Если светит солнце, трещины удается заметить, но в пасмурные дни трудно распознать перекинутый над пропастью снежный мост, и то мгновение, когда люди ступят на него, может стать роковым.

Беда пришла 7 декабря. Уайлд вел Сокса. Трое шедших впереди услышали возглас: «Помогите!» Они бросились назад. Передний конец саней повис над бездной. Уайлд, раскинув руки, держался за ее края, а Соке исчез. Путешественники помогли товарищу выбраться и подползли к провалу. Ни звука не доносилось из черной пропасти, поглотившей последнего пони, ничего нельзя было разглядеть в ее глубине.

— Я шел по вашему следу и вдруг почувствовал как бы сильный порыв ветра, повод выхватило из руки,— рассказал Уайлд.— Дышло саней обломилось под тяжестью Сокса...

Но беда могла быть несравнимо большей. Человек спасся от гибели. А если бы вместе с пони в пропасть рухнули сани, четверо исследователей с двумя спальными мешками и мизерным запасом продуктов вряд ли добрались бы до зимовки.

Люди тащат двое саней — 450 килограммов груза — и все же в следующие три дня проходят по 19—20 километров.

Показалась вершина, над нею нависло облачко. Неужели это действующий вулкан? Так далеко на юге?! Отряд подходит к Подножию вершины. Нет, это не вулкан! Гору назвали Клаудмейкер — «Делающий облака». Шеклтон поднимается метров на двести и приносит образцы горных пород. Его спутники тем временем приготовили ужин, теперь они перетирают между камнями остатки маиса — «наследство», доставшееся от пони; в таком виде лошадиный корм можно сварить быстрее.

Голод изводит путников. На стоянках и в пути они вспоминают вкусные блюда, придумывают необычайные яства и вполне серьезно рассказывают о них. Ночами людям снится еда, а пробуждаются они с чувством острого голода.

Дорога ухудшилась. 12 декабря отряд продвинулся к югу лишь на пять километров. Все выше взбираются путешественники. За полтора месяца они достигли 85-й параллели и поднялись на 2000 метров над уровнем моря. А горы еще тянутся к юго-востоку.

Люди часто падают, ушибаются, у всех синяки. То один, то другой проваливается в трещину и повисает на лямках, прикрепленных к саням. Товарищи шутливо кричат: «Достал до дна?» Потерпевшего вытаскивают и продолжают путь. Голод с каждым днем усиливается. Когда же удастся поесть ’ вдоволь? Отросшие бороды превращаются в комки льда, он оттаивает только на ночевках. «Напрасно не взяли с собой ножниц»,— досадует Шеклтон.

Фрэнк Уайлд ушел разведать местность и вернулся с новостями:

— Я взобрался на высокий холм и увидел к югу плато.

— Значит, завтра наступит конец нашим испытаниям, мучительных подъемов больше не будет?! Мы пойдем по ровному материковому льду...

— А вот что я нашел на склоне,— продолжал Уайлд, показывая несколько геологических образцов.— Думаю, каменный уголь. Его несколько слоев, толщиной от десяти сантиметров до двух метров.

— Это важное открытие, представляю, с каким интересом ученые займутся нашей находкой,— заметил начальник.— Возможно, в отдаленные геологические эпохи Антарктида была «мостом», соединявшим Южную Америку с Австралией, и на месте нынешней белой пустыни росли густые леса, существовал животный мир. Великое оледенение погубило их... Надо бы осмотреть угольные пласты, но нельзя терять время. Отложим зто дело до возвращения, а сейчас поспешим...

До полюса больше 500 километров. С места ночевки берут только необходимое, остальное укладывают в «депо». Отряд пересекает высокие, острые, как бритва, гребни, мощные ледопады, огибает огромные белые глыбы. На крутизну сани втаскивают поочередно, общими усилиями, а через островерхие гребни перебираются, связавшись альпийскими веревками, не раз спасающими жизнь.

— Весь день мне казалось, будто я иду по стеклянной крыше лондонского вокзала,— говорит Уайлд на биваке.

— Мы преждевременно обрадовались, полагая, что плато близко. Высота более 2700 метров, а подъёмам конца не видно.

Горы простираются за 86-ю параллелью, их снежные куполы возвышаются на четыре с половиной километра, почти вертикальные склоны некоторых пиков обнажены.

