Он вздохнул, заново открыл третий глаз и окинул беззвучно хохотавших ассистентов скорбным взглядом.

- Дайте-ка я ещё немного поною, - сказал он очень ровно. – Знаете, что? В СКиУ и ЛаОси миллионы настраиваемых параметров. Половина из них не функционирует. Другая половина функционирует не так, как должна. А мне нужно во всём этом разобраться. К чему я клоню? На что я намекаю? Не мельтешите. Не мешайте мне работать. Идите. Все. В бан.

Глава четырнадцатая. Солдат

Отец-командир Ленц построил летучие отряды на маленькой площади перед воротами Центральной больницы. Было темно. Близилась полночь. С вечера поднялся сильный ветер и дул до сих пор. Ветви деревьев беспокойно качались. Шелест листвы то пропадал, то возвращался: слух привыкал к однообразному звуку, а потом ветер становился сильней или слабее, звук менялся и снова достигал сознания. «Ещё дождь начнётся, - пробормотал позади Келвиш, - совсем шикарно будет...» Дисайне обернулась. Келвиш встретил её взгляд и бодро выпятил грудь. Дисайне подмигнула ему. Келвиш сильно изменился за те два года, что они не находили времени повидаться. В школе он носил длинные волосы и пел под гитару песни о всеобщей любви. В восемнадцать лет вступил в какой-то пацифистский союз. А потом обернулось так, что он сдал нормативы гражданской обороны, постригся по-солдатски и теперь стоял в строю вместе со всеми – подтянутый, дисциплинированный, образцовый вигилианин, хоть плакат с него рисуй... «Или замуж выходи», - подумала Дисайне и тихонько фыркнула.

- Соратники!

Отец-командир Ленц был совсем старенький, щуплый и малорослый, но голос его без малейшего напряжения перекрыл шёпоты и шум. Отец-командир привык читать проповеди. Звук его слов как будто не смешивался ни с какими иными. Он достигал сердца. Дисайне выпрямилась, положив руку на автомат.

- Соратники! – повторил старый священник. – Вначале расскажу, что происходит. Из двадцати городских электростанций сейчас работают пять. Отключено всё уличное освещение, почти все камеры наблюдения и, что самое главное, страховочные поля высотных зданий. Я надеюсь, никто не забыл зарядить телефоны, и все сумели подключиться к спутникам.

- Так точно, - в один голос отозвались командиры отрядов. Дисайне глянула на Ирвина и вспомнила, как тот верховодил в школе. Тогда он был наглым и не очень-то приятным парнем. Теперь Ирвин нервничал и успел всем надоесть своей заботой.

- Идут бои в Заречье, - продолжал отец-командир, - на Чётных улицах, у драмтеатра и мэрии. Проспект Первооткрывателей и набережная простреливаются врагом. Марйанне штурмуют лагеря подготовки боевиков и укрепрайоны в Аль-Лат и Серокаменном. В других местах их мало. Не рассчитывайте на чудесное спасение. Будьте осторожны.

Дисайне сдержала вздох. Неужели кто-то из добровольцев ещё оставался достаточно глуп? Каждому нормальному человеку должно быть ясно, что марйанне там, где опаснее всего. Центральная больница стала военным госпиталем. Её территория огромна: за час не обойдёшь. Раненые всё прибывают и прибывают. Рано или поздно мицариты попытаются напасть на госпиталь, поэтому его охраняют шесть летучих отрядов, три взвода настоящих солдат – и двое бессмертных марйанне. «И это много», - повторила она про себя слова Ирвина.

Один из святых воинов стоял перед воротами, позади отца-командира. Дисайне старалась на него не смотреть, то есть смотреть не очень часто. Это было трудно. Но когда она начинала пялиться на марйанне, её почти сразу охватывала нервная дрожь.

- Летучим отрядам поставлена задача, - сказал отец-командир.

Дисайне напряглась.

- Вы отправитесь к Виргине, на Парковую улицу, - сказал Ленц. – Там есть школа. В школе собрали детей для эвакуации. Четыре часа назад туда отправились машины. С тех пор от них не было никаких известий. Вы должны выяснить, где машины и что с детьми. Если... – священник запнулся, - если дети ещё в школе, их нужно вывести в ближайшую церковь. На перекрёстке Парковой и Эйснер стоит храм Всех За Правду Павших. Там подземный бункер. Гарнизоном командует диакониса Негьон. Сама она выдвинуться не может, потому что гарнизон, по большей части, пожилые женщины... Будьте стойкими. Господь с вами.

