Теперь определенно говорят: смена полка через два — три дня. Не верится даже.

Больше всего мечтаю попариться в бане, отоспаться и почитать. Стосковался по книгам.

Сегодня полдня сидел над «Программой коммунистов». Читал не спеша, вдумывался в каждую строчку, самые интересные и важные места выписывал в тетрадку. Еще бы два спокойных денька, и я бы одолел «Программу коммунистов» до конца.

Со вчерашнего дня опять отступаем. Из Комарихинской выехали под обстрелом.

В ночь на 19-е белые атаковали 2-й и 3-й батальоны. Надеялись на неожиданность, но не тут-то было. Беляков встретили дружным огнем. Враг понес очень большие потери. Но и нам ночной бой тоже даром не сошел.

По заданию товарища Юдина составил очередную политсводку на имя военкома 29-й дивизии. В ней изложено все как есть. Занесу-ка я ее в свой дневник:

«Настроение команды неважное, подавленное. И ввиду тяжелой обстановки на фронте, где все тяжести защиты направления падают на 1-й полк, и вследствие переутомления. Но все же полк с упорством ведет борьбу против во много раз превышающих его сил врага.

Сегодня во время шестичасового боя на участке 3-го батальона было найдено 80 трупов солдат и офицеров противника, взят один пулемет системы „максим“ и четыре воза винтовок, из которых три доставлены в полк, а один сброшен в речку, т. к. противник занял ст. Комарихинская и село Сосновая Гора — мы были окружены.

7-я рота потеряла весь командный состав и около 40 красноармейцев. В 8-й и 9-й ротах потери незначительны.

На участке 2-го батальона потери противника в 2–3 раза больше, чем на участке 3-го.

Во время повторного наступления противник выбил 2-й батальон из Сосновой Горы, и судьба его не известна».

Отступление…

Вчера не пришлось даже закончить фразу. Снова напасти.

Под вечер на станцию Валежная на смену нам прибыл свежий 24-й полк Пермской бригады. В связи с этим наши два батальона были сняты с позиции и направлены на отдых в сторону Перми, в село Троицкое. Штаб и 3-й батальон тоже должны были вот-вот двинуться.

Вдруг в кромешной тьме белые начали наступление. Роты 24-го полка не успели ни оглядеться, ни закрепиться, как попали под убийственный огонь. Необстрелянные бойцы растерялись. Белые с криком «ура» ворвались на станцию Валежную. Наш поезд чудом успел уйти. Теплушка, в которой находились мы с комиссаром, продырявлена пулями.

Не хочется даже описывать все это.

Теперь надо удерживать последний подступ к Перми. А кто будет? Надежных сил все еще нет. Вероятно, нам придется. Обещают прислать к вечеру два полка. А пока суть да дело, «красным орлам» приказано занять позицию. Обещанной смене никто уже не верит. Такие обещания только изматывают людей.

Миновала тревожная и опасная ночь.

Сегодня наконец-то прибыли эшелоны с красноармейцами камских полков. Это, говорят, надежные части. Они будут нас сменять.

Но до чего доведены «красные орлы»! Вчера вечером роты нашего 2-го батальона отказались выступить на позиции и по собственной воле ушли из села Троицкого. Командиры ничего не могли поделать.

— Нас обещали сменить. Мы больше не станем терпеть обмