Алёша пробежал по деревне, заглядывая во дворы. Перебежал мост и покружил возле конторы совхоза, но ни Матвеича, ни Николая Ильича, ни даже Саньки и Митьки нигде не было видно. Тогда Алёша помчался к пещере. Уж там-то наверняка кто-нибудь есть.

И он не ошибся.

Возле пещеры собралась вся дивизия «Красная стрела» В полном составе. Обсуждали странное событие. Дело в том, что рано утром в окно Кима влетел камень. К камню чёрными катушечными нитками была крепко примотана записка. В записке карандашом было написано следующее:

— Ну, что вы скажете? — спросил Ким, когда с содержанием записки ознакомились все, даже Тимка-Самоучка.

— А что? Пусть приходят, — сказал Гошка.

— Верно, — поддержала брата Юлька, — может, у них дело какое.

— Знаем мы их дела! — сердито сказал Ким.

Ребята горячо заспорили. Юлька считала, что надо поговорить, никому от этого хуже не будет, Ким — гнать без разговоров. Гошка отмалчивался. Возмущение Кима сбило его с толку.

Алёша молча присел на песок, почти не слушая спора, который грозил вот-вот перейти в драку. «Они ничего не знают, — подумал Алёша, — может быть, это тайна? Расскажет Санька о гильзе, когда придёт, или нет?»

— А ты чего молчишь, Алёха? — спросил Ким.

Алёша задумчиво посмотрел на Кима, на раскрасневшихся от спора ребят. Они уже разделились на два лагеря. Возле Кима остался один Гошка. Все остальные перешли на сторону Юльки. Алёша понимал, что Киму сейчас нужна его поддержка, и если Алёша не станет на его сторону, Ким останется в меньшинстве. И Алёша тянул с ответом. Ему очень, очень хотелось узнать, что скажет Санька, и в то же время не хотелось огорчать Кима. Всё-таки они друзья.

— Вчера Матвеич рассказал, что воевал в пещере ещё в гражданскую войну, — сказал Алёша.

— Брось, — недоверчиво протянул Ким.

Юлька и Гошка разом прекратили спор и придвинулись к Алёше.

— Ври больше, — сказал Гошка, скорее по привычке, чем от недоверия. — Это что же, выходит, и лента его?

— Не знаю. Он вчера рассказывал Николаю Ильичу, что вместе с его отцом воевал здесь с белыми. Матвеича ранили, а белые подумали, что он убит, и не тронули его.

— А отца Кудря… Николая Ильича? — спросил Гошка.

— Взяли в плен, а потом убили.

— А чего Матвеич никогда про это не рассказывал? — спросил Ким.

— Он же не такой хвастун, как некоторые, — бросила Юлька.

— Смотри, Рыжая, — рассердился Ким. Он вскочил было, но тут же медленно опустился на песок. С безразличным видом.

В кустах показались Санька и Митька. Они были вдвоём. Без своих ребят. Санька шёл спокойно, чуть сутулясь, а Митька держался немного позади, каждую минуту готовый дать стрекача.

— Я пришёл, — сказал Санька. Он остановился в двух шагах от Кима и независимо выставил правую ногу вперёд.

— Не слепой. Что скажешь? — Ким насмешливо прищурился. Было видно, что его так и распирала гордость. Еще бы! Ведь не он первый пришёл к своим врагам, а они пришли к нему на поклон.

— Где пушка? — лицо Саньки было спокойно. Только держался он чуть напряжённее обычного.

Ким оглянулся на Гошку и пожал плечами.

— Видал чудака?

— Тю-тю твоя пушечка, поминай, как звали! — Гошка засмеялся, оглядываясь на ребят. Но лица ребят были серьёзны. Никто не подхватил смеха. Гошка ещё раз хихикнул и обиженно умолк.

— Где пушка? — повторил Санька, когда утих Гошкин смех. Он будто и не слышал выкрика Гошки. Митька выскочил из-за его спины и возмущённо закричал:

— Мы её сами… эт-та… как его… исделали! Во, руки по сю пору ноют! — он выставил вперёд руки с въевшейся в ладони чёрной металлической пылью и ещё дочиста не отмытые от мазута. — А вы… эта-та… как его… на чужую работу больно ловкие. Все себе заграбастать радые, сами-то… эт-та… как его… ничего не умеете, как эти… захватники какие!

— Уймись, — строго и ласково сказал Санька и положил руку Митьке на плечо.

— Мы не захватники, — неожиданно сказала Юлька, — мы…

— Рыжая! — предостерегающе сказал Ким и повернулся к Саньке. — Уходи отсюда, понял?

