Как он вообще поступил в Принстон? По наследству?
Глаза Харпер расширились.
- Ты не знаешь?
- Не знаю что?
Харпер приложила пальцы к губам и захихикала.
- Спенсер, Рифер - типа, гений.
Как Эйнштейн.
Спенсер усмехнулась.
- А... Я так не думаю.
- Нет, я серьёзно.
Харпер вдруг стала выглядеть убийственно трезвой.
- Он получил полную стипендию.
Он изобрёл какой-то химический процесс, который, типа, преобразует растения в возобновляемую энергию, очень дёшево.
Он получил Грант Гения МакАртура.
Спенсер фыркнула.
- Хм, мы говорим об одном и том же человеке?
Выражение лица Харпер по-прежнему оставалось серьёзным.
Спенсер откинулась на локти, позволяя информации войти в сознание.
Рифер... умный?
Жутко умный? Она подумала о том, что он сказал вчера у себя дома.
"Не суди о книге по обложке".
Она начала смеяться.
Хихиканье так быстро переросло в неистовые слёзы, что она едва могла дышать.
Харпер тоже стала смеяться.
- Что такого смешного?
Спенсер покачала головой, не до конца уверенная.
- Думаю, я съела слишком много пирожных с дурью.
Я мало вешу.
Харпер нахмурилась.
- Пирожные с дурью? Где?
Мышцы рта Спенсер стали тягучими и рыхлыми.
Она внимательно посмотрела на Харпер, интересно, была ли это очередная галлюцинация.
- Я запекла травку в пирожные, которые принесла, - сказала она голосом разве-это-не-очевидно.
Рот Харпер вытянулся в О.
- Не может быть, - прошептала она и "дала 5" Спенсер.
Это лучшая идея за всю историю.
Её это по-настоящему рассмешило.
- Неудивительно, что я чувствую себя такой игривой! А я-то думала, что кто-то разбавил пунш абсентом!
Спенсер нервно засмеялась.
- Ну, это ведь не обязательно из-за моих пирожных, да?
Харпер ела и все остальные блюда, в конце концов.
Кто знает, что запекли в них.
Когда она заметила озадаченное лицо Харпер, всё перевернулось вверх дном.
Может, во всех остальных блюдах не было запрещённых веществ.
Что если пирожные Спенсер сделали всех такими сумасшедшими?
Она оглядела комнату.
В одном углу девушка кормила другую девушку чем-то липким, похожим на пирожное.
Два парня у окна кусали пирожные так, словно это была их последняя трапеза.
Пирожные были везде.
Они остались на тарелках на тумбочках.
В руках людей, глотающих пунш.
На щеках, под ногтями и на полу, в волокнах ковра.
На кофейном столике стоял полупустой поднос.
Другой поднос балансировал на батарее.
Она глянула на кухню.
Три её подноса по-прежнему были там, дочиста выскобленные.
Кто-то ещё принёс пирожные, или она принесла пять вместо трёх? Её разум был так затуманен, что она не могла думать ясно.
Кожу покалывало.
Харпер, казалось, была в восторге от шалости с пирожными с дурью.
Но одно дело, если её пирожные были одним из множества нелегальных блюд на вечеринке, и совсем другое - если только в них была скрытая доза, заставившая всех вести себя безумно.
Казалось, стены надвигаются на неё.
- Сейчас вернусь, - пробормотала она Харпер, продвигаясь к буфету.
Она обогнула группу ребят, изображающих снежных ангелов на ковре, и двух парней, сражающихся на антикварных мечах, которые они стащили с крючков на стене, и выхватила своё пальто из груды рядом с кухней.
Перед ней оказалась тяжёлая дверь, ведущая в задний дворик; она толкнула её и вышла к хрустящему воздуху поздней зимы.
К её удивлению, лишь крошечная полоска солнечного света сверкала сквозь деревья.
Должно быть, прошли часы с тех пор, как она приехала.
Спенсер вышла во внутренний дворик, глубоко вдыхая холодный воздух.
Здания университета сияли на горизонте.
На рекламном щите, перерезавшем небо, был изображён новорожденный с подписью ВЫБЕРИ БОЛЬНИЦУ ПРИНСТОНА ДЛЯ САМЫХ ДРАГОЦЕННЫХ МОМЕНТОВ.
