В лесу разносится барабанная дробь дятлов. Громкая утренняя перекличка пернатых «санитаров леса».

…Зашевелился сугроб на склоне оврага. Кого это разбудил дятел? Из-под рыхлого снега высунулся «пятачок», понюхал воздух… Да, дятел прав! Весной пахнет! И выходят из норы похудевшие барсуки с полосатыми барсучатами. Они плетутся к трухлявому пню и роются в листве, достают в земле личинки хрущей — майских жуков, гусениц, жуков-дровосеков.

Хрущи губят питомники. Сосенки от них чахнут. Зимой жуки залегают на двухметровой глубине, а весной поднимаются наверх. Это бич лесов. Лучше всего откапывают личинки барсуки, кроты и землеройки.

Птицы и барсуки — надежные помощники лесоводов. Надо всячески беречь гнезда и норы защитников леса.

ВЕШНИЕ ВОДЫ

Отзвенели с крыш капели. С пригорков побежали шумные потоки. Помутнели чистые снеговые воды. Умылись дождем тополя, осины и орешник, украсились сережками ветвистые вершины деревьев.

Дрогнули орошенные вешним дождем сугробы. Под снегом бойко бежит водица, а под корой берез и кленов тайно двинулся сок. Выпрямляются и свиваются в узорчатую вязь развесистые ветви. Снег, кажется, плавится от жарких напевов жаворонков.

Весна шагнула вперед. Лед трогается, стартуют лодки. Первые гудки пароходов призывно оглашают ясный воздух. Мелькают над водой неутомимые чайки. По лазурным высотам протягиваются живые бусы утиных стай.

Улицы просыхают, зимы как не бывало. А на проселках — наводнение. Самая распутица — ни колесу, ни полозу. Ростепель, бездорожье. В низинах оврагов снежные трясины — «зажоры». Из берегов выходят на раздолье лугов вешние воды. Голубое небо ласкового апреля опрокинуто в зеркало невозмутимо тихих пойменных разводий. Глаза слепит сверкание бурлящих с круч ручьев. Очаровательная теплынь первых апрельских дней. Приятный аромат смолистых, клейких почек. По зорям слышны песни косачей. Захлебываясь, пришептывают глухари. Словно в соломенные дудочки посвистывают в елках рябчики. Подголосками вторят всем зяблики.

ЛЕД ИДЕТ

Зимы и след простыл в поле и в городе. Лишь на бульварах, в садах и парках кое-где редкими круговинами плотно сплющились последние остатки недавних сугробов. Зима отступила на последний рубеж — в хвойные потемки, под тень частых ельников. Взапуски, наперегонки побежали ручьи.

От сугробов до проталин — один шаг переступил март. А снегогон-апрель, месяц ледохода, славится водой.

Реки вышли из берегов и затопили луга и поймы. Над заливами проносятся первые стайки чаек, уток, чибисы вьются над поймами.

…От берега оторвались и тронулись в дальнее плавание льдины. Льду тесно в берегах, вспениваются водовороты. Застопорились и громоздко напирают, наползают друг на друга, сталкиваются сине-зеленые льдины. Коробятся, разворачиваются, ребром встают и бьются иглистыми склянками уже непрочные поделки мороза, тонут и снова всплывают, разводят на воде мутную рябь пузырей.

И все это в незабываемой гамме звуков! То гулко выстрелом гремит, то тонко бьется лед у крутояра.

…Ломаются, вдребезги разлетаются льдины на последних баррикадах отступающей зимы. Сгрудились плотины заторов, упирается зима. Но яростно бурлят стремительные волны-ледогоны, как бы негодуют, спешат спровадить льдины на стрежень реки. И вот бурный ледоход…

Словно ослепительные комья снега, неустанно мелькают быстрокрылые чайки в голубом просторе. Цветистые селезни с утками красуются на отмелях.

