Снова наступила неловкая пауза. Казалось, все трое собирались с мыслями. Я инстинктивно чувствовал, что вопросы задавались мне с целью побольше выудить о моем отце.

— Я знаю вашего отца, — вдруг сообщил мне мистер Раттер. — Весьма положительный человек. — Он это сказал в таком дружеском тоне, с такой теплотой, что мои прежние дурные впечатления тут же развеялись.

— Талантливый он человек! — подтвердил и мистер Робинсон. — Мы надеемся, что вы будете достойны своего отца!

Вот тебе на! Одна неожиданность за другой!

«Что за странные люди!.. На кой черт они выспрашивали меня столько времени, если и без того все знают о моей персоне? Даже отца знают…» Мысли с неизмеримой быстротой мелькали в моей голове, приятные с неприятными вперемежку, соответственно этому так же быстро менялось и мое настроение.

Наступила тишина. Я выжидающе смотрел на них.

Наконец мистер Раттер произнес то, что, видимо, уже давно надумал:

— Пожалуй, я мог бы устроить вас в военную разведку. Там как раз нуждаются в парнях вашего склада!

Мне показалось, что они заметили, как стремительно я глотнул, потому что опять мельком переглянулись. Ну и пусть. Ведь это произошло помимо моей воли. Дело в том, что военная разведка отнюдь не была для меня предметом мечтаний. Будучи солдатом военной полиции, я довольно хорошо ориентировался в рааведывательных и контрразведывательных органах. В том числе мне было известно, что военная разведка является базой шпионской деятельности во всем мире, но в первую очередь на территории социалистических стран. Уж если эти двое вспомнили о моем отце, то и мне следовало бы вспомнить о нем, а заодно и о тех бедах, которые он навлек на нашу семью, о горьких, незабываемых утратах, которые мы понесли из-за него. Передо мной был пример того, как рушится семья!

Мое смятение не укрылось от них. Мистер Раттер помрачнел, будто его обидели. Зато мистер Робинсон, как ни странно, стал еще любезней:

— Будет, будет, сынок, заметьте, не так страшен черт, как его малюют! Раз совет исходит от друзей, которые искренне желают помочь вам, не стоит пренебрегать им!

В душе я был согласен с ним. Ведь, в конце-то концов, какая будет беда оттого, что я их выслушаю? К тому же я сам обратился к этим людям. Еще получится, что я их обидел. Вон мистер Раттер уже сидит насупившись.

Мистеру Робинсону пришлось немало постараться, чтобы его коллега снова заинтересовался мной. (Даже теперь, по прошествии ряда лет, я не перестаю восторгаться ловкостью, с какой они меня тогда опутали!)

— Да нет, я и в мыслях не имел засылку вас домой! Боже избави! Хотя бы из-за вашего отца! У меня просто мелькнула мысль, насколько бы пригодилась в военной разведке ваша благонадежность, незаурядные военные способности, знание языка и местности. Из вас вышел бы первоклассный офицер-инструктор!

Я повеселел. Ого! Это уже совсем другое дело! Что за славные люди! Так вдруг, ни с того ни с сего, открывают передо мной калитку карьеры.

— Простите мне, сэр, мою горячность, — взволнованно сказал я мистеру Раттеру. — Я не нахожу слов в свое оправдание. Вместо того чтобы спокойно выслушать до конца, я…

— Оставьте, друг мой, наверное, я и сам так же поступил бы при подобных обстоятельствах в двадцать лет! — смягчился он и даже наполнил всем рюмки. — Мы должны выпить за то, чтобы между нами наконец воцарилось согласие!

— За нашего будущего коллегу! — в тон ему произнес мистер Робинсон.

У меня закружилась голова. Не от хмеля, нет. Меня дурманила перспектива, широту которой я только теперь постиг. Ведь это тот путь, что ведет к офицерскому званию, к Си-Ай-Си! А оклады там! И подумать страшно!

Через мою жизнь, начиная с кегельбана, сверкающей нитью тянулась жажда денег. Иметь много денег. Быть богачом, чтобы покупать все, что душе угодно! Стать ровней тем, кто не учитывает расходов, хранить у себя в ящике сберегательную книжку. Прогнать навсегда

страх нищеты!

