К счастью, наши потери не были значительны, но как всегда низкое качество наших карабинов послужило причиной наших потерь — они были куда больше вражеских. Майор Ломбарди, один из наших лучших и отважных офицеров участвовавший во всех сражениях за Италию, пал в этот день на поле боя.

В тот же день, когда я возвращался в карете из Кондино в Сторо, нас из засады обстрелял неприятель у Роккка Пагано, впрочем никого не ранил. В этот день особо отличился полковник Гуасталла.

Наши доблестные офицеры, генерал Хауг и майор Дольотти, которым была поручена осада форта д’Ампола, очень быстро и прекрасно справились со своей задачей. Волонтеры, вскарабкавшись на крутые склоны, господствовавшие над фертом, не дали осажденным возможности даже высунуть наружу голову и со всех сторон окружили форт.

Волонтеры и артиллеристы тащили наверх пушки на своих плечах или на веревках по отвесным скалам; вскоре эти пушки превратили в груду развалин не сами крепкие казематы, а примыкавшие к ним строения.

Много гранат, выпущенных нашими замечательными артиллеристами, попали через бойницы внутрь форта и вызвали у противника большие потери. Одна наша пушка, установленная мужественным лейтенантом Алазиа на дороге, на которой он погиб при этом, вызвала сильное замешательство в рядах неприятеля. Наконец, после нескольких дней осады, артиллерийского и ружейного обстрела, этот небольшой, но чрезвычайно для нас важный форт сдался.

Войну в Тироле, как и во всех гористых местностях, нельзя было вести, не владея высотами. Напрасны все попытки преследовать врага в долина даже при огромнейшем численном превосходстве в людях, ибо первоклассные стрелки противника, расположившись на вершинах и склонах гор, перебьют ваши войска, наступающие в долине.

Поэтому за исключением одного только боя у Монте Суэлло, где пожалуй, из-за нашего нетерпения мы не придерживались этого правила, в дальнейшем всем нашим горным операциям предшествовал захват близлежащих высот; и хотя тирольские стрелки имели большой опыт в такого рода военных действиях и были вооружены прекрасными карабинами, мастерски стреляли, отличались огромным мужеством, они тем не менее оказывались побежденными, когда мы овладевали господствующими вершинами: наше настойчивое продвижение вперед всегда увенчивалось успехом, несмотря на значительные потери, что всегда сопутствует захвату вражеских позиций, а высот в особенности. «Быть орлами» стало поэтому излюбленным лозунгом волонтеров, т. е. предварительно захватить высоты, а затем уже пойти в наступление в долине. Этого же принципа следует придерживаться и при отступлении, если, конечно, позволяют обстоятельства и характер местности.

Капитуляция форта д’Ампола и захват горной цепи, которая тянется от Рокка Пагана до вершин гор Бурелли, Джовио, Кадре и прочих гор, господствующих над обеими долинами Ледро и Джудикариа, легко открыли нам путь в долину Ледро и мы смогли продвинуть авангард нашей колонны с правого фланга вплоть до Тиарно и Бедзекка. Наше продвижение вправо, в долину Ледро, было тем более очень важно, что надо было с этой стороны прикрывать прибытие второго полка, который, вопреки моему приказу идти через долину Лорина к Ампола для участия в осаде, углубился через Монте Нота в направлении Пьеве, Молина и озера Гарда. Этот полк беспорядочно взял слишком вправо, подвергнув себя разгрому неприятеля, несмотря на то, что его отдельные роты мужественно сражались против превосходящего противника.

Выше я сказал, что второй полк был оставлен в Сало для защиты флотилии, арсенала и укреплений. Но потом его сменил десятый полк, а второй получил приказ отправиться через долину Вестоне направо от нас, подняться на этот горный хребет и спуститься через долину Лорина в Амполу. Велики были трудности и лишения в этом походе и немало полк совершил ошибок. Задержись сдача форта д’Ампола хотя бы на день, либо промедли мы с захватом Бедзекка, то этот полк, разумеется, погиб бы, как увидим из дальнейшего.

