Джерадин слушал в изумлении и недоумении. Когда она закончила, он выдохнул:

— Значит, они знали? С самой первой ночи, как ты появилась здесь, они знали о грозящей тебе опасности. Мастер Квилон все это время почему-то был очень занят. — Он насупился. — Если бы ты сообщила об этом всей остальной Гильдии, они тебе не поверили бы. Мастер Квилон? Вмешивающийся в чьи-то дела? — Затем он сказал более серьезным тоном. — По крайней мере, мы знаем, кто мои враги. Мастер Гилбур и Архивоплотитель Вагель.

Териза кивнула. Она чувствовала, как мрак все плотнее окутывает ее.

Но Джерадин не позволил мысли о врагах повергнуть его в уныние. Улыбнувшись, он произнес:

— У всего этого есть хотя бы одно достоинство — я теперь знаю, каково тебе здесь. Ты не понимаешь, почему все здесь считают тебя на что-то способной. Я оказался в похожем положении — я не понимаю, почему столь значительные люди прилагают столько усилий, чтобы покончить со мной.

Она была слишком подавлена, чтобы оценить юмор.

— Хотелось бы знать, на чьей стороне Мастер Квилон и Знаток Хэвелок. Явно не на стороне короля. И не Гильдии. И не Мастера Гилбура. — Она могла бы еще добавить: "И не Мастера Эремиса".

Сколько же здесь всего сторон?

Но рассуждения на эту тему возвращали ее назад, к их встрече с Знатоком Хэвелоком — и к поискам смысла того, что он говорил. Наконец Териза решила открыть Джерадину свои остальные тайны. Она доверяла ему — не потому, что пришла к выводу, что ему можно доверять, а потому что он был ее другом. И Мастер Эремис ее не желал. Так что не могло быть ничего плохого в том, что она расскажет Джерадину о Мисте.

Он слушал ее в напряженном молчании. Когда она объяснила, по каким причинам Мисте отправилась вслед Воину, он кивнул, словно бы соглашаясь с нею во всем, и в его глазах показались слезы. Когда Териза закончила, он долгое время сидел молча, потом мрачно произнес:

— Мисте мне всегда нравилась. Конечно, — добавил он, — Элегу я знал лучше. И Торрент настолько прекрасна, что при виде ее хочется лечь на пол, чтобы она ступала по тебе, дабы не застудить ножки. У короля Джойса все дочери необычайно привлекательны. Но Мисте… — Его голос задрожал.

Умоляла его не убивать ее. Териза почувствовала, что вот-вот расплачется.

Раним утром пятого дня она очнулась от беспокойного, не приносящего отдыха сна, из-за шума дождя.

Еще ничего не соображая спросонок и от удивления, она выбралась из постели и подошла к ближайшему окну.

Мгновение она была озадачена, потому что не увидела ни малейших признаков непогоды. Небо оказалось совершенно чистым. Раннее солнце ощупывало теплыми лучами стены и зубцы башен, и небеса были ярко-голубыми, скорее даже слегка пурпурного, а не голубоватого оттенка. Дальние холмы под толстым покрывалом снега казались нежно-мягкими, и кривые улочки Орисона выглядели гораздо более живописными, чем за день до того, больше походя на внутренний двор замка из волшебной сказки.

Затем Териза сообразила, что эти звуки вызваны таянием снега.

Вода стекала с крыш и башен, местами образуя настоящие водопады. Двор замка напоминал скорее болото; вся земля скрылась под лужами, огромными, как пруды. Стражники и просто прохожие с трудом пробирались через двор к кучке магазинчиков, палаток и повозок и обратно; погода вынудила их надеть плащи и высокие сапоги; но под открытым небом, где пригревало солнце, они снимали плащи или хотя бы расстегивались.

Оттепель. Зима отступила.

Легкая дрожь пронзила все ее тело, когда она подумала, что теперь можно будет прогуляться и за пределы замка. Возможно, прогулка поможет ей справиться с депрессией.

И она поспешила умыться и облечь себя в одежду.

Ее ничуть не удивило, что Джерадин пришел раньше, чем Саддит принесла завтрак. Щеки пригодника горели от возбуждения, и он тяжело дышал: должно быть, бежал по ступенькам. На первый взгляд ей показалось, что он находится в таком же состоянии эйфории, что и она, только более сильном. Но то, как горели его глаза, давало понять, что на самом деле все гораздо сложнее.

