Подошел, тихо все. Крылечко невысокое из трех ступенек-бревнышек, вместо двери - полог из шкуры тяжелой. И смрад из дома доносится, трупный запах густой. Первую хитрушку быстро нашел. Прямо под третьей ступенькой граната расчекованная, Ф-1, обычная. Наступи, гость дорогой, и ищи потом конечности свои, по округе раскиданные. Не стал я ее доставать-обезвреживать. Граната - это, конечно, хорошо, но нет у меня проволочки никакой, вместо чеки рычаг зафиксировать, да и кто его знает, что этот специалист еще придумал, какой трюк для неизвлекаемости изобрел. Полог руками тоже трогать не стал, свистнул ребятам своим, приволокли мне аркан волосяной, плетеный, длины достаточной. Зацепил аккуратненько за край занавески надверной, отошел на расстояние безопасное, веревку по дороге разматывая, залег за деревцем, и дернул сильно. Не подвел меня гаденыш земной - рвануло, как и предполагал. Одна, а за ней и вторая закладочка. Крылечко разлетелось вдребезги, домик зашатался весь, на пыль изошелся, вместе с пологом клуб дыма черного из двери выдуло.
Поднялся я, башкой помотал, гул в ушах прогоняя, бойцам, вдалеке стоящим, помахал успокаивающе, и к дому пошел. Заходить все одно не стал, в проем дверной, взрывами сильно развороченный, заглянул только. Пять трупов, четыре людских, женских, и один гоблинский. Пару дней уже точно лежат, мух тучи, разложения запах сильный. Людские тела без одежды, глаза выколоты, следы пыток на теле ужасных. Что же ты, скот, делаешь то??!! Сильно я хотел с тобой повстречаться, а теперь еще сильней хочу! Можешь на юг к самим динозаврам бежать, все одно тебя достану, не могу я на этой земле чистой такого гада жить оставлять! С домом мы ничего делать не стали. Если еще сюрпризы есть, падальщики разминируют. А огню предавать - времени у нас нет, в погоню идти надо, простите нас, бабоньки.
Вернулся я к мужикам своим, рассказал, что в домике увидел. Закаменели парни лицами, заиграли желваками, захмурились. Попадись им сейчас живодер этот в руки, ох, я бы ему не позавидовал. Попросил я их следы отыскать, а особо - от обуви для здешних мест непривычной. Мог, конечно, пришлый и переобуться в местное, но и это его не спрячет, гоблины-то босиком ходят. Искали недолго, следопыты у нас знатные, а осадков давно не было. Ушла группа из десяти-пятнадцати неандертальцев и одного чужого, в ботинки с ребристой подошвой обутого, в направлении юго-западном. И пошли они туда никак не позже двух суток назад. Значит, нам туда дорога.
Но вот тут уже возникает нюансов масса. Это только кажется, что человек на лошади легко пешего догонит. Нет, если расстояние десять, двадцать, даже тридцать километров, то так оно и будет. А если расстояние уже суточными переходами измеряется, тут совсем другое дело. Да, конь быстрее, и за час он пройдет расстояние большее, чем пешеход. Но люди гораздо выносливее лошадок, времени на еду и отдых им требуется меньше, при нужде и подготовке соответственной, человек и на ходу есть может, и по времени идти дольше. Вот и получается, что, если не стоит цель животных насмерть загнать, то примерно одно расстояние в день человек и конник пройти могут. Да, кони у нас выносливые, но и орки пешеходы великолепные, охотники степные, всю жизнь на ногах. И еще, чем больше отряд, тем ниже скорость его движения, больше времени на отдых и питание тратится. Поэтому разделил я наш отряд решительно. Оставил с собой пятнадцать охотников, и двух проводников неандертальских, тоже конных, остальных назад, в ППД отправил. Протестовать ребята пытались, настаивать, всем хотелось с упырем потолковать. Только не дал я дискуссии разгореться, объяснил свои резоны и доводы.