Дисайне постаралась держаться как настоящий солдат – спокойно. Алина, стоявшая справа от неё, выдохнула сквозь зубы и прошептала: «Что-то не так». Келвиш угрюмо хмыкнул. Дисайне покачала головой и посмотрела на марйанне. Она знала, что его зовут Чжэн Намгун, и что он переродился в суздальской генетической линии – теперь в жилах Чжэна текла русская кровь. Белокурый Чжэн не шелохнулся.

Отец-командир поднял руки и благословил добровольцев. Дисайне молча прочитала короткую молитву. Алина помолилась вслух.

Конечно, каждый из них мечтал проявить себя, сражаться с врагом, а не отсиживаться в тылах. Но каждый понимал, что летучие отряды пошлют в бой только тогда, когда не будет другого выхода. Территория больницы неплохо укреплена. Едва обученным добровольцам место здесь, под защитой высоких стен и пулемётных гнёзд. Почему на Парковую посылают их, а не профессиональных солдат? Не марйанне?

Ответ мог быть только один. Желудок Дисайне сжался, к горлу подкатила тошнота. Дисайне ненавидела себя за трусость, но не могла с ней справиться.

Госпиталь собирались атаковать.

Значительными силами.

- Разойдись! – заорал кто-то издалека. – Разойди-ись!..

Добровольцы слаженно разбежались по сторонам. Марйанне повернулся и распахнул тяжёлые ворота одним мощным ударом. Ворота оглушительно заскрежетали. По улице, со свистом рассекая ветер, неслась грузовая авиетка – почти на бреющем, на уровне второго этажа. «Раненых привезли, - поняла Дисайне. – Из Заречья». Раньше машины экстренной помощи шли высоко и садились прямо у дверей корпусов или на крыши. Но при военном положении транспорту запрещено подниматься выше уровня деревьев... Авиетка села, из неё выскочили медбратья и одни за другими потащили носилки... Раненые стонали. У Дисайне темнело в глазах.

- Хван? – вдруг сказал марйанне, и его голос, как голос священника, был ясно слышен сквозь шум. Чжэн ловко обогнул врачей и широкими шагами прошёл вперёд. – Ты кого-то притащила?

Дисайне заметила наконец вторую, седловую авиетку. Байк снизился, с него спрыгнула вторая марйанне – Хван Намгун, сестра Чжэна. На багажнике авиетки болтался пленный. Хван сволокла его наземь, держа за скованные за спиной руки.

- Из элитных частей, - пророкотала Хван. – Рука Пророка. Я хочу знать, чем они закидываются. Он же обдолбанный.

- С-стерва, - выдохнул мицарит. – С-сдохни, бес-совка...

Хван встряхнула боевика, и он умолк. Марйанне была огромного роста, на полголовы выше брата и едва ли не шире его в плечах. На чёрном как ночь лице поблёскивали белки глаз. Гибкая и мощная, порывистая и стремительная, Хван была словно пантера, вставшая на задние лапы. «Хартумская генетическая линия», - вспомнила Дисайне.

Ещё только пару часов назад марйанне смеялись и перешучивались. Не все добровольцы нашли в себе дерзость заговорить с ними, но тем, кто подошёл, марйанне охотно рассказывали о себе. «Моё прошлое тело было ростом ровно полтора метра, - сказала Хван. – Если б вы знали, как меня это достало!» Чжэн тогда пихнул её кулаком и сказал, что ей надо было написать заявление о перерождении в мужчину. «Я не хотела быть мужиком! – засмеялась Хван. – Я хотела быть здоровенной! Это не одно и то же». Поэтому она выбрала хартумскую линию. Там женщина могла родиться такой, как родилась она: красивой и огромной... Марйанне излучали спокойствие и уверенность. Они и сейчас оставались спокойны. Но они больше не веселились.

Ирвин взял Дисайне за рукав и потянул за собой. Она даже не заметила, как он подошёл. Дисайне вздрогнула и замотала головой, пытаясь прийти в себя. Ирвин отвёл свой отряд направо, к купе деревьев. Рейли положила телефон на землю и развернула голографическую карту города. Никиш и Алина стали обсуждать выданный им маршрут. Ирвин стоял над ними и теребил нижнюю губу. Алина жила поблизости, а Никиш ездил на Парковую в школу фотографии. Минуты не прошло, как они поссорились и начали тихо ругаться. Все остальные, как один, закурили, ловя последнюю возможность: нельзя светить снайперу огоньком сигареты... Дисайне поглядела на них и обернулась к марйанне. К тем приблизился один из медиков, небритый, серый от усталости.