Путешественники истощены, но вынуждены снова сократить пайки — иначе не дойти до полюса. По утрам они накидывают лямки: «В дорогу!» Обходят пропасти, эти ледяные могилы, вязнут в сугробах и все дальше проникают в таинственный и коварный белый мир.

Отряд взбирается с одного ледяного уступа на другой. Снежный путь каждые несколько километров поднимается на крутой гребень. Какая-то гигантская лестница! Одолевая очередное препятствие, люди надеются, что это последний перевал, за которым лежит равнина, плоскогорье Антарктиды. С ожесточением, иной раз с яростью они карабкаются по льду, таща на веревках сани. Скользят, срываются, падают, опять ползут и опять видят впереди новую преграду, а за ней еще и еще... Эти дикие обрывы отнимают не только физические силы, но и частицы надежды.

24 декабря они перебрались через крутизну, какой еще не встречали, а на другой день устроили праздничный обед. Сварили похлебку из маиса с пеммиканом, добавив немного консервированного бульона с сухарями. Шеклтон изготовил маленькие порции плум-пу-динга. Выпили какао, по ложечке^коньяку, с наслаждением закурили. Впервые за несколько недель наелись досыта.

Шеклтон делится планами. Придется снова сократить рацион. До полюса и обратно к этому месту около 900 километров. Сухарей осталось на три недели, другой провизии — на месяц. Как быть?

— Будем съедать утром по сухарю, в полдень — по три, вечером — по два,— говорит он.— Завтра оставим здесь все, кроме жизненно необходимого. Приходится рисковать! Последние 110—120 километров до полюса пройдем налегке, скорым маршем, взяв только одну палатку и строго рассчитанный запас продовольствия. Остальное уберем в склад у 89-й параллели.

Вечером врач Маршалл измерил всем температуру, она оказалась 34,4 градуса — на два градуса ниже нормы. Такой результат дали и следующие измерения.

Близок 1909 год. Маис кончается, керосина осталось в обрез. Силы путешественников иссякают, но они идут вперед. Протащив сани один лишь час, падают на снег и несколько минут отдыхают в полном молчании.

Начальник подсчитал: при благоприятной погоде отряд достигнет полюса 12 января, лишь бы скорее кончились подъемы! Его и Адамса изводят сильные головные боли, двух других — носовое кровотечение. Дует пронизывающий ветер. Шеклтон встревожен: «Чтобы дойти до полюса, положительно необходимо увеличить количество пищи!»

На пути к 87-й параллели их встречает 45-градус-ный мороз. Шквальный ветер сбивает с ног, слепит снегом. Высота 3200 метров. Но как будто они поднялись на плато? Люди не верят своему счастью... Несомненно, Южный полюс находится на высоком плоскогорье!..

«Я не могу думать сейчас о неудаче и вместе с тем должен взглянуть на дело разумно,— записывает Шеклтон в дневнике 2 января 1909 года.— Если мы зайдем слишком далеко, то при таком состоянии пути не доберемся назад. Наши геологические и метеорологические наблюдения принесут много пользы науке, но, конечно, это еще не достижение полюса!»

Запасы продуктов таяли. 3 января, за 87-й параллелью, отряд оказался на высоте 3370 метров. А на другой день Шеклтон писал: «Приближается конец нашего пути... Быстро теряем силы... Мы дошли до предела».

С помороженными лицами и пальцами бредут они на юг, постепенно спуская^. 88-ю параллель .пересекли 6 января. Это был последний переход , к югу с санями и лагерным снаряжением. Стоял шестидесятиградусный мороз. «Непреодолимые силы природы не дают нам довершить начатое»,— записал Шеклтон.

Двое с половиной суток провели они в лагере, задержанные ураганом. Мороз 58 градусов. Люди теснятся в истрепанной, заваленной снегом палатке, растирают друг другу окоченевшие ноги, отгоняя терзающую мысль: не занесет ли пурга путевые склады?

Ранним утром 9 января двинулись к югу налегке, захватив национальные флаги, фотоаппарат, бинокль, компас и скудный завтрак. Люди бежали, иногда немного замедляли шаг, опять убыстряли. Непривычно и странно им было не чувствовать саней за спиной. За пять часов прошли более 30 километров.