Когда Ветер в следующий раз пришел в себя, он был в агонии. Внутри все горело, будто его жгли адским пламенем, а голова была словно в тумане.

В темноте он едва разглядел бледное лицо Умилы. Шаманка склонилась над ним, шепча заклинания на древнем языке, по ее щекам текли слезы. Бейлик понял, что это конец, он никогда не видел «знающую» плачущей, значит ему было действительно худо. Боль становилась просто невыносимой и воин закрыл глаза, чувствуя, как приближается его смертный час.

Но он не ушел к прародителям.

Открыв глаза он вновь увидел Умилу, она стояла на коленях около его ложа и повторяла:

— Прости, это был единственный выход, я не могла позволить тебе умереть.

Смысл ее слов не сразу дошел до его сознания, а когда Ветер понял, что сделала шаманка, то был просто в ярости.

Ведьма отдала его душу в вечное услужение богу Войны, в обмен на спасенную жизнь. С тех пор тело Бейлика стало еще более сильным и выносливым, чем раньше, а на лице остался шрам, будто клеймо, служившее напоминание о том, что его душа навсегда проклята и после смерти не найдет успокоения.

Ворон пытался усмирить его гнев, рассказами о том, как много дает этот договор и что он сам, уже давно, добровольно отдал свою душу богу Войны.

Но Ветер был непреклонен, как только он достаточно окреп, тут же покинул деревню язычников, несмотря на угрозы новоиспеченного «брата» по оружию.

Даже не вздрогнув воин открыл глаза.

Этот сон давно перестал быть для него кошмаром, он просто жил с этими воспоминаниями, которые стали частью его.

После того случая весь мир для Бейлика был окрашен в темные цвета, пока он не встретил Арию. Медленно, но верно малышка проникла в его мысли и, казалось, не собиралась их покидать. Уже после того, как воин последовал за ней в будущее, он понял, что испытывает по отношению к девушке не только безумную жажду обладания. К похоти примешивалось что-то еще, чувство, которому он не мог или не хотел давать имя. Возможно, это все из-за того, что они так много пережили вместе, уверял себя Бейлик. Как ни крути, но златовласка спасла ему жизнь, а это уж что-то да значило. Как не старался он отдалиться от нее на протяжении всего пути в Киев, но то, что их связывает нечто большее, чем просто желание, отрицать не мог. Как и избавиться от этого, сколько ни пытался.

Окончательно проснувшись, воин смотрел на спящую девушку со странным, собственническим чувством. Ветру нравилось, как она доверчиво прижимается к его левому боку. Его огромная рука обнимала ее за талию, а другая была готова в любой момент отразить нападение и защитить эту женщину от любой опасности. Его женщину… проклятие, нет, она не его и никогда не будет принадлежать ему…

Впервые в жизни ему хотелось молиться, всем богам которых когда-то знали люди. Пусть хранит ее Христианский Бог, в которого она верует, пусть оберегает богиня Луна, он молил что б на ее защиту встали северные боги, которым поклоняются варяжские племена.

Эта девочка заслуживает счастья…

Они так мало ночей провели вместе, но все то время, что она так доверчиво прижималась к нему во сне, Бейлик чувствовал, будто ворует крупицы жизни.

Воин знал, что ему нельзя было находиться рядом с ней, ласкать ее так, как делал это он, но это было сильнее его. Каждый раз лежа рядом с Арией, он испытывал себя, проверяя как долго сможет не касаться ее. Терпения хватало на пару минут, пальцы ныли от непреодолимого желания прикоснуться к ней. Проводя ладонями по нежной коже, зарываясь пальцами в шелковистую гриву волос Ветер проклинал свою слабость. Кощунством было даже прикасаться к ней этими руками, на которых было столько шрамов и отметин, будто напоминание о том скольких людей он лишил жизни. Даже с Арией он не раз поступал грубо, но, несмотря на это, она все же продолжала хотеть его и любить…

Да, он знал, что она любит его, своей придуманной, детской любовью, ее чувства можно было легко прочесть в этих чистых, серо-голубых глазах.