— Я расскажу вам сейчас, как мне это дело представляется. — Самолюбию мистера Раттера, видимо, польстило мое раскаяние, только этим мог я объяснить подъем его настроения. Он превзошел даже мистера Робинсона в любезности, когда горячо продолжал — Тот, кто намерен обучать других, само собой разумеется, должен сначала выучиться сам. Человеку, именуемому инструктором военной разведки, нужно самому быть непогрешимым! Мы вас изымем из компетенции военно-полицейского ведомства. Вы останетесь тут же, в Форт-Брагге, только в обособленном лагере, отведенном для учебного центра особых методов ведения войны. Вы пройдете курсы специального назначения. Не скрою, вам трудно придется, очень трудно. Но, к тому времени как вы дойдете до конца учебы, будете знать и уметь все, что должен знать и уметь американский солдат войск специального назначения, «супербой»!

Я слыхал — да и как было не слыхать! — о солдатах войск специального назначения, именуемых в обиходе «суперсолдатами».

Это они, огражденные глухим забором и овеянные тайной, царствовали на обширном участке Форт-Брагга. Мы их никогда не могли видеть: на полигоны, где они занимались, и на окружавшую эти полигоны территорию было наложено табу. Не родился еще человек, который мог бы приблизиться к этому заповеднику! Впрочем, солдаты войск специального назначения форму не носили, ходили в штатском. Узнавали о них только по их делам.

«Эм пи» терпеть не могли их. Мы только ждали случая, чтобы цапнуть хотя бы одного из этих озверевших молодчиков… Однажды нам это почти удалось… Наш патруль в Фейетвилле потребовал документы у подвыпившего с толстым кошельком штатского. Ребята учуяли в нем вражеского агента. Этот тип говорил на ломаном языке, стоило ему рот открыть, как ясно было: иностранец.

Он никакого внимания не обратил на требование предъявить документы. Будто это относилось не к нему. Наши ребята — что надо, закаленный народ, все как на подбор. Они не стали церемониться. Двое схватили его за руки приемом дзюудо. И что же? Они тут же были брошены оземь. Один из них даже сломал запястье. Еще двое схватились за пистолеты. Но не успели они и наполовину вынуть их из кобуры, как были также сбиты непостижимо ловким и необычайно сильным человеком. Один разделался с четырьмя «эм пи»! А ведь, как я уже сказал, наши ребята были закаленные! С тех пор мы не только с ненавистью, но и с какой-то долей почтения поглядывали на забор, к которому даже нам было запрещено приближаться…

И теперь мне предлагали вступить в ряды тех самых…

Это меня заинтриговало. Ну а как же дальше? Что из всего этого получится потом: военная разведка или Си-Ай-Си?

Я поинтересовался.

Так, я ждал этого вопроса! — кивнул мистер Раттер. — Дело в том, что я еще не закончил схему или, если вам так больше нравится, обрисовку перспективного плана… У вас в Венгрии это так называется? Не правда ли?

Я невольно улыбнулся, настолько естественно прозвучали в его устах наши привычные термины.

Вы должны знать, что группа войск специального Назначения готовит кадры не только для собственных нужд, не только для традиционного ведения войны, но для нашей разведки, более того, для наших союзников. Вы встретитесь там, наряду с русскими, польскими, чешскими, румынскими, немецкими, болгарскими, китайскими, кубинскими парнями, с английскими, французскими, японскими, корейскими, южновьетнамскими офицерами. Человек, прошедший школу войск специального назначения, везде сумеет постоять за себя, начиная от Гималаев и кончая дебрями Африки!

Он умолк. Задумался, как бы прикидывая, не сказал ли он чего-нибудь лишнего.

— Я для того изложил вам все это настолько обстоятельно, чтобы вы уяснили себе: туда вы попадете уже как сотрудник военной разведки. Когда вы кончите учебу, станете инструктором. Это я вам гарантирую!

— Великолепное предложение! — воодушевился мистер Робинсон. — Но вы все же подумайте над ним. Нет никакой нужды принимать его так сразу, с бухты-барахты! Вас никто не заманивает…

Я даже покраснел от стыда. Боже милостивый! Эти двое замечательных людей еще могут подумать, что я… что у меня на их счет возникают такие мысли!