Ценой крупных потерь к концу 1737 г. Ибрагим-хан вытеснил восставших из Кахетии, но главной цели не добился. Весной следующего года снова восстали б джаро-белоканских «вольных» обществ под предводительством старшин Ибрагима-Диване и Магомед-Халила. К восставшим присоединились сын Сурхая Муртузали и сын цахурского владетеля Али-Султана Мухаммед-бек. К ним же на помощь дагестанцы прислали 20-тысячное войско. Стараясь расколоть силы восставших, Ибрагим-хан пытался восстановить против них дагестанских феодалов. С этой целью летом 1738 г. он прибыл на Куру, куда пригласил для переговоров Хасбулата, Сурхая, уцмия Ахмед-хана и Али-Султана Цахурского, но, за исключением последнего, никто не явился на этот призыв.[492]

По-видимому, получив об этом сведения во время Индийского похода в августе 1738 г., шах писал уцмию, что народы Дагестана, обязанные подчиняться ему (шаху. – Н. С.) как входящие в единую государственную систему Ирана, стали отходить от него, как «хейваны» (скоты. – Н. С.), попали под влияние Сурхая, за что достойны сурового наказания. С возвращением в Дагестан, предупреждал он уцмия, будем их преследовать «до пределов аваров и черкесов, чтобы об этом сохранить память до конца света в горах Эльбруса». В двух своих письмах от 14 сентября и 20 ноября 1738 г., будучи занятым штурмом Герата и Кандагара, он повелевал уцмию вместе с Хасбулатом наказать Сурхая, арестовать его сына Муртузали и направить его в Исфахан, а потом «подумать и подготовиться к наказанию казикумухцев».[493] Чтобы сломить волю горцев к сопротивлению, их запугивали слухами о том, что «шах пойдет к туркам горами близ кумык и остановится в Кабарде и будет… с турками договору иметь чтоб ему шаху идти к Астрахани, а когда де Астрахань возмет, то и далее в Россию пойдет».[494]

Между тем Ибрагим-хан, убедившись в готовности горцев сражаться до конца, решил силой покорить джарцев и их дагестанских союзников. С этой целью осенью 1738 г. во главе 32-тысячного войска он вступил на территорию Джары и Талы, являвшихся в этот период главными базами анти-иранского сопротивления. Предвидя упорное сопротивление джарцев и талийцев, перед началом наступления иранское командование провело тщательную предварительную подготовку. Расположившись лагерем напротив Каха, Ибрагим-хан в течение четырех дней заставил своих воинов рыть оборонительные окопы для отражения возможного внезапного нападения джарцев. Одновременно у крепости Ак-Бурж, возведенной в свое время шахом Аббасом Великим, было задумано соорудить другое военное укрепление, которое должно было стать опорным пунктом иранского командования «для военных операций против воинственных племен Джары и Талы».[495]

Со своей стороны воинственные жители джаро-белоканских «вольных» обществ, не раз обращавшие в бегство иранцев, также готовились к защите родных очагов. По сведениям Мухаммад-Казима, составленным со слов очевидцев, в том числе и своего отца, не раз ходившего в разведку в тыл к горцам, джарцы и талийцы, узнав о приготовлениях иранской армии, подкрепленной грузинскими, ширванскими и карабахскими войсками, через своих гонцов обратились за помощью к Сурхай-хану Казикумухскому и сыну Али-Султана Цахурского Магомед-беку, предложив им совместно защищать свой народ и веру.[496]

По этому призыву к джарцам прибыло подкрепление из Табасарана, Хиналуга, Ахтыпары и Кюре в количестве до 20 тысяч человек. Руководить объединенными силами взялись известные в народе, закаленные в боях джарские старшины Ибрагим-Диване и Магомед-Халил, которые составили хитроумный план, чтобы заманить в ловушку грозного врага и нанести ему решающий удар в выгодных для себя условиях.