А гоблины наши, как проводники, закончились. Не ходили они никогда дальше этих мест на юг и на запад. Знали только, что дальше, в этом направлении, есть какие - то холмы песчаные, земли неизведанные, и для них таинственные. Ну что делать, будем их как следопытов использовать. Тронулись. Идти я отряду велел не прямо по следу, а пообок от него, кто знает, какие еще сюрпризы от этого затейника ждать можно, с него станется.
Два дня шли, и местность меняться потихоньку стала. Источники водные попадались реже гораздо, трава вокруг пожухла, поредела, почти совсем исчезли деревья, животных совсем мало. Местность потянулась холмистая, пригорки вокруг были невысокие, но, поднимаясь на них, можно было увидеть, что дальше по нашему маршруту холмы становились все больше, на их верхушках, лишенных травяного покрова, появились выходы песка. Следы, по прежнему, вели в ту же сторону, идти мы стали осторожнее гораздо. Опасаясь засады, приходилось посылать группы осматривать сами возвышенности и окрестности с них. Скорость продвижения замедлилась.
На ночевку встали, когда солнце на закат уходить начало, опасаясь по темному времени путь продолжать. А когда стемнело окончательно, вещь мы увидели странную, которую ни кто из нас объяснить не смог. На юго-западе, куда наш путь шел, в небе ночном, точка светлая осталась. Свет ровный, постоянный, без вспышек. Находится все время на одном месте. Так иногда города ночью издалека выглядят, светом электрическим окрестности заливая. Спросил у проводников наших, не смогли они ответить мне, никогда не заходили они в места здешние, и из племени их никто не заходил.
На следующий день, после полудня уже, появились холмы совсем из песка состоящие, трава почти пропала, живности не видно вовсе, воды за весь день ни разу не встретили. Воздух жарче стал гораздо. И впереди, по маршруту нашему, продолжали твориться непонятки с природой. Там, где ночью была точка светлая, теперь была полоска темная, черная даже, и в размерах увеличилась. И следы вражеские вели в ту сторону. А ближе к вечеру, на один из патрулей, холмы и окрестности на предмет подлости противника осматривающий, нападение совершено было, глупое по своей безрассудности. Как только тройка патрульных на холм подниматься начала, недалеко от основного отряда, метрах в четырехстах, из-за вершины холма, с воем и криками, десяток неандертальцев выскочили, и на охотников наших вниз по склону побежали.
Парни мои четко проинструктированы были, сразу развернулись, и назад поскакали, по сторонам рассыпавшись. И остальным я тоже крикнул пошире разойтись, и на сближение с противником не ходить, на месте стоять-ждать. А сам, арбалет прямо в седле заряжая, вокруг смотрел, старался вычислить, где тут стрелок с автоматом в засаде сидеть может. И по всему выходило, что нигде. Холмы, позади нас которые оставались, мы проверили, нет там никого. А впереди, до верхушки ближнего возвышения, как раз, с которого орки в атаку бегут, как уже сказал, с полкилометра будет. Остальные укрытия гораздо дальше все. Не станет человек, мало-мальски в оружии разбирающийся, на такое расстояние из Калашникова стрелять. Даже с оптикой попасть трудно очень, а уж с открытого прицела - просто лотерея без шансов. В то, что умом тронулся на жаре противник мой, ни капельки я не верил. Тогда что все это значит тогда? Психическая атака матросов на зебрах?
Пока думал, стрелять пора пришла, добежали гоблины до удобной дистанции. Без щитов все. Не, ну это даже не камикадзе, у тех хоть шансы вражью жизнь забрать были. Суицидники это форменные. Ну ладно, огонь. Два раза я успел выстрелить, перед тем как кончились оппоненты. Тут же послал народ в обход, с другой стороны холм посмотреть, на соседние, совсем далекие, глянуть, не приближаясь к опасным местам ближе, чем на пять сотен шагов. Пусто. После осмотра местности тщательного, пришли наши следознайцы к выводу, что сидел этот полк засадный тут не меньше суток, нас дожидаясь. И еще следы нашли, тоже примерно суточной давности. Три товарища, человек и два гоблина, все так же на юго-запад ушли. Что характерно, направление их движения прямо в сторону полоски этой темной, на горизонте висевшей и никуда не девшейся, было.