— Нет, не было. Я рос не в яранге.

— Тогда скажи свою фамилию.

— Тукай. Ждан Тукай.

— Известное имя на Чукотке. Знатному косторезу оно принадлежит.

— Нет-нет, к нему я как раз не имею никакого отношения.

— Однофамилец, значит. Бывает, — заключил Векет и толкнул в бок задремавшего Вано. — Оленеед, пора за дело. Завтра выходим.

Ждан рассчитывал затемно установить муфту, но все как-то складывалось неудачно: пока проискал недостающие болты и гайки, пока снял старую муфту и разобрал ее, а тут послеобеденный дождик, разговоры. Теперь никак не сходились шлицы. Пананто-Тке сидел возле трактора и слушал странный диалог Вано и приезжего парня.

— Лево.

— Так?

— Так.

— Попал?

— Не-ка.

— Давай снова. Чуть-чуть…

— Попал?

— Не-ка.

— Крутни еще раз. Во-о, во-о…

— Еще?

— Самую малость.

— Эх, проскочил…

— Снова?

Ждан вылез из-под трактора:

— Иди, Вано, спать. Иди, ради бога! Я больше не могу, — Сам подумал: «Да я с ним тут неделю буду возиться. Ладно, утро вечера мудренее». Собрал инструмент, снял комбинезон и направился к стойбищу.

В яранге Омрувье опять было полно гостей. Эттыне переворачивала в кипящем котле куски оленины. Чета Пананто молча восседала в левом «красном» углу для почетных гостей. Вовка возился с белым, похожим на песца, псом. Вано, сидя, дремал. Векет протирал любительскую кинокамеру «Красногорск», а бригадир точил о гальку свой нож. Его жена Люба таскала с улицы проветренные шкуры. Остальные пастухи находились в стаде.

Сытный запах разлился по яранге, когда Эттыне вывалила огромные куски мяса на деревянное блюда. Тотчас встрепенулся Вано.

— Скажите, братья, что означает слово «разгильдяйство»? — спросил он. — Ни разу не слыхал.

Все задумались.

— Коо, не знаю, — откровенно признался Омрувье и вопросительно поглядел туда, где сидел Ждан.

— Лентяй, значит, — мрачно буркнул механик.

Векет пырнул в полог и появился с огромной книгой в руках.

— Проверим по словарю, я люблю точность. Та-ак «Развратник, развязать, разгибать»… Ага, вот. «Разгильдяй — нерадивый, небрежный в делах, разболтанный человек». Валюм? Понял?

Вано поскреб затылок:

— Зря ломал голову. Я-то думал, это что-то техническое.

После еды вместо развлечения стали мучить Вовку труднопроизносимыми словами.

— Вовка, скажи «Эйзенхауэр».

Вовка старательно повторял:

— Иссенкаурткен.

Хватаясь за живот, хохотал Векет. Сдержанно улыбалась чета Панантов, смеялись остальные.

— А теперь скажи «дифференциал».

Вовка благоразумно решил более не подвергать свой авторитет насмешкам, лишь смущенно улыбался.

Ждан покрутил «Спидолу», она отозвалась диким треском и воем.

— Не работает, — сказал Омрувье. — Надо менять.

— Починить надо, — поправил Ждан, осматривая транзистор, — Тут полчаса дела.

— Сможешь?

— Говорю же — полчаса дела.

— Тогда очень просим, — сказал Векет, — С этими «Спидолами» вначале один смех был. Рассказывают, тундровики, как только кончалось питание батареек, выбрасывали приемники, думая, что кончилось их действие. Заказывали новые. Может, конечно, вранье, но, наверное, где-то раз так было. Вот и пошел анекдот по всей тундре.

— Аккумуляторы у тебя в норме? — спросил Ждан Вано, продолжая думать о муфте.

— А как же! — горделиво и слегка обиженно отозвался тракторист. — Лучше зубам выпасть, чем иметь плохое питание, — никакая муфта не поможет, это уж я вам точно говорю.

— Пойдем ставить муфту с подсветкой.

— Ты спятил, механик! Ночь, спать надо.

— Успеем. Пойдем, дорогой! Иначе завтра без меня будешь ставить. Вдруг рано вертолет придет.

— Вертолет? Хм! А обзываться непонятными словами будешь?

— Да, теперь я вижу, что ошибался. Только настоящий механизатор может поступить так, как ты.

— Как?

— Пойти ночью ставить муфту, чтобы утром выйти в рейс, — отчеканил Ждан.

