Друзья смущённо молчали.
— Ишь примолкли… — Тётя Маруся поставила фонарь на бочку и вылила пойло в кормушку. Подсвинок хрюкнул, и через минуту в сарае раздалось жадное, хлюпающее чавканье. — Небось стыдно? Матерей только в волнение вводите, паршивцы. А ну-ка, давайте я вас сейчас мигом освобожу, пока мой герой освобождает чугун от картошки. Может, и мне ещё медаль за спасение младенцев последует…
Тётя Маруся ловко распутала верёвки и ремни, стягивавшие руки и ноги пленников, и поддала им сзади по увесистому шлепку.
— Двигайте, с богом!
Мальчишки не заставили себя долго упрашивать.
— Да смотрите, — крикнула им вслед тётя Маруся, — ещё раз подерётесь — уши оборву, не посмотрю, кто чей!
4. Сорванная рыбалка
Направленный метким ударом мяч летел прямо на него. Гошка испуганно заметался в воротах. Ким всегда бьёт под самую штангу — попробуй возьми! Гошка прыгнул навстречу мячу, но мяч выскользнул из рук и начал, вертясь и подпрыгивая, бить его по голове, оглушая стремительным звоном. Гошка ошалело замотал головой, закрыл уши руками, но мяч звенел всё сильнее и сильнее, словно разом взялись звонить все будильники Заборовья.
— А-а-а-а! — отчаянно закричал Гошка и проснулся. С минуту он испуганно смотрел по сторонам, узнавая и не узнавая привычную обстановку. Комната вся светилась розовато-жёлтыми пятнами. Пятна мелко рябились на потолке, на оклеенных светлыми обоями дощатых стенах и… звенели.
Гошка ахнул и вытащил из-под подушки будильник.
— Ну и ну! Вот это да! Чуть совсем не проспал!
Он начал быстро одеваться, изо всех сил стараясь не шуметь. Мать, измученная занятиями в вечерней школе, спала соседней комнате. Она ложилась спать очень поздно и всегда строго-настрого наказывала не тревожить её по утрам. Гошка и не думал её тревожить. Особенно сегодня. После вчерашней драки.
Натягивая рубашку, он исподлобья взглянул на стол, где аккуратной стопкой возвышались книги.
— С завтрашнего дня будешь сидеть дома до тех пор, пока не прочтёшь всё, — сказала Анна Семёновна вечером, когда Гошка вернулся домой из плена с разбитой губой и в разорванных штанах.
Легко сказать — сиди дома и читай! А рыбалка? А захваченная врагами пещера? Ну, нет… Гошка вытащил из-под кровати мешочек с картошкой и, крадучись, вышел в сени, где его ждали приготовленные с вечера удочки.
Удочек на месте не оказалось.
Гошка растерянно зашарил рукой вдоль дощатых стен, в тёмном углу за кадкой с квашеной капустой — нет, как испарились! Куда же они могли деваться? А что, если мать всё-таки заметила и спрятала? Да нет, не станет она ничего тайком делать, не тот характер. А может, Ким уже прибегал и взял?
Гошка выбежал на крыльцо и остолбенел. На свежем от утренней росы горбатом крыльце, зажав удочки между колен, сидя спала Юлька. Рыжая и вредная Гошкина сестра.
Гошка даже всплеснул в отчаянии руками. И как теперь выручать удочки? Затаив дыхание, Гошка начал осторожно подкрадываться к Юльке. Шаг… другой… сейчас он выхватит удочки и…
Расшатанные доски жалобно скрипнули. Юлька вздрогнула, подняла голову и сонно улыбнулась брату.
— Ага, не ушли без меня! — сказала она, зябко поёживаясь. — А я всю ночь тут просидела, и ни капельки не страшно было…
— Рассказывай… — прошипел Гошка сквозь зубы. — Отдай удочки! У-у… рыжая вредина!
— Сам такой! — миролюбиво сказала Юлька и ещё крепче зажала удочки руками и коленями. — Думаешь, только ты на рыбалку хочешь, да?
— Иди, кто тебе не даёт?
— Ага, какой хитрый… вы все места знаете…
— Нужна ты нам! Отдай удочки!
— А вот и не отдам. А если не возьмёте с собой, ка-ак закричу — сразу мама проснётся!
Гошка отпустил удочки и присел рядом с сестрой на ступеньку крыльца.
«Просто обалдеть можно, до чего не везёт! — горестно подумал он. — И что за наказанье эта Юлька!»
Гошка старательно изобразил ласковую улыбку и обнял Юльку за плечи.
— Юленька, — таким тонким голосом сказал он, что даже самому стало противно, — у нас свои дела есть, серьёзные…
— Какие дела? — насторожилась Юлька. — Тайные?
