Девушка обессиленно уронила голову вниз и опустилась на локти, что позволило ему проникнуть еще глубже. Воин зарычал, сжав ладонями грудь Арии, и в тот же миг почувствовал, как ее плоть сжимается вокруг него. Это стало последней каплей, чувствовать ее под собой, знать, что именно он довел ее до высшей точки наслаждения…

Не успев остановить себя, он оперся на руки и в последний раз вонзившись в податливое тело, излил в нее свое семя. Застонав, мужчина обессиленно рухнул вниз и, зарывшись лицом в волосы Арии, блаженно закрыл глаза.

Медленно приходя в себя он с ужасом смотрел на нежную кожу девушки, покрытую красными пятнами, и все по его вине. Что же он наделал…опять…

Подскочив, воин быстро нашел свои вещи и стал, одеваться.

Ария, вероятно, не хочет его больше видеть, едва вынося его присутствие в комнате. Ругая себя за то, что потерял голову и позволил ей вновь соблазнить себя, он направился к двери. У порога обернулся, бросив полный сожаления взгляд в сторону девушки, и замер, не веря своим глазам.

Ария лежала на животе, золотые волосы рассыпались по ее плечам и спине. Она потянулась, будто кошка, и подняла на него томный взгляд. И будь он проклят, но в ее глазах светился восторг…тело воина отреагировало мгновенно.

«Еще раз. Пересеки комнату, разложи ее на полу и трахни еще раз», кричали его инстинкты. Оставь на ней метку, сделай все что бы она не забыла тебя. Что бы помнила, хотя бы это.

Впервые он встретил женщину, которая не уступала ему ни в страсти, ни в силе духа. Вдруг нестерпимо захотелось остаться с Арией, хотя бы до того момента пока не надоест ей, пусть он и знал, что это произойдет очень скоро. Черт нельзя брать ее с собой, какая жизнь ждет малышку рядом с ним? Как там пела госпожа Алиса, «что б ты шла по следам моей крови во тьме». Он всегда оставляет после себя кровь и разрушения, а она не достойна такой жизни. И Бейлик решил, эта ночь последнее, что он позволит ей… и себе.

Он сам не понял, как пересек комнату и оказался рядом с ней.

— Еще! — промурлыкала Ария хриплым голосом и жадно потянулась к нему. Бейлик ошарашено смотрел на нее, даже не пытаясь скрыть восхищения. Поспешно освободившись от одежды он опустился рядом с ней и притянул девушку к себе. Прижавшись ртом к ее нежным губам мужчина закрыл глаза, наслаждаясь их вкусом.

Ария выгнулась и, прильнув к нему всем телом, вновь заставила забыть о контроле. И вот его губы уже жадно сминают ее, а руки раздвигают стройные ноги. Стон удовольствия, сорвавшийся с ее губ, возбудил еще сильнее. Жаркая тьма окутала их, растекаясь по венам и больше ничего не существовало на свете, только эта комната, да их теле, сплетенные в одно целое.

Ария была столь же отчаянно ненасытна, как и он сам, будто понимала, чувствовала, что это их последняя ночь вместе.

Впиваясь ногтями в его спину она оставляла кровавые метки на коже воина и блаженно закрывала глаза, слушая его хриплые стоны. Бейлик же сходил с ума, ощущая дикую потребность быть внутри нее, чувствовать, знать, что необходим девушке так же сильно, как сам нуждается в ней. Воин заставлял ее тело томиться, давая понять, что лишь он один может помочь ей освободиться от этой сладкой боли. Похоть тягучая словно мед, обжигающая, будто пламя, проникала под кожу, доводила до края, срывая с губ откровенные признания.

Ветер потерялся во времени, ощущениях, стонах. Он откинулся на спину обессиленный, пресытившись порочными ощущениями это грешной ночи. Ария лежала поверх его могучего тела, накрыв их обоих волной своих волос и воину хотелось, чтобы это мгновение длилось как можно дольше. Девушка пошевелилась в его объятиях и, наклонив голову, заглянула в его лицо.

Ее взгляд был темным, будто предгрозовое небо, и обещал море наслаждения. Она приподнялась, усаживаясь на него сверху и наклонившись, жадно припала к его губам.

