— Но это мое личное…

— Ошибаешься! — жестко оборвала ее Ангелина. — Пойми, ты же не в бирюльки играешь?! Стелла обвинила тебя в том, что ты украла этот флакончик у нее с туалетного столика!

— Стелла лжет! Как вы можете ей верить?! — лицо Кати покрылось пунцовыми пятнами. — Может, я и глупая, но вруньей никогда не была!

— Тогда почему ты умолчала о флаконе? — Ангелина выдвинула весомый упрек.

Катя не произнесла ни слова…

— Что в него налито? — продолжила допрос Ангелина.

Катя молчала…

— По-моему, ты злоупотребляешь моим гостеприимством… и терпением! Из-за тебя я два дня, как дурочка, влипала в разные истории, а ты, оказывается, за нос меня водила! То тебе покойники мерещились, то кровопийцы, празднующие победу петушиной кровью! — Ангелина выговаривала то, что наболело, то, что она, как интеллигентный человек, при других обстоятельствах никогда бы не сказала…

— Завтра, — отозвалась на ее тираду Катя, — я, в любом случае, уйду. У меня есть деньги и паспорт, и я не хочу быть вам обузой. Я за все вам признательна… Без вас… Что бы со мной было?.. — сдерживая слезы благодарила девушка. — Но я не лгала! Не лгала! Господи, как я запуталась!

У Ангелины сжалось сердце. Она верила Кате. Может, зря, но все равно верила! Что это, пресловутая женская солидарность или проявление высшей неконтролируемой интуиции? Хотелось бы, чтобы второе, иначе все принципы о порядочности, на которых строился оплот ее мировоззрения, оказались бы фикцией, а интуиция, которой она так гордилась, — галлюцинацией!

Ангелина накрыла Катину руку своей:

— Я тебе верю…

— Вы… Вы… — Катя задохнулась в порыве благодарности. — Вы ангел! А я… Я…

— Глупая девчонка! — примирительно откликнулась Ангелина.

— Если бы я сразу рассказала вам обо всех странностях, — каялась Катя.

— Еще не поздно, — поддержала ее Ангелина.

— Этот флакончик предназначался для Шурика Боровиковского! — неожиданно заявила Катя.

— Вы что же, надумали совершить обряд экзорцизма? — поинтересовалась Ангелина.

— Как это? — соображала Катя.

— Экзорцизм, — просветила Ангелина, — изгнание бесов из одержимого ими человека. Обычно выполняется священнослужителями при помощи специальных молитв. Неотъемлемыми атрибутами данного обряда являются крест и святая вода.

— А причем тут Боровиковский?

— Ну, если флакончик предназначался для него, я думаю, что Стелла с помощью заряженной отцом Константином воды надеялась наставить заблудшего мужа на путь истинный и отвратить его от дьявольских пристрастий.

— Нет, Стелла дала мне флакончик с иными целями… — Катя решалась на признание. — Она задумала приворожить мужа!

— Зачем ей это вдруг понадобилось?! — поразилась Ангелина. — Она вроде бы не питала к нему ни любви, ни привязанности и до сих пор мирилась со всеми его похождениями… Да и тебя, как мне помнится, чуть ли не насильственно склоняла к адюльтеру с собственным супругом…

— Вы не так поняли?! — перебила Ангелину Катя. — Стелла задумала приворожить Шурика ко мне!

— К тебе?!

— Да! Для этого она дала мне флакончик с водой, которую отец Константин специально заряжал для приворота Боровиковского-старшего.

— Не может быть! — отвергла предложенную версию Ангелина. — Стелла очень практична, без крайней нужды она бы на такое не отчаялась! А вдруг бы Шурик ее бросил и женился на тебе?

— Я и сама поначалу была шокирована ее предложением, — поведала Катя. — Но Стелла настаивала, объясняя это тем, что пусть он лучше за одной юбкой волочится, чем за всеми. Но я ей не верила!

— Почему?

— Не знаю. Но у меня сложилось впечатление, что Стелла и отец Константин состояли в сговоре.

— Катя, по-моему, ты снова впадаешь в панику! — Ангелина посчитала, что экзальтированная девушка опять сгущает краски. — Какой сговор! Против кого?!

