— Вы не бывали за стенами Орисона, — тон и выражение лица Элеги были холодными; она, очевидно, не разделяла любопытства Теризы. — Не позволяйте своему опыту общения с нами вводить вас в заблуждение. В самом Демесне — впрочем, это относится и к основным городам провинций — население включает в свое число достаточно простаков и глупцов. Так что подобные люди живут лучше, чем вам кажется.

Однако Териза сочла, что этот человек чем-то все-таки удивителен. Она нашла его более удивительным, чем могла объяснить просто словами. Что-то в том, как он вращал глазами и вопил, заставляло заподозрить, что он прекрасно понимает, что делает — и, значит, в его поведении заключалась какая-то хитрость. Может быть, он вел себя так специально? Может быть, своим необычным видом он хотел отмести от себя подозрение?

Но ее спутники не имели желания задерживаться здесь. Через мгновение Териза позволила им увести ее.

Вскоре Элега повысила голос и сказала:

— Все магазины с тканями и мастерские портных находятся здесь. Они выстроены чуть не на крыше друг у друга. Обычно это место не бывает тихим. Мне кажется, они куда больше озабочены похищением друг у друга моделей, чем привлечением покупателей. Но они будут вести себя вежливо, пока я нахожусь с вами.

Териза хотела ответить: похоже, это справедливо не только в отношении данного места. Но прикусила язык и ничего не сказала.

Они миновали фургон, с которого торговали чем-то похожим на хлеб. С другого фургона продавали украшения, которые, скажем, стражник мог бы купить служанке. На открытом пространстве, где еще не успели построить магазин и установить палатку, стоял жонглер в черном просторном плаще и подбрасывал вверх острые куски металла, похожие на звезды, так, словно это были простые шары. Его плащ трепетал на ветру и облеплял его, словно вихрь полуночной тьмы. Затем Териза и ее сопровождающие оказались возле портных и торговцев одеждой и увидели тюки материи, разложенные на окнах и торчащие из дверей, и услышали громкие голоса людей с измерительными лентами вокруг шеи и булавками, торчащими из одежды так, что прохожие цеплялись за них.

Внезапно Джерадин издал вопль радости и изумления и кинулся вперед, разбрызгивая грязь.

Териза и Элега посмотрели ему вслед.

— Клянусь вам, Териза, — сказала леди, — этот человек с каждым годом становится все больше мальчишкой. — Несмотря на спокойный тон, она выглядела взволнованной, даже слегка обеспокоенной. — Неужели он забыл, что это неумно и невоспитанно — бросать нас?

Териза смотрела, как Джерадин отчаянно протискивается сквозь толпу, и замерла, опасаясь, что сейчас он обязательно упадет в грязь. Но он не упал. Вместо этого он остановился так резко, словно был чем-то изумлен.

— Давайте поглядим, что происходит. — Не дожидаясь согласия, Териза направилась в ту же сторону.

Элега громко вздохнула и последовала за ней.

Джерадин удалился от них недалеко; они нашли его рядом с другим человеком, который явно был не слишком рад тому, что Джерадин его заметил.

— Териза, — объявил пригодник, когда они с Элегой подошли ближе. — Это мой брат Найл.

И тут же из него безудержно потекли слова.

— Артагель сказал мне, что ты здесь, но я почти не поверил ему. Мне не удалось найти тебя. Где же ты скрывался? Я так рад видеть тебя. Почему ты здесь? Последнее, что я слышал о тебе — что ты собираешься остаться на зиму в Хауселдоне. Ты пытался отговорить себя от… Впрочем, это не важно. Как там у нас, все в порядке? Как отец? А Тольден? А как?..

— Дай ему вставить хоть слово, Джерадин, — уверенно вмешалась Элега. — Я не сомневаюсь, что у него и в мыслях не было, как ты сказал, «скрываться». Не пытайся смутить его.

Джерадин с трудом заставил себя замолчать.

Териза с нескрываемым любопытством изучала Найла. Даже случайно встретив его, она наверняка признала бы в нем брата Джерадина. У него были такие же, как у Джерадина, волосы и цвет лица, телосложение Джерадина и почти такой же рост, всего на дюйм меньше. Его лицо было бы точной копией лица Джерадина, если бы на нем не застыло выражение глубокой задумчивости, так не похожее на открытость его брата. Он производил впечатление мрачного варианта своего младшего брата — казался человеком вполне серьезным, но недостаточно удачливым.