Это напомнило Спенсер день, когда она встретилась с Эмили в больнице перед кесаревым сечением.
К тому времени, как она подъехала, по-прежнему сбитая с толку новостями Эмили, Ария и Ханна уже стояли рядом с ней.
У Спенсер отвисла челюсть при виде раздутого живота Эмили.
Сердцебиение ускорилось, когда она увидела расплывчатое изображение малышки на экране внутриутробного монитора рядом с кроватью Эмили.
Это была реально.
- Эмили? - сказала медсестра, просунув голову в палату.
Они готовы.
Ребёнку пора появляться на свет.
Ни у Спенсер, ни у остальных не было сомнений, что Эмили предстоит операция.
Они надели голубые халаты и проследовали за каталкой в операционную.
Эмили нервничала, но три подруги всё время держали её за руки, убеждая в том, что она - сильная и потрясающая.
Спенсер не хватило смелости заглянуть за перегородку и посмотреть, как акушер сделал Эмили срединный разрез, но через несколько минут он издал счастливый возглас.
- Малышка здорова!
Доктор приподнял крошечное совершенное создание над разделителем.
Она была красной, крохотной, со сморщенной кожей, закрытыми глазами и большим кричащим ртом.
У всех хлынули слёзы из глаз.
Это было удивительно и грустно одновременно.
Они крепко сжали руки Эмили, столь благодарные оттого, что могли разделить это с ней.
К счастью, малышка не нуждалась в отделении интенсивной терапии, что означало бы невозможность осуществить их план - тайком покинуть больницу в ту же ночь.
В полночь, когда сменялись медсёстры, девочки помогли Эмили подняться с кровати и одеться.
Они как можно тише одели малышку и на цыпочках вышли из палаты Эмили.
В родильном отделении было тихо и спокойно.
Медсёстры ухаживали за младенцами в палате новорожденных.
Когда доктор завернул за угол, Спенсер отвлекла его вопросом о местонахождении кафетерия.
Остальные тайно провели Эмили с малышкой в лифт.
На первом этаже никто не обратил на них особого внимания.
Они прокрались к крытой автостоянке, огни Филадельфии освещали всё вокруг.
Но когда они забрались в машину Арии, глаз Спенсер уловил какое-то движение за одной из бетонных балок.
Нервы испещрили её внутренности.
Уносить младенца из больницы до выписки - незаконно? Она замерла на несколько секунд, ожидая, что кто бы то ни было проявит себя, но никто не появился.
Она подумала, что это просто от усталости, хотя теперь уже не была так уверена.
Может, Э был там.
Возможно, Э всё видел.
Щёлк.
Спенсер, встрепенувшись, вернулась в настоящее.
Её окружали тёмные деревья.
Ветви царапали кожу.
Кора деревьев психоделически закручивалась; в небе ярко сияли огромные звёзды, как на картине Ван Гога.
Да что за чертовщина была в этой травке?
Раздался свист, под кем-то хрустели листья.
Спенсер потёрла глаза.
- Эй? Кто здесь?
Ответа не последовало.
Хруст становился всё громче и громче.
Спенсер моргнула, пытаясь найти тропу, ведущую обратно к Дому Плюща, но она видела всё искажённым и расплывчатым.
- Эй? - закричала она снова.
На её плечо с хлопком опустилась рука, и она закричала.
Она взмахнула руками, стараясь увидеть, кто это, но её сознание было слишком спутанным, а ночь слишком тёмной.
Её ноги отказали, и она почувствовала, что падает, падает, падает.
Последнее, что она запомнила - тёмная фигура рядом, ослепляющая.
Возможно, хочет навредить ей.
Может, желает навсегда от неё избавиться.
А потом всё потемнело.
24
ХАННУ ДОСТАВЛЯЕТ ЕЁ ИГРА В Э
Ханна знала, что должна быть в лимузине с отцом, Изабель и Кейт, направляясь на бал по сбору средств, а не балансировать на десятисантиметровых каблуках Louboutin у хорошо знакомого викторианского дома в Старом Холлисе - фотостудии Джеффри Лабрека.