— Напрасно вы недооцениваете силу нетрадиционных методов воздействия, — убеждала Катя. — Вот в этой книжечке, — она вынула из сумки и продемонстрировала Ангелине «Любовные заговоры с применением магических средств» — написано, что человек, подвергшийся такой процедуре, теряет собственную волю и становится рабом той особы, которая все это над ним совершила.

— Тем более, — упорствовала Ангелина. — Что проще — сделать мужа своим рабом, не передоверяя бразды правления тебе?

— Может, с вашей точки зрения, проще, но не Стеллиной! У нее был свой, особый резон. Но какой? — Катя задумалась, отыскивая ответ. — Об этом знают только сама Стелла и отец Константин!

— Давай попробуем еще раз припомнить некоторые детали, — предложила Ангелина. — При твоей феноменальной памяти это будет несложно.

Катя кивнула в знак согласия.

— Кто явился инициатором твоего переезда в дом Боровиковских: Стелла или отец Константин?

— Точно не знаю. Все произошло после того, как я подглядывала за ними в замочную скважину. Я упала в обморок при виде их окровавленных ртов…

— Стоп! Давай уточним! — попросила Ангелина. — Тебе не могло это почудиться? Из комнаты сильно пахло сигаретами. Возможно, это была наркотическая травка, вызвавшая у тебя галлюцинацию?

— Я уже говорила, что наркотики и алкоголь оказывают на меня слабое действие. А вид крови и покойников — вызывает патологический ужас… Поэтому я так отреагировала на лежащего возле кровати Сашу.

— Ладно, продолжай. Мы остановились на том, что ты упала в обморок…

— Я тоже сомневалась, не было ли это видением и кошмарным сном, — рассуждала Катя. — Но я проверила и нашла подтверждение: жемчужину из браслета Стеллы. Отец Константин поймал меня у двери в ту комнату и отнял улику, а к обеду приехала Стелла. Отец Константин сказал ей, что его миссия закончена, и он передает меня в ее руки.

— До твоего переезда отец Константин говорил что-нибудь о семье Боровиковских?

— Нет. От него слова клещами было не вытащить! А о делах своих клиентов он никогда не распространялся.

— Стелла сразу же намекнула тебе на то, что заинтересована в романе домработницы и хозяина дома? — выпытывала подробности Ангелина.

— Сначала она присматривалась ко мне и задабривала подарками и нарядами. От ее обещаний у меня вскружилась голова. А когда до меня дошло, что ей нужно на самом деле!.. Но мне так не хотелось возвращаться в провинцию… — юлила Катя.

— Насколько отец Константин принуждал тебя уступить домогательствам Боровиковского-старшего?

— О нет! Никто меня не неволил! Но в противовес моральным ценностям выставлялись ценности материальные. Отец Константин открывал передо мной блестящие перспективы моего будущего и прощения грехов за спасение души блудного сластолюбца Шурика Боровиковского. И сам Шурик готов был ухаживать за мной сколько потребуется, но когда нежданно-негаданно из-за границы вернулся Саша, обстановка накалилась…

— По каким признакам ты сделала такой вывод? — Ангелина акцентировала внимание на этом вопросе.

— По личным ощущениям, — оправдывалась Катя. — Нет-нет, выслушайте меня, я же не могла не почувствовать разницу в отношении ко мне Стеллы: она стала более жесткой, как мне кажется, ревновала меня к сыну, а после скандала с Сашиной подружкой с накладной грудью потребовала, чтобы я прибегла к помощи приворотного зелья. Я попыталась переговорить с отцом Константином, чтобы он повлиял на Стеллу, но он в приказном тоне велел слушаться хозяйку, давшую мне кров и пропитание. Он сказал, что во флакончике — универсальное средство, вызывающее симпатию и любовь, изменяющее в лучшую сторону совместное будущее и способствующее росту благосостояния. Мне надлежало в ближайшее полнолуние подлить зелье Шурику Боровиковскому, но я этого не сделала.

— Почему? — Ангелину увлекла новая интрига.

— Если честно, сперва я захотела приберечь средство для Саши, но потом, прочитав в книге о пагубных последствиях приворота, отказалась от этой затеи, — доложила Катя.

— А Боровиковского-старшего пожалела? Да? — подсказала Ангелина.

— Нет! — Катя смутилась и покраснела. — Я забыла подлить ему зелье…