«Боже, она сведет меня в могилу», подумал Бейлик, чувствуя, как тело вновь наливается желанием. Ария, казалось, так же, как и он не может насытиться, ощущая постоянную потребность быть рядом, касаться, ласкать… и дело тут не только в примитивной похоти…

Все мысли разом покинули его голову, когда девушка чуть повела бедрами и приняла в себя его возбужденную плоть. Воин застонал, а эта чертовка оторвалась от его губ и, нагло улыбаясь, прошептала:

— Послушный Ветер, загораешься как хворост, стоит только коснуться тебя.

Проклятие, что Ария задумала, зачем повторяет слова, которые он шептал, обезумев от страсти той ночью, когда она впервые принадлежала ему? Обхватив ее талию, он приподнялся, пытаясь перевернуть, подмять ее под себя, чтобы задать свой ритм, подчинить своей воле.

Но златовласка не позволила, она вонзила коготки в его плечи и чуть нажала, заставляя мужчину вновь откинуться на спину. Ее нежный рот потерся о его, а дерзкий язык проскользнул внутрь, лишая воли.

Боже, ее пухлые губы… их вкус… будто вкус самого греха…

В этот момент она начала двигаться, медленно, соблазнительно, сладко постанывая и не отрываясь от его рта.

Это была дьявольская пытка.

Почему она так медлит?

— Еще немного и я не выдержу, растерзаю тебя как голодный зверь. — предупредил мужчина и укусил ее за плечо, в подтверждение своих слов.

— Выдержишь, потому что я так хочу! — и вновь она повторила его слова. Приподнявшись, он сел, удерживая Арию на себе так, что они оказались лицом к лицу и прохрипел:

— Решила поиграть? — ничего не ответив девушка продолжала порочно извиваться, дразня воина.

Она слишком хорошо его знала, он обучил ее, показав все, что ему нравилось и теперь эта чертовка во всю пользовалась полученными знаниями.

— Хочешь еще? — промурлыкала она.

— Да…

— Скажи, чего ты хочешь, попроси…

Он сжал золотые волосы на затылке, оттягивая ее голову назад, и заглянув в полыхавшие страстью глаза, прорычал:

— Тебя, я хочу только тебя! — тихо застонав, она оттолкнула его, вновь заставляя лечь на спину, и начала двигаться в ритме, древнем, как сама жизнь, сводя с ума, сжигая изнутри их обоих.

Бейлик откинулся на спину, восхищенно глядя снизу вверх на совершенную женскую фигурку. Сейчас Ария больше всего походила на львицу, волосы ее разметались по плечам, золотой гривой окутывая стройный стан, глаза горели, а влажная кожа будто светилась в лунном свете.

Она взяла все, что он мог ей предложить, взяла и жадно потребовала еще больше.

Золотая львица, желанная, обезумевшая от удовольствия, в этот момент принадлежавшая только ему…

И она доказывала это откровенными стонами, жадными поцелуями и неистовым наслаждением, вместе с ним превращаясь в животное, пока в них не осталось ничего, кроме первобытной дикости.

С неба лилась вода… мелкие, холодные капли растекались по коже, принося мерзкое ощущение сырости. Небо, низкими, серыми тучами, надвигалось с востока, будто предупреждая о грозившей опасности.

Бейлик знал, что это сон, сон который преследовал его уже не первый год, но как ни старался, он не мог проснуться.

Тот проклятый день воин помнил по минутам, но все равно, каждую ночь заново переживал его во сне.

Он видел Ворона и других наемников, которые готовились к битве, подбадривая друг друга воинственными криками. Прошло уже два дня, как они пересекли земли мертвых и достигли деревни, которую собирались разграбить.

Тогда они еще не знали, что их ожидает засада. Местные дикари объединились в небольшое войско и с топорами наперевес напали на них.

Наемники небыли готовы к такой внезапной атаке. Многих из них зарубили прежде, чем они смогли обнажить мечи. В тот день погибло много могучих воинов. И чуть не погиб он сам…

Отбиваясь сразу от троих нападавших, Бейлик не заметил, как отвлекся и пропустил удар. Топор, хоть и не глубоко, но все же задел его, повредив глаз и исполосовав половину лица.

Что было потом воин помнил плохо. Иногда, когда сознание возвращалось к нему, он видел Ворона, который тащил его на себе и проклиная, приказывал не подыхать. Все тело болело, видимо те дикари неплохо отделали его, после того, как он вырубился.