— Ужасно тайные… — Гошка оглянулся по сторонам и, сощурив глаза, сказал в самое ухо Юльке зловещим шёпотом: — Мы не на рыбалку идём, а это… позор смывать… кровью!
— А удочки? — недоверчиво спросила Юлька и тоже невольно оглянулась по сторонам.
— Удочки — это так… — Гошка обречённо махнул рукой. — Для коне… коне… в общем, для обману…
— Как настоящие партизаны? — восхитилась Юлька и с уважением посмотрела на брата.
— Ага. Мы всё — как партизаны…
— Значит, вы подвиг совершите? — перебила его Юлька, думая о чём-то своём.
— Конечно, подвиг! — воодушевился Гошка. — А то как же? Нам с Кимом подвиг совершить — раз плюнуть! — гордо закончил он и осторожно потянул удочки к себе.
Юлька медленно поднялась с крыльца.
— Я с вами… — прерывающимся от волнения голосом сказала она и решительно выдернула удочки из рук Гошки, — я тоже хочу подвиг!
Гошка почувствовал, как глаза у него начинают наполняться срезами. Неужели все его старания пропали даром? «Уж если Рыжая прицепится — ни за что не отстанет, пока своего не добьётся, — горестно подумал он. — Что же делать?»
Юлька тревожно наблюдала за братом.
Неожиданно в голове Гошки мелькнула спасительная мысль.
— Юля, — проникновенно начал он, — мы можем там погибнуть…
— Ну и пусть, — упрямо сказала Юлька, — я не боюсь!
— А мама? — вкрадчиво продолжал Гошка. — Кто же будет её утешением на старости?
У Юльки растерянно дрогнули губы.
— Вот видишь… я обязательно погибну, совершая подвиг, — Гошка чуть не заплакал от жалости к себе, — и буду лежать один… и некому отомстить за меня…
Юлька шмыгнула носом. В зелёных глазах её сверкнули слёзы. Она шагнула к Гошке и протянула ему удочки.
— Иди, Гоша, я провожу тебя.
— Куда? — испугался Гошка, чувствуя, что его план снова начинает рушиться.
— На подвиг. До калитки.
Ещё не веря в удачу, Гошка взял удочки и медленно пошёл к калитке, искоса поглядывая на сестру.
Юлька шла рядом с ним, придерживая Гошку за руку.
— Иди, Гоша, я отомщу за тебя, — сказала она у калитки. В глазах её светились отчаяние и решимость.
Окрылённый удачей, Гошка чуть не запел во весь голос, но вовремя вспомнил, что окно в комнате Анны Семёновны выходит на улицу. И, ни разу не оглянувшись на тонкую фигурку сестры у калитки, Гошка весело понёсся по дороге, радуясь, что так здорово удалось провести Юльку.
Во дворе дома, где жил Ким, стояла сонная утренняя тишина. «Неужто спит?» — удивился Гошка. Он спрятал удочки в придорожных кустах и ловко перелез через низкий штакетник, отделяющий двор от улицы. Окно Кима выходило на грядки с клубникой и было распахнуто настежь. Низкие, разлапистые кусты клубники тяжело опирались тонкими сучьями на костыли-подпорки. Под резными, густо-зелёными листьями кое-где уже краснели на солнце ягоды. Гошка воровато оглянулся по сторонам. Никого. Тогда он присел в канаву возле грядки и сорвал несколько ягод. Мясистые клубничины окрашивали пальцы в розовый цвет. Сладкий сок струился по подбородку. Гошка даже сопел от удовольствия.
Неожиданно за его спиной тонко пискнула железная калитка. Гошка вздрогнул и ужом скользнул в колючие заросли малинника у забора.
По каменистой дорожке шла к дому мать Кима, парторг совхоза Нина Петровна. Следом за нею, понуро опустив лысую, как бильярдный шар, голову, плёлся завклубом Данилов, по прозвищу Кудрявый.
Дойдя до грядок с клубникой, Нина Петровна остановилась, сунула руки в карманы голубой клетчатой курточки и повернулась к Данилову. Тяжёлый узел чёрных вьющихся волос на затылке слегка оттягивал её голову назад, отчего она невольно смотрела на собеседника свысока.
— Не серьёзный вы человек, Николай Ильич, удивительно даже… в вашем-то возрасте…
— Так, голубушка Нина Петровна, — сокрушённо промямлил Кудрявый, обеими руками прижимая к груди соломенную шляпу. — Фактически вас заверяю — запутался я в этих планах… То одно, то другое, да и возраст мой преклонный, не мальчик по бригадам бегать.