По его взгляду было совершенно ясно, что он не обрадовался встрече с Джерадином.

Он принужденно кивнул обеим женщинам.

— Миледи Элега. — Они с Элегой даже не посмотрели друг на друга. — Миледи Териза. Я рад встрече с вами… — Териза не слышала радости в его голосе, — хотя мой брат не потрудился представить нас друг другу.

Джерадин начал извиняться, но Найл перебил его:

— Ты не мог меня найти, потому что я был занят своими личными делами. — Он посмотрел на Джерадина, и тон его был едким. — Они не имеют к тебе никакого отношения, поэтому нет причины для твоего вмешательства в них.

— Что ты подразумеваешь под словом "личные дела"? — хмыкнул Джерадин. — Я ведь твой брат. У тебя не может быть "личных дел", к которым я не имел бы отношения. Даже у Стида, — он хохотнул, — нет личных дел, хотя ему как раз неплохо было бы их иметь. Половина мужей в Домне вздрагивают, когда он входит в комнату. Чем же таким ты можешь заниматься, что не хочешь рассказывать об этом своей семье?

Мускул на щеке Найла дрогнул, но лицо его оставалось спокойным. Отвернувшись от Джерадина, он еще раз кивнул Теризе и Элеге.

— Леди, я надеюсь, что вы довольны оттепелью. Прекрасная погода, не так ли?

После чего повернулся к ним спиной и пошел по проходу между магазинами.

Териза посмотрела на Джерадина; его лицо было напряжено; мгновение он хотел броситься вслед за братом. Затем повернулся к Элеге.

— Миледи, — он заставил свой голос звучать тише, — это из-за вас?

Она не стала отвергать его обвинение. Глядя вслед удаляющемуся Найлу, она произнесла:

— Возможно, это имеет ко мне какое-то отношение. Мне надо перемолвится с ним парой слов. Прошу простить.

И, придерживая юбку руками, поспешила за Найлом.

Джерадин двинулся вслед за ней. Териза коснулась его руки. Разве Элега однажды не упоминала при ней о Найле? Ну конечно. Когда она вела Теризу на первую ее встречу с Мисте. Мне больше по вкусу Найл. Джерадин посмотрел на нее, собираясь узнать, почему она сдержала его; Териза спросила:

— Почему это может быть из-за Элеги?

Элега догнала Найла, они остановились и начали беседовать. Их лица трудно было разглядеть; слишком много народа суетилось вокруг, торопясь в разных направлениях. И, естественно, то, о чем они говорили, услышать было невозможно.

Джерадин отстраненно ответил:

— Многие годы он сгорал от любви к ней, но был уверен, что ему ничего не светит. Он думает… — Джерадин нахмурился. — Я этого не понимаю. Он думает, что недостаточно хорош для нее. Потому что не прославил себя никакими подвигами. Он знает, что у нее большие амбиции, и уверен, что она откажет ему. Думаю, больше всего его оскорбляет то, что я был помолвлен с ней — и упустил свой шанс. Он пообещал нам, что останется в Хауселдоне на всю зиму набраться храбрости попросить ее руки.

— Значит, ты думаешь, он прибыл в Орисон, чтобы выяснить, выйдет ли она за него?

Джерадин кивнул. На лице у него была озабоченность.

— Но я уверен, что он еще не набрался храбрости. Если бы он осмелился — и она отказала ему, — он не остался бы в замке. Значит, она придумала нечто, причиняющее ему боль, прежде чем он набрался смелости сделать предложение. Он не уехал, потому что не сделал того, зачем прибыл сюда. Но он очень сильно страдает.

Чтоб и она так же мучилась. — Он посмотрел на Теризу. — Конечно, это все мои предположения. Но посмотри на них. Как бы там ни было, она знает о муках, причиняемых ей.

То, что Териза увидела сквозь толпу, вроде бы подтверждало выводы Джерадина. Элега говорила с Найлом — апеллируя к нему? — так, словно продумала все заранее. И его ответы — как бы они ни были коротки — выражали понимание и даже некую долю согласия.