Я торопился поскорее захватить долину Ледро особенно потому, что стремился обеспечить прибытие второго полка и поэтому приказал генералу Хаугу передать майору Дольотти руководство осадой д’Ампола и отправиться в долину того же названия со всеми силами, которые можно было забрать у войск, осаждавших форт. Это была рискованная задача до сдачи форта и поэтому мой приказ не был выполнен. И действительно, бригаде Хауга, состоявшей из седьмого и второго полков, — причем седьмой был почти целиком занят на работах по осаде, а второй имел мало рот в Ампола, — все это трудно было выполнить. Как бы то ни было, я был обеспокоен судьбой второго полка; но как только форт сдался, я, не теряя ни одной минуты, бросил в долину Ледро пятый полк, единственный, оставшийся в резерве, несколько рот из других полков, способствовавших капитуляции д’Ампола и два батальона девятого полка, занимавшего вершины горы Джовио и других гор. Продвижение через долину Ледро было своевременным, так как враг стянул шесть тысяч своих лучших солдат в долину Концеи и через эту долину направлялся в Бедзекка с тем, чтобы отрезать от нас отряды второго полка и разгромить их. Долина Концеи, идущая с севера, скрещивается у Бедзекка под прямым углом с долиной Ледро.

20 июля, когда дорога на д’Ампола после сдачи форта стала свободной, авангард нашей колонны правого фланга занял эту деревню и ночью один батальон пятого полка под командованием Мартинелли был выслан на восточные вершины на рекогносцировку.

Этот батальон — не знаю по чьей вине, возможно, что случайно — оказался ранним утром окруженным значительными силами противника и был вынужден отступить, понеся большие потери. Преследуемые врагами, остатки батальона повернули к нашей главной колонне, занимавшей Бедзекка и соседние деревни к северу от него, где разыгрался серьезный бой.

Враг, упоенный своими первоначальными успехами, продвигался все вперед с бесстрашием, которого мы за ним не знали ранее, и постепенно прогнал наших из всей долины Концеи. Напрасно была установлена перед Бедзекка батарея восьмимиллиметровых пушек, обстреливавшая некоторое время неприятеля, напрасно наши командиры и офицеры во главе волонтеров бросались, не щадя своей жизни, вперед, чтобы остановить натиск врага. Все было напрасно. Все наши позиции вплоть до Бедзекка были захвачены врагом и он не только овладел этой деревней, но продвинулся еще дальше и перебросил одно свое подразделение на наш правый фланг в южной части долины Ледро, с целью атаковать этот фланг.

На рассвете я выехал из Сторо в коляске, так как рана, полученная мною 3 июня[372], еще не зажила; из полученных мною сообщений я никак не ожидал, что мои люди ввязались в такой ожесточенный бой. Однако, покидая Сторо, я приказал седьмому и первому полкам берсальеров выступить в 3 часа дня по тому же направлению, по которому ехал я. Прибыв в окрестности Бедзекка, где гром орудий и оружейной стрельбы известил меня, что разгорелась битва, я вызвал к себе генерала Хауга, чтобы отчитать его, однако из его пояснений мне стало ясно, что дело приняло серьезный оборот. Мы совместно решили занять высоты слева подходившими батальонами девятого полка. Это решение основательно нам помогло, ибо первое, что нас в этот день спасло, — был захват позиций, совершенный храбрецами этого полка, которым командовал — я это говорю с истинной гордостью — мой сын Менотти. Этими двумя батальонами девятого полка командовали Коссович и Виго Пелиццари, оба из числа «Тысячи», люди вполне достойные и заслуживающие того, чтобы принадлежать к ней. В центре и на правом фланге волонтеры отступили, равно как и вышеуказанная батарея, стрелявшая на ходу при отступлении; поведение волонтеров было мужественным. У одной пушки из этой батареи все лошади были убиты, а весь артиллерийский расчет был перебит или ранен. В живых остался лишь один. Этот храбрец, выпустив последний выстрел по врагу, взобрался на лошадь, впряженную в его пушку, с таким хладнокровием, словно это все происходило во время маневров. Тем временем майор Дольотти уведомил меня, что у него в запасе есть свежая батарея, не участвовавшая еще в бою. «Вперед!» — крикнул я, и через несколько минут эти храбрые бойцы примчались галопом, свернули вправо, расставили на небольшой возвышенности свои шесть орудий и открыли такой огонь по врагу, который по частоте и быстроте был скорее похож на ружейный, чем на артиллерийский обстрел.