Льдины мчатся с вешними водами вниз по течению. А в воздухе летят перелетные птицы…

Пленительная, неповторимая картина, милая сердцу любителей русской природы! Есть что-то радостно-волнующее в величественном зрелище ледохода. Чисто русская прелесть очарования ранней северной весны.

КОГДА ЦВЕТЕТ ОРЕШНИК

Затейник-апрель неделю почудил и перестал. Снова теплынь обласкала первые цветы мать-мачехи. Бирюзой весеннего неба сквозит апрельский лес. Веет свежестью талого снега. Всюду заметно властное вторжение весны. Мелькают бабочки — желтые лимонницы, коричневые крапивницы, заметно круглеют почки, деловито снуют муравьи на согретых солнцем кучах. Ни листика, но зеленым туманом дымится чаща леса.

Нарядно в лесу. В бахроме сережек красуются осины, орешник и ольхи. Грибникам примета — ищи сморчки.

Первый душистый кустарничек — волчье лыко распускает свои лилово-розовые колокольчики. Яркими красками они необыкновенно оживляют неодетый лес. Цветет до листа очаровательная лесная сирень — дафна.

Чистым серебром отливают ивовые кусты. Благоухает воздух пробуждающегося леса. Сочным хмелем бродят, наливаются соком березы и клены.

Еще по снегу зацвел лесной орех. Вместе с осиной орешники первыми открывают в лесу весну цветов. Это достоверное свидетельство полной победы весны над зимой. На почках красные искры пестиков.

Удлиняются и быстро развиваются на безлистых ветках бурые сережки — тычиночные цветы. Желтоватой дымкой разносит весенний ветер пыльцу цветущего орешника, и перволетные пчелы гудят и таскают душистый «хлебец» в свои ульи.

Нарядны осины. Нежно-лиловые сережки их разлохмачиваются и красятся в кирпичный цвет.

По вечерам плавно и тихо тянут вальдшнепы. Над лесом видна стайка лесных голубей.

Заяц-беляк линяет, сам на себя не похож: весь пегий, торчат полинялые клоки шерсти.

«Рас-тает, рас-тает!» — настойчиво и громко пророчат гибель снегу журавли, пританцовывая на болоте. И лесные сугробы действительно сдались и побежали ручьями.

НА ЗАЛИВЕ

Узкий мыс потопленного берега. У воды темнеет камышовый шалаш. В заливчике, метрах в десяти от берега, плавает на привязи утка. Иногда утку заменяют чучелом, но тогда охотник сам должен или в пищик, или губами в кулак подражать голосу птицы.

Еще рано… Сумрак и тишина. В шалаше отверстие, через которое виден на воде только силуэт утки.

Светает… Узкая полоса света на горизонте.

Шумно погрузила в воду длинный клюв проснувшаяся рыжая выпь. По прибрежному осиннику протянул вальдшнеп. Где-то на сушине застучал дятел. А вьюхи-чибисы кувыркаются над шалашом и жалобно пищат: «Чьи вы?.. Чьи вы?»

В лесу загомонили птичьи голоса. Очнулась и подсадная утка. Распушила крылья и разразилась неистовым кряканьем: «кря… кря… кря…» Встает, часто хлопает по воде крыльями. «Жви… жви…» — отвечает ей в воздухе селезень.

В редкие просветы шалаша охотник следит за селезнем. Учащаются и укорачиваются взмахи крыла. Вот он, растроганный нежным призывом утки, замирает в полете. Осторожная птица сразу не садится — делает круг над шалашом и удаляется.

А кряква пуще кричит, кажется, разрывается на части. «Неужели заметил засаду?» — думается охотнику. Нет. Селезень слышен все ближе и ближе.

…Взмахи крыльев, легкий плеск — и тишина. Темная фигура птицы с белым ошейником маячит на розовой воде.

Шалаш в кустах явно не нравится селезню. Но все неподвижно и тихо. А кряква будто успокоилась, охорашивается, не кричит, а нежно бормочет свои утиные речи.