Вано важно оглядел лица сидящих и строго проговорил:

— Я вернусь, братья, утром — выпасть всем моим зубьям! Такая, извините, работа. Чтоб чай был, между прочим, наготове…

Когда они вынырнули из чоттагина, Омрувье сказал:

— Этот парень будет большим человеком. — Потом добавил: — Если, конечно, поработает с нами.

— Может, историями и анекдотами его заговорить — предложил Векет, — Я могу рассказывать без перерыва три дня и три ночи.

— Без перерыва не надо, — поправил поспешно бригадир, — иначе пасти оленей некому будет — все стойбище уши развесит.

— Эттыне, Пананто-Тке, — обратился Векет к старикам, — вы много сказок знаете?

— За-бы-ли-и. Некому рассказывать…

— Я могу петь, — сказала Эттыне.

— Хорошо, ты будешь петь. Эттыне улыбнулась.

Ждан и Вано вернулись на рассвете и сразу завалились спать. А утром полил настоящий ливень.

Вано заважничал пуще прежнего:

— То-то у меня шрам на черепе ныл. Думаю, нет, надо поторопиться с трактором. А ну-ка еще кружечку!

— Ну вот, деды, — повеселел Ждан, — трактор сделан, первым вертолетом — салам алейкум, гуд бай, ариведерчи, как говорится, чао…

Никто ничего не сказал.

Через час или полтора, когда прекратился ливень чуткое ухо Любы Нутакалянны уловило далекий рокот вертолета.

— Пора? — спросил Векет бригадира.

— Надо, — кивнул тот.

— Чего надо? — спросил Ждан, торопливо укладывая свои пожитки в рюкзак.

— Сейчас узнаешь, только спокойно, — сказал Векет и, навалившись на механика, ловко прижал его к земле Омрувье завернул ему руки за спину, связал, потом занялся ногами.

— Спокойно! — повторил Векет и поправил тюбетейку на ждановской макушке. — Сказки перед сном будешь слушать, оленину есть…

Ждан мудро решил не сопротивляться:

— А не убьете? — поинтересовался он.

— На руках будем носить.

— Э-эх! — вздохнул пленник. — Ну, погодите! Объявлю голодовку, буду орать, сбегу, повешусь и застрелюсь.

— Орать не будешь! — Векет осторожно прикрыл рот Ждану кожаной повязкой.

— Не давит? — заботливо спросил он.

Ждан в ответ замычал, хотел даже всплакнуть, но раздумал. Вдвоем с Омрувье они бережно закатили механика в глубь полога, укутали шкурами.

Пананто-Тке выбил о колено трубку и вышел встречать вертолет.

Летчики заглянули в ярангу.

— Когда же явится их светлость? — Ждан узнал знакомый голос командира вертолета.

Вовка загадочно улыбался и прыгал на одной ноге.

— Марш отсюда! — прикрикнул отец. — Ждан говорите, когда придет? Коо… В стаде он, помогает пастухам. Поправилось ему здесь, решил поработать.

Векет поддакнул:

— В Энмыгране, говорит, до смерти все надоело. Я верю.

— Может, к стаду подлететь?

— Ни в коем случае! Олени вмиг разбредутся.

Полог изнутри тряхнуло, скрипнули ременные оттяжки, послышалось сдавленное мычание.

— Кто это там у вас, — спросил один из летчиков.

— Да пастухи с ночи спят — устали…

В ярангу вошел молодой незнакомый парень.

— Вот вам пополнение, — сказал командир, — После школы решил пастухом стать.

— Олег Кергият, — представился юноша.

Летчики дружно посмотрели на часы:

— Время! Вернется механик, скажите, что будем через пару дней.

— Конечно, конечно! — с живостью пообещал Векет. — Прилетайте, всегда рады.

Полог опять тряхнуло. Командир вертолета покосился и вышел. Когда стих гул, Омрувье и Векет выкатили связанного пленника сняли повязку. Лицо Ждана было мокро от пота, глаза недобро вращались.

— Ждан, здоров! — кинулся к нему новый пастух. — Значит, вместе? Вот здорово! А я у рыбаков отработал, теперь сюда.

Механик вытер с губ прилипшие оленьи волосы, глянул на Векета:

— Чтоб на сон не менее двух сказок, понял? Рация в порядке?

— В порядке, в порядке, — услужливо и боязливо пролепетал Вано. — Только… это самое… отсюдова не достает.

— У меня достанет, — сурово пообещал пленник. — Так, Вано немедленно к трактору, там дел — невпроворот. — Ни на кого не глядя, Ждан нервно развязал рюкзак, взял под мышку пакет с инструментом и вышел из яранги. Но, прежде чем направиться к трактору, зачем-то долго смотрел на горизонт, прислушивался.