!

— Остынь! — орк хлопнул по столу. — Буйная голова еще ни одному мстителю не помогла! Скорее наоборот. Если прирежут еще и тебя — снова начнется война!

— Мне кажется, он этого и добивается, — заметил Преподобный.

— Старый дурак Уоррен, — Эльмер пинком повалил стул. — Вырезал всех, кто имел на Шубу хоть какое-то влияние. Его даже не прижмешь ничем!

— А семья? Родители, дети? Кто он вообще такой? — спросил Таркин.

— Хрен его знает, — Эльмер наконец-то сел и начал массировать виски. — Шериф сжег все записи о вернувшихся с войны. Сами знаете, почему. Он может знать его имя, но родословную вряд ли помнит наизусть. Мой народ живет очень скрытно и мало с кем контактирует.

— А давайте соберем ребят и завалим его толпой, — развел руками Яков. — Или стрелу в спину…

— Нет! — рявкнул Эльмер. — По обычаю я должен отомстить лично. И только попробуйте испортить мне wan'khatta!

Преподобный выразительно взглянул на Таркина. Тот пожал плечами — мол, пусть что хочет делает. Сдохнет — поделим вакантные сектора поровну и дело с концом.

— Ладно, к черту, — эльф глубоко вдохнул и закрыл глаза. — Давайте голосовать.

В глиняный кувшин бросили три игральных кости — две белых, и одну красную. Первым потянул Таркин — ему с ходу и досталась власть над восьмым сектором. Доходы от продаж наркотиков решили делить поровну, чтобы никто не получил весомого преимущества.

Эльмер сразу после жеребьевки покинул трактир, орк и человек еще около часа пили самогон, обсуждая случившиеся.

— Не знаю как ты, ик, — начал Преподобный. — А я буду болеть за Шубу.

Таркин промолчал.

— И знаешь, — продолжил Яков, — не сочти это пьяным базаром… Но я бы нашему эльфу помог.

— Нашему это какому? — Таркин понизил голос до шепота.

— Лысому. Если он прикончит Эльмер, получится аккурат два вакантных сектора. Один тебе — один мне. А шайка наемных убийц нехай мстит Шубе сколько влезет. Сразу двух зайцев убьем. Как идея?

— Они оба — профессиональные головорезы. К ним даже мышь не подберется близко. Как ты собираешься «помогать»?

Яков опрокинул стакан и удовлетворено крякнул.

— Мой подельник, который заведует восточными верованиями, как-то рассказывал об одном интересном субъекте. Он — ассасин в отставке, ныне ушедший на покой и осевший в моем секторе. Как ты знаешь, ассасины бывшими не бывают — старый пустынник все равно хочет убивать. Он кается об этом едва ли не каждый день, а рука так и тянется к кинжалу. Достаточно сказать ему нужные слова, пообещать всепрощение и намекнуть на цель. И с Эльмер можно попрощаться.

Таркин долго размышлял, сверля взглядом гладь спирта в стакане. Наконец махнул рукой.

— Добро. Только проверни все так, чтобы нам потом не объявили ванкату или как там ее…

Яков добродушно улыбнулся и пообещал, что все будет в ажуре.

Школа наемных убийц представляла собой стоящие друг напротив друга длинные бараки с небольшой хижиной во главе. Все это было обнесено высоким забором, а посреди двора находился тренировочный плац с насаженными на палки чучелами.

Ночью все ученики спали, лишь дозорные поприветствовали мастера на входе. Эльмер распорядился принести чаю и заперся в своей комнате. Мебель эльф не любил — считал, что она лишь мешает двигаться и занимает лишнее пространство. Поэтому в хибаре не было привычных кровати, стола, гардероба и даже стула. Только толстый ворсистый ковер на весь пол и подушка с одеялом в углу.

Ел Эльмер или вместе со всеми на улице, или ему приносили пищу на широком подносе с ножками. Временное присутствие мерзкой дощечки он мог потерпеть.

