Широта 88°23^/. До Южного полюса 179 километров— каких-нибудь восемь-девять дневных переходов, а в пути они уже семьдесят третьи сутки...

В крайней достигнутой точке пробыли несколько минут. Зарыли в снег медный цилиндр с документами о достижении рекордной широты. А Южный полюс остался мечтой.

В три часа пополудни путешественники вернулись в свой лагерь, быстро собрали имущество и потащили сани на север — к зимовке. Спустя два часа расположились на ночлег. В этот день отряд прошагал 65 километров. И все же Шеклтон нашел силы, чтобы взяться за дневник: «На крайней точке своего пути мы подняли флаги и именем его величества короля объявили это плоскогорье британским владением... Как ни велики наши сожаления, большего сделать мы не могли».

Выдающийся полярный путешественник и мужественный человек проявил несвойственную ему скромность, одарив Великобританию одним только центральным плоскогорьем шестого континента; ведь ничто не мешало Шеклтону с таким же успехом украсить английскую корону всей Антарктидой и омывающими ее морями...

ПО ПЯТАМ ИДЕТ ГОЛОДНАЯ СМЕРТЬ

честву о замечательных открытиях — в быстрейшем продвижении к морю Росса. До зимовки 1200 километров. Если в дороге они не найдут даже одного из своих складов, гибель неизбежна. Все «депо» должны быть обнаружены!

На санях поднят парус. Через два дня отряд подходит к складу и забирает все припасы. Люди торопятся: осталось меньше десяти килограммов сухарей, а до очередного депо 230 километров.

Возвращаясь на север, Шеклтон отмечает в дневнике события минувших суток лишь несколькими фразами. Его мучают боли — обе пятки обморожены, кожа на ступнях растрескалась. Маршалл сделал ему перевязку.

Начался спуск. Южный ветер, мешавший по дороге к полюсу, превратился в союзника. За девять-одиннадцать часов они проходят 33 километра, 42, 46... На дневном привале заметили, что .от саней оторвался и пропал одометр — велосипедное колесо со счетчиком, показывающим пройденное расстояние. Но в одном из складов хранился запасной одометр, и спустя полторы недели потеря была возмещена.

Путешественники видят санные следы месячной давности, находят гурии и «депо». Попутный ветер гонит вниз по ледопадам, через трещины. На скользком льду его сильные порывы отбрасывают сани, сбивают с ног.

Люди скатываются по склонам и, задыхаясь, избитые и пораненные, добираются к саням, расшатанным и поврежденным.

25 января доели последние сухари. Осталось немного маиса, горсть какао, чай, соль и перец — из такого

81

6 Л. Хват

ассортимента самый искусный кулинар ничего не приготовит. Два дня брели до склада, устроенного под скалой, в дороге пили чай и какао, проглотили по кружке маисовой похлебки. Изнемогающий Адамс упал ничком в снег, даже не сбросив лямки, но поднялся и продолжал идти. Минутой позже бессильно свалился Уайлд.

Адамс разглядел впереди темное пятнышко флага. Продовольственный склад! До него несколько сот метров, но одолеть их не хватит сил. Маршалл отправился один, принес еду. Наконец-то они получили настоящий завтрак!.. В рационе появилась конина. Запаса провизии на шесть дней, а до следующего «депо» только 80 километров...

Ледник Росса! За день продвинулись только на три километра — внезапная пурга загнала людей в палатку.

Уайлд захворал дизентерией. Он идет с лямками, но тащить сани не может. Нездоровится и Шеклтону. Адамсу и Маршаллу тоже плохо. Ходячая больница! Вероятно, мясо Гризи не годилось в пищу.

У всех четырех острая дизентерия, больше полутора суток они отлеживаются в палатке. «Смертельно устали, голодны и страшно слабы»,— записывает Шекл-тон. Все разговоры только о еде.

Около 20 километров прошли они 8 февраля, хотя Адамс и Маршалл еще не оправились после болезни. Через пять дней, оставшись без продуктов, добрались до склада, где лежало мясо Чайнамена. Сдерживая себя, начали с маленьких порций печени, крепко сдобренной солью и перцем. Казалось, никогда не едали они такого вкусного блюда. Шеклтон отыскал в снегу твердый красный комок — замерзшую кровь пони. Из нее сварили подобие бульона.

