В среде чилийцев, которые помнят, как в ночь на 11 сентября 1973 года в кварталах Сантьяго повсюду взвились национальный флаги, думаю, со мной согласятся.

В последующие годы, на протяжении долгого времени, чилийский стяг, поднятый 11 сентября, гордо реял даже над самыми маленькими и далекими поселениями Чили.

К сожалению, победа не заключается только лишь в водружении или поднятии флага.

Нужно было бороться со скрытым врагом — подготовленным и великолепно вооружённым иностранным оружием. Этим врагом был терроризм.

Начиная с того же 11 сентября, главной задачей военного правительства стала нейтрализация этой смертоносной силы, означающей насилие, анархию и страх, вонзившиеся в душу нашего общества.

Не разрешив этой задачи, нельзя было даже и думать о какой-либо государственной программе и, тем более — о реконструкции страны.

Никто не отрицает, что репрессии были жесткими, но они должны были длиться недолго и, действительно, — на начальном этапе это дало нужный результат.

Для того чтобы понять последующие события, нужно снова посмотреть на окружавшую нас международную обстановку того времени. Потерпевший поражение коммунизм не мог допустить, чтобы истина стала очевидной для внешнего мира — что чилийский народ, не пошевелил и пальцем в защиту так называемой «народной власти». (А именно для этой цели было предназначено огромное количество незаконно ввезённого оружия). Нужно было срочно придумать какое-либо «сопротивление», направленное против военных. А для этого было недостаточно лживых заявлений. Как и всегда, коммунизму необходимо было иметь жертв-мучеников. Можно сказать, что жертвы для него являются основным пропагандистским сырьем.

Никакая доктрина, никакие обещания не дают коммунизму столько дивидендов, как грамотно политически эксплуатируемые образы жертв, без ограничений во времени и пространстве. Такова реальная политика коммунистов.

Именно поэтому, вместо того чтобы признать полное поражение от лица Вооружённых Сил и ждать в изгнании момента для реванша, левый марксизм позаботился о непрерывной высадке в Чили боевиков и террористов. Таким образом было обеспечено и продлено так необходимое им кровопролитие.

Для тех, кто сомневается в существовании такой хладнокровной стратегии — существуют признания марксистских лидеров, весьма откровенные и весьма жестокие.

Коммунист Орландо Миллас пишет в своих мемуарах (Orlando Millas, Memorias, 1957–1991. Una digresion. Santiago, 1996), как в 1974 году руководители Коммунистической партии встретились на совещании в Москве. Кроме него, на совещании присутствовали Володя Тейтельбойм, Гладис Марин и Мануэль Кантеро. Миллас узнал там о достигнутом в Гаване договоре, предусматривающем допуск молодых чилийских коммунистов к обучению в военных училищах Кубы. Военная подготовка имела целью последующую заброску этих юношей в Чили в качестве боевиков. Миллас говорит следующее, дословно: «Чувствую горький осадок от того, что мы отправили их в Чили как в топку, где они сгорели в бою, в котором невозможно было победить».

Социалисты тоже не остались позади. Клодомиро Альмейда заявлял в 1981 году: «Конечной целью является вооруженное восстание. Но этот путь будет трудным. Мы предусмотрели систематическое возвращение наших товарищей в Чили». В 1983 году, десять лет спустя после выступления военных, содержание и акценты деятельности левых остаются неизменными. Собравшиеся в Манагуа под покровительством никарагуанских сандинистов чилийские руководители нескольких партий левого марксистского толка договорились «поднять свои боевые операции на более высокий уровень, не исключая любой формы борьбы и добиться организации собственных вооружённых сил, которые позволят сломать монополию на оружие, принадлежащую правительству» (секретные документы Хоннекера о Чили, опубликованные журналом «Que Pasa»).