— Думаешь, нам пещера нужна? — тихо и беззлобно сказал Санька. — Да и не твоя она вовсе! Нету у тебя на неё прав.

Алёша с удивлением смотрел на Саньку. Таким строгим и спокойным он ещё больше нравился Алёше. С внезапной грустью он подумал, что как хорошо бы было, если бы не было никаких ссор. Никаких драк. И можно было бы дружить всем вместе.

— Как это не моя? — возмущённо сказал между тем Ким. — А чья? Уж не твоя ли? Попробуй только сунься — узнаешь, чья! — Чувствовалось, что спокойный Санькин тон обескураживал генерала, выбивал из колеи.

— Когда захочу, тогда и приду. Не испугаешь. А если хочешь, могу и сказать.

— А ну скажи!

— И скажу.

— Слабо!

— Дурак. Мы вчера с Митькой гильзу в дупле нашли, винтовочную. Когда по болоту блуждали. Там записка была… Ещё с войны лежала…

Алёша затаил дыхание.

— В гильзе? С войны? — удивлённо вскрикнули разом Юлька и Гошка.

— С войны, — подтвердил Санька, — наш партизан… раненый немцев в болота завёл, чтоб командира спасти. Там и помер, видать. «Умираю, — написал, — за нашу землю». Вот. Больше ничего разобрать нельзя. Стёрлось. Только подпись ясно видна.

— А кто это был? — спросил Алёша, волнуясь. Он уже догадывался, но догадка была смутной, и ему хотелось, чтобы Санька сказал сам.

— Мой дед, — строго сказал Санька. — Материн отец. Теперь эта записка в конторе. Матвеич отнёс. И его имя тоже на памятнике напишут. — Он посмотрел вверх, где на вершине холма стоял памятник, ребята невольно взглянули следом за ним, и добавил, твёрдо глядя в глаза Кима: — Не твоя это пещера, понял?

— А чья же? — упрямо сказал Ким.

— Всехняя! — выкрикнул Митька. — Тоже нашёлся!

Ким вскочил.

— Всехняя!? — зло крикнул он. — А ну пошёл отсюда! И пушку тебе не видать! Гошка, а ну дай ему!

Гошка с готовностью поднялся. Сжал кулаки и шагнул вперёд к неподвижно стоявшему Саньке. На лице Саньки не отразилось ни испуга, ни волнения. Только руки вытащил из карманов. Чувствовалось, что так просто он отсюда не уйдёт. Гошка поднял кулак, посмотрел на Саньку и медленно спрятал кулак за спину. На веснушчатом лице его отразилось смятение.

— Не, — растерянно сказал он, беспомощно глядя на Кима, — не надо, Ким, а? Он же… вчера… медведя… нас, — Гошка окончательно запутался и отступил назад. Первый раз верный Гошка осмелился не выполнить распоряжение генерала. Просто не смог. И сам испугался своей смелости.

— Трус! — презрительно бросил Ким и, рывком отбросив Гошку в сторону, метнулся к Саньке.

В это время перед Кимом выросла Юлька. Она быстро заслонила Саньку и храбро повернулась к Киму. Своим розовым от волнения, веснушчатым, большегубым, открытым для удара лицом.

— Как не стыдно! — крикнула она. — Как только не стыдно! Разве мы какие захватники?! — она резко повернулась к Саньке. — Сань, мы пушку в реке утопили, ненарочно, чесслово. Айда покажу.

— Вот ты как, Рыжая?! — Ким замахнулся и хотел двинуть Юльку, но Санька мгновенно перехватил руку Кима и изо всех сил дёрнул его к себе. Теперь они стояли лицом к лицу. Тяжело дыша. И молчали.

Алёша смятенно смотрел на них. Что же делать? Санька прав, но не может же Алёша открыто стать на его сторону, ведь они друзья с Кимом… И разве не бывает так, что оба правы? И разве он обязательно должен быть на чьей-нибудь стороне? Как же быть?

— Чужеспинник! — наконец презрительно бросил Санька и оттолкнул Кима от себя. Вытер о штаны руку. — Только командовать горазд.

Ким упал. И тут же поднялся. Вскочил, как на пружине.

— А ну, пошёл отсюда, здесь наш берег! — взбешённо закричал он. — Записочки… Плевать я хотел на твои гильзы, хоть тыщи найди, понял?

Все сомнения разом выскочили у Алёши из головы.

— Это… это подло! — задыхаясь, выкрикнул он. — Неужели ты не понимаешь, как это подло?!