Как и предусматривал замысел оборонявшихся, первые стычки иранцев с джарцами завершились победой иранской армии, которая стала преследовать отступавших, не подозревая о расставленной ей ловушке. Вначале воины шаха продвигались, не встречая упорного сопротивления, хотя в горах часто появлялись летучие военные отряды, которые быстро исчезли из поля зрения, создавая иллюзию, что джарцы, «не надеясь на свою силу стоять, от страха собирались в верхние горы».[497]

Введенный в заблуждение этой тактикой, недооценив силы своих врагов, Ибрагим-хан решил одним ударом покончить с противником. «Он оставил свой лагерь у подножия горы и, взяв с собой всех пехотинцев, – пишет об этом Ф.М. Алиев, – двинулся на повстанцев. Путь иранского войска лежал по узким горным проходом, крутым тропинкам и крутым скатам – все это весьма осложняло положение иранских войск. Воины едва удерживались на крутизне, забыв о воинской дисциплине и порядке в своих рядах. Ибрагим-хан пропустил вперед отряды из Грузии, ширванцев, воинов из племени мугаддам, дунбули и т. д. Сам же с надежными отрядом, составленным исключительно из хорасанцев, шел в арьергарде. Джарцы же во главе с Ибрагимом-Диване не препятствовали продвижению регулярной армии. Когда же появился отряд, возглавляемый Ибрагимом-ханом, местное ополчение внезапно начало «жестокую из ружья пальбу».

Ошеломленные неожиданным нападением, иранские войска даже не знали, в какую сторону обратить свои ружья, так как было еще темно и пули летели со всех сторон. К тому же противник умело замаскировался в естественных укрытиях. Одним из первых пострадал предводитель иранских войск Ибрагим-хан, в которого Ибрагим-Диване выстрелил сам. Получив тяжелую рану, Ибрагим-хан упал с коня. По словам Мухаммед-Казима, Гянджинский беглербек Угурлу-хан, увидев раненого Ибрагим-хана и будучи сам раненым, подозвал своего брата Гусейн-Али-хана и сказал ему: «Выведи его из кошмара, если не дай бог с ним что-нибудь случится, завтра весь Азербайджанский мемлекет станет жертвой гнева Надира и сгорит в огне». Однако вторая пуля смертельно сразила Ибрагим-хана. Был убит также и Угурлу-хан».[498] Как свидетельствуют источники, в решающих схватках с джарцами отборные иранские войска были разгромлены, их остатки пустились в паническое бегство, пали на поле боя виднейшие шахские военачальники,[499] погибло множество «ханов, султанов и воинов».[500]

В боях с противником отличились многие джарцы, особенно их предводители – Ибрагим-Диване и Магомед-Халил, которые гнали остатки вражеского войска в 7–8 тысяч человек вплоть до берегов Аракса.[501] После тяжелых потерь бежали в панике коменданты Каха, Шеки и Ширвана. За склонность к сговору с завоевателями горцы изгнали Али-Султана из Цахура, а его сына Магомед-бека, как последовательного борца против иранского владычества,[502] признали правителем Шеки и Кахской области.

После этих побед борьба против иранского владычества охватила многие районы Дагестана, Азербайджана и Грузии. Особенно упорной она была в районах Дербента, Табасарана и Кубы. Зимой 1738 г. сын Сурхая Муртузали захватил Кубу, где утвердился дядя Сурхая Карат-бек. По-видимому, получив об этом известие, осаждавший Газни Надир-шах в начале марта 1739 г. направил указы шамхалу Хасбулату и уцмию Ахмед-хану с требованием арестовать и направить к нему Сурхая и его сына Муртузали.[503]

В плане выполнения этой задачи иранские войска под командованием тбилисского сердера Сефи-хана направились на захват Кубинской провинции, однако шамхал и уцмий не выступили в их поддержку. При приближении завоевателей Карат-бек отступил в Дагестан и обратился за помощью к джарцам и грузинам. Отзываясь на этот призыв, объединенные силы джарцев, дагестанцев и грузин под командованием грузинского эристави Шенши и унцукульского старшины Малаччи нанесли поражение иранцам и вынудили их отступить с большими потерями.[504]