Это было временное подкрепление: спустя несколько суток пришлось опять сократить порции, голод преследовал неумолимо. Все настолько ослабели, что с трудом вытаскивали свои спальные мешки. Чтобы перешагнуть вечером через порог палатки, каждую ногу поднимали обеими руками. У двоих на пальцах вздулись волдыри.

В середине февраля нагрянул 40-градусный мороз. Южный ветер надувал парус, сани мчались, иногда перегоняя людей. При внезапных толчках лямки натягивались и причиняли боль.

От ощущения голода невозможно избавиться, к нему не привыкнешь. С жадностью поедают они остатки конского фуража. Во время жалкого обеда наблюдают друг за другом и чувствуют обиду на того, кому удалось растянуть трапезу. Стараются сберечь кусочек сухаря. Как он вкусен!..

На горизонте показалась белая шапка Эребуса, над ним повисло дымное облако. До барьера сравнительно недалеко. Но продовольствие кончается, остались кусочки мяса, соскобленные с костей Гризи; много недель пролежали они на снегу, под солнцем, питаться этими обрезками рискованно. А в нескольких переходах расположена страна изобилия — склад возле утеса Минны. Надо крайне бережно расходовать продукты, пока отряд не доберется туда. Конечно, зимовщики пополнили запасы на складе. Что найдется подле утеса? Об этом все помыслы...

«Впереди ждет еда, а за нами по пятам идет смерть»,— записывает Шеклтон.

Мороз 55 градусов. Началась буря. В такую погоду не путешествуют, но отряд, подгоняемый голодом, прошел больше 30 километров. Вечером, не утерпев, сварили мясные обрезки. «Превосходный ужин!»—было общее мнение.

В полдень 22 февраля они увидели следы четырех человек и собачьих упряжек. Вспомогательная партия! Она побывала здесь совсем недавно. На ее биваке валяются пустые консервные банки с незнакомыми этикетками. «Нимрод» пришел!

Путешественники рылись в снегу, надеясь отыскать хоть что-нибудь съедобное. Три кусочка шоколада и сухарик были великой наградой. Добычу разыграли по жребию. Шеклтон едва не прослезился от огорчения: сухарик достался не ему...

В этот день они поели, не думая об экономии и рассчитывая найти продовольствие возле утеса Минны. А если нет? Тогда все пропало!..

Уайлд первым заметил небольшую вершину и флаги над ней. Утес! Их ожидает пиршество. Шеклтон забрался наверх, сбросил три жестянки, набитые сухарями, ящики с лакомствами... Мечты претворились в чудесную действительность! С радостным удивлением глядели путешественники на печенье, яйца, чернослив, имбирные пряники, вареную баранину, засахаренные фрукты... А вот и пудинг — английский, традиционный!.. Конец голодовке!

Шеклтон следил за собой и товарищами — переедать опасно! Однако они оторвались от пищи, когда уже не могли больше есть.

До острова Росса меньше 70 километров. У Маршалла возобновились тяжелые приступы дизентерии. Оставив Адамса с больным, Шеклтон и Уайлд пошли к мысу Хижины.

Двигающиеся пятнышки появились далеко впереди. Зимовщики? Нет, это пингвины шествуют гуськом по краю ледяного поля.

Дом «Дискавери» был пуст. Шеклтон нашел письмо: все участники походов вернулись, «Нимрод» будет стоять возле Ледникового языка до 25—26 февраля... Опоздали! Уже 28-е... Невероятно, чтобы зимовщики нарушили инструкцию начальника и не стали дожидаться до крайнего срока —10 марта...

Окоченевшие Шеклтон и Уайлд несколько часов просидели в доме, временами зажигая лампу и немного согреваясь от ее тепла. Но, быть может, судно еще недалеко? Надо подать сигнал! Подожгли домик, в котором экспедиция «Дискавери» когда-то вела магнитные наблюдения, и подняли флаг... На горизонте выплыл «Нимрод».

Больше пяти месяцев Шеклтон не видел профессора Дейвида, Моусона и Маккея. Удалось ли им достигнуть Магнитного полюса?.. Да, они побывали там, вся научная программа выполнена.