В комнату вошла юная орчиха в просторном черном халате, поклонилась и поставила чайный набор перед мастером. Эльмер махнул рукой, и ученица шустро выскочила прочь. Больше мебели валхалар ненавидел только посторонних в своей комнате. Хибара считалась его святая святых, храмом мысли и уединения. Все важные решения Эльмер принимал только в одиночестве и никогда не спрашивал совета у наставников.

Эльф сел на колени, взял чашку и пригубил крепкий травяной отвар. Бешено колотившееся сердце немного успокоилось, пелена ярости схлынула с разума. Выпив чай, убийца принялся за пиалу горячего молока с медом. Волнение утихало, блаженство волнами растекалось по телу.

Первое правило хорошей мести — свершай ее только с чистым рассудком. Все эмоции после победы, но никак не раньше.

Эльмер вздохнул. Никакой чай или молоко не очистят его душу от позорного страха. Да, непоколебимый наемник, гроза нижнего круга боялся встречи с соплеменником. Эсхи был лучшим учеником, преемником, знавшим практически все, чему успел научиться мастер в школе валхаларов.

А этот лысый гад накормил его дерьмом как сопливого младенца.

Эльмер имел все шансы повторить судьбу тролля. Но отступить не мог. Иначе все, что вдалбливалось в головы учеников, пойдет прахом. Все эти законы чести, бесстрашия и священной мести перестанут иметь какой-то вес. В лучшем случае ученики вернутся на улицы и погрузят их в кровавый хаос. В худшем — прикончат своего учителя, ведь за страх по правилам валхаларов есть лишь одно наказание.

Смерть.

В дверь тихо постучали, но входить не стали. Незримый посыльный произнес лишь одну фразу:

— Он согласен.

Ответ не требовался. Эльмер допил молоко и вытащил из-под подушки узкую длинную шкатулку. Открыл крышку и бросил взгляд на два коротких изогнутых клинка со скошенными остриями. Ритуальное оружие валхаларов традиционной эльфийской ковки. Обвитые тонкими корешками священного ясеня рукояти, необычной формы гарды, стилизованные под семена этого дерева. Легко гнущийся, но невероятно острый и прочный металл — гордость лесных кузнецов. Ножны из молодой коры, пропитанной смолой и особым отваром — эластичные и гибкие, не высыхающие множество лет.

Эльмер пристегнул оружие к предплечьям и спрятал руки в широких рукавах. После достал из кармана заранее написанное завещание и перечитал. По традиции, мстить за месть было нельзя — если мастер погибнет во времяwan'khatta, ученики не имеют права казнить победителя. На всякий случай Эльмер назначил преемником младшего наставника. Эльф очень не хотел, чтобы плоды долгого кропотливого труда рассыпались ежечасно.

Положив листок на видное место, Эльмер покинул хижину. Путь его лежал к городским воротам, а оттуда на север, к окруженной лесом клеверной поляне. Это место с давних времен использовалось для дуэлей городской знати, но и простые жители знали о нем. Одни называли его поляной крови, другие выбирали менее поэтические названия.

За все время пути Эльмер не покидало чувство, что за ним следят. Он то и дело оборачивался, но в предрассветном мраке не видел ничего подозрительного — даже ветер не колыхал высокие стебли.

Наверное, нервы.

Чуткие уши не ловили опасных звуков — неподалеку пробежал заяц, где-то в лесу коротко взвыл волк. Ни шагов, ни шелеста одежды, ни биения чужого сердца. Только свое позорно колотится.

Эльф успокоился и без оглядки добрался до поляны.

Враг уже ждал. Меж стволов белела шуба, в руке поблескивал черный меч. Восточная сталь — хороший выбор. Что же, пришла пора узнать, насколько хорошо этот лысый упырь.

Эльмер поднял руки, сбрасывая рукава кафтана. Одно неуловимое движение, и в ладонях уже дрожат верные ритуальные кинжалы. Никогда не подводившие, разившие без промаха и сожаления.