— Ты видела, что за окном? — выдохнул он, едва закрыв за собой дверь.

— Да.

Они одновременно выглянули наружу, любуясь солнцем, дарующим земле тепло, и картиной весны, сменяющей долгую мрачную зиму.

— Зеркала и осколки! — пробормотал он, едва восстановив дыхание. — Это ужасно.

Она уставилась на него, изумленная его словами.

— Ужасно?

Джерадин сразу же рассмеялся.

— Разве это не глупо? Каждую весну я ощущаю нечто подобное. Словно весь мир снова пробуждается к жизни. Первая оттепель заставляет меня выбегать наружу и скакать по лужам, словно мальчишка.

И тем не менее, это ужасно. Несмотря на то, что я очень люблю эту пору. — Он попытался собраться. — Териза, — это очень плохое событие.

Его смех вызвал на ее лице улыбку:

— Хорошо, что я знаю тебя достаточно долго. Будь ты мне незнаком, я бы решила, что ты сошел с ума. Почему это плохое событие?

— Ты хочешь сказать, что знаешь меня настолько хорошо, что не веришь в принципиальную возможность для меня сойти с ума? Ты серьезно так полагаешь? — Он быстрым жестом остановил ее протест. — Потому что это произошло рано. Слишком рано. Зима — это было единственное, что нас защищало. Если снега растает слишком много, ничто не будет мешать Кадуолу и даже Аленду выступить против нас прямо сейчас.

Ты слышала, что сказал Пердон. Верховный король Фесттен уже собрал армию. Он смог сделать это потому, что в Кадуоле выпадает гораздо меньше снега, чем у нас. И можешь не сомневаться — алендский монарх не послал бы своего сына с такой опасной миссией, как визит в Орисон, не подготовив предварительно армию для его спасения. Или для мщения за него.

Мы единственные, кто не готов к войне, — продолжал он. — Конечно, я уверен, Смотритель Леббик сделал все, что было в его силах. Но мы не готовились к войне минувшей осенью, поскольку король Джойс отказался отдать такой приказ… — Джерадин старался говорить бесстрастно, — и по-прежнему к ней не готовы, так как он всю зиму ни на что не обращал внимание. Нашей единственной надеждой был снег, — что он пролежит до тех пор, пока к королю не вернется здравый смысл.

Териза нахмурилась, пытаясь сосредоточиться:

— Если они выступят сегодня, то кто из них будет здесь первым?

Не в состоянии сохранять на лице унылое выражение, Джерадин снова сверкнул улыбкой:

— Это нетрудно предугадать. Кадуол ближе, в особенности если они будут пересекать Пердон с юго-запада. Самая удобная дорога для Аленда — с юга через провинцию Армигит. Это почти вдвое дальше.

Но южный Пердон — это сплошные холмы, местами довольно крутые. Армигит — почти сплошь равнина. Чтобы достичь нас, армии верховного короля нужно форсировать две реки, Вертигон и Бродвайн. Алендцам достаточно перейти вброд Пестиль. И Пердон будет бить кадуольцев на каждом шагу. Армигит же… — Джерадин вздохнул. — Мне кажется, самое большее, на что мы можем надеяться — что они отважатся несколько раз выстрелить из катапульт по армии Маргонала, когда та будет проходить мимо.

Хотя снаружи заметно потеплело, воздух еще не был ласково-теплым; когда Джерадин вплотную приблизился к окну, его дыхание оставило на стекле пятно конденсации.

— Но на самом деле все это даже еще сложнее. Как давно уехал от нас принц Краген? Шесть дней назад? Думаю, он скачет как можно быстрее, но все равно не способен передвигаться максимально быстро. Даже сегодня. Весь снег не растает за один день. Значит, он до сих пор еще далеко от дома. Станет ли алендский монарх предпринимать какие-то действия без него? Я не знаю.

И потому, используя всю свою мудрость, — он состроил гримасу, — заверяю тебя, что может случиться самое неожиданное. А с нашей удачливостью — даже наверняка случится.

— В этом не будет ничего удивительного, — сказала Териза. — С тех пор, как я сюда попала, то и дело случается самое неожиданное.

Он хмыкнул и отвесил ей поклон.