Воину оставалось лишь гадать, как могла она, зная какую жизнь вел Бейлик, принимать его не только в свою постель, но и сердце? Но она принимала, мало того, она целовала его шрамы, будто снимая прикосновением нежных губ грехи с его порочной души. Его светлый ангел и его вечный соблазн воплоти. Грешный вкус ее губ не раз лишал воина самообладания, а дерзкий взгляд порабощал волю. Он радовался тому, сколь неопытна она была, иначе уже давно б поняла, какую власть имеет над ним.

Ария открыла глаза, сонно моргая и нежно глядя на него. Бейлик не мог оторвать от нее глаз, ему хотелось смотреть на нее, сонную, с припухшими от поцелуев губами, уставшую от любви- его женщину. Выругавшись про себя он закрыл глаза. Да какая она к черту его! Если в нем еще осталась хоть крупица благородства он должен немедля оставить ее, пока окончательно не сгубил ее жизнь.

Ария приподнялась, опираясь на локоть и положила ладонь ему на грудь, нежно проведя пальцами по одному из шрамов. Даже столь невинное прикосновение обожгло и боясь, что он вновь не выдержит, накинется на нее, воин сжал ее руку в запястье, отстраняя. Ночь закончилась, он будет верен своему решению и больше не тронет ее.

— Могу касаться тебя когда и как захочу, помнишь? — нежная улыбка тронула ее губы.

— Это было очень давно… — Ветер не узнал собственный голос, таким глухим и чужим он ему показался.

— Что-то изменилось с тех пор? — Ария наклонила голову, выжидающе глядя на него снизу вверх.

Что он мог ей ответить? Да… изменилось, все слишком изменилось. Тогда он не знал, что она окажется такой… смелой, отчаянной, бесстрашной, нежной, дикой, не уступающей ему ни в силе духа ни в жажде наслаждения, а во многом даже превосходя. Оставалось только гадать как могло все это уместиться в столь хрупком, нежном теле? Лишь одно Бейлик знал точно, если он, как эгоистичный ублюдок, пойдет на поводу своих желаний и увезет ее с собой, то навсегда сломает ей жизнь…

После того, как он узнал, что его душа проклята, воин посетил, казалось тысячи шаманов, колдунов и ведьм. Многие из них обещали помочь, на самом деле лишь пытаясь выманить как можно больше денег. В итоге он оказался по уши в долгах, лишенный дома, вынужденный браться за любую работу в никчемной попытке заработать хоть что-нибудь.

Он не хотел обрекать златовласку на кочевую жизнь, которую вел сам. Она заслуживала гораздо большего…

Видимо, Ария что-то прочла в его глазах, отвернувшись она прошептала:

— Это была последняя ночь, которую мы провели вместе?

— Да.

— Но те слова, что ты говорил ночью, что хочешь только меня…

— Ария, тебе пора понимать — мужчина готов сказать что угодно в постели, особенно, чтобы получить желаемое. — это было жестоко, но лучше закончить все прямо сейчас.

— Ты можешь хоть раз поговорить со мной честно, рассказать, о чем думаешь, что чувствуешь? — взмолилась она.

— Я думаю, тебе нужно вернуться к родителям.

— И это все, о чем ты думаешь? Все, что тебя волнует? А то, что я хочу быть с тобой? Тебе плевать? — девушка резко подняла голову, пристально всматриваясь в его лицо.

— Где, где ты хочешь быть со мной? Ария, я — наемник, не пахарь, не кузнец и даже не торговец. Смерть-мое ремесло и я иду за ней по следу. Это собачья жизнь, ее и врагу не пожелаешь!

— Я выдержу, ты же видел, я сильная.

— Ты да, но я не выдержу если ты будешь влачить со мной это жалкое существование, которое и жизнью то не назовешь… — ее тонкие руки обвились вокруг его шеи прежде, чем он успел ее остановить. Прижавшись к нему всем телом она умоляюще прошептала:

— Возьми меня с собой…хотя бы до тех пор пока я тебе не надоем… пожалуйста. — «Боже, малышка, я надоем тебе гораздо быстрее, а потом на смену выдуманной любви придет разочарование и ненависть» подумал Ветер.

— Ты знала, что твой отец запретил мне жить в поселении? Пойми, я не пытаюсь запугать тебя, я действительно плохой человек и тебе с самого начала следовало держаться от меня подальше. — устало проговорил воин.