Теперь ясно, что наши Вооружённые Силы вынуждены были участвовать в боевых действиях практически все время своего правления. Сопротивление было бессмысленным, так как террористы и боевики не имели никаких возможностей для победы над профессиональной регулярной армией, тем более с такой высокой выучкой, как армия чилийская. Но лидеров марксистов это не интересовало и не волновало. Мы уже сказали — их настоящей целью было получение все новых и новых жертв. От того и имеется «горький осадок» у «товарища» Орландо Милласа.

А между тем, перед взорами всего мира наша Родина предстала ещё в одном нетипичном качестве: как страна, свергнувшая правящий коммунизм. Достичь этого было делом нелегким. Новые поколения, не представляющие, что такое Советский Союз того времени, не могут себе представить его могущество — эта внутренне прогнившая страна всё ещё сохраняла огромную военную силу, позволяющую ему контролировать покорённые страны по всему миру и сохранять там марксистские режимы. Единственным, кто смог прийти к аналогичному чилийским Вооружённым Силам успеху, был генерал Франко и его солдаты. Но это произошло в 1936 году, до того как СССР приобрел столь огромное влияние, и это стоило Испании трехлетней гражданской войны и 500 000 павших. Страшный пример, которого чилийцы опасались до наступления 11 сентября 1973 года.

В дополнение можно сказать, что тот мир, о котором мы говорим, был миром пассивным и покорным. Так называемая «холодная война» заключалась в сдаче каждый раз новых народов для утоления прожорливости коммунизма. Например, как это произошло в Африке, а дальше должно было произойти в странах Латинской Америки. Уже покорённая коммунизмом Куба стала центром, распространяющим партизанскую войну по всему континенту с помощью Организации латиноамериканской солидарности (OLAS — Organizacion Latinoamericana de Solidaridad) под председательством доктора Сальвадора Альенде. Уже орудовали MIR в Чили, «Tupamaros» в Уругвае, «Montoneros» в Аргентине и т. д.

Будет нелишним сказать, что для уже давно смирившегося с потерями Западного мира, триумф чилийских военных встал поперек горла. Европа была согласна опробовать коммунистическую систему в любой части света, лишь бы это была не её территория.

А Соединенные Штаты Америки хотели жить в мире без новых проблем и пребывать в спокойствии своего «американского образа жизни». Всем казалось, что дразнить советского медведя будет очень опасной затеей. Этими словами можно охарактеризовать ситуацию в Чили на международной арене на следующий день после 11 сентября 1973 года — глобальное отторжение, изоляция и одиночество.

Стоит признать, что перед лицом советского напора, североамериканцы пересмотрели своё поведение и действия. Не было разрыва отношений, но имели место политические манёвры: угроза портового бойкота на чилийские продукты со стороны профсоюзов, «поправка Кеннеди», дело об «отравленном винограде» и после, уже много лет спустя, «дело Риггс», организованное сенаторами от Демократической Партии, которым, видимо, показалось, что напраслины на бывшего президента Пиночета возведено недостаточно.

Нужно указать на ещё один очень важный факт. Окрепшее и утвердившееся военное правительство со временем перевоплотилось в правительство гражданское (сохраняя для военных лишь определенную роль во власти). Страна жила в мире и спокойствии, исключая марксистское меньшинство, не желавшее этого, а предпочитавшее продолжение насилия.

Группа молодых профессионалов, в т. ч. из-за границы, была призвана к управлению всё более преуспевающей национальной экономикой. Чили процветала и стала экспортирующей страной. Достигнутые успехи охватывали не только экономику, но и области социальной, общественной политики. Чилийская реформа здравоохранения нашла отклик во многих странах как модель для подражания.

Международное признание?

Нет. Великие державы не могли признать успех этой новой Чили. Каждая страна имела на то свои причины. Советский Союз не мог простить нам поражение коммунизма своей государственной религии. Соединённые Штаты тоже не могли одобрительно смотреть на государство, которое преуспевает и достигает прогресса вне зависимости от т. н. демократических, а на деле жестких и бескомпромиссных догм, которые североамериканцы пытаются навязать всему миру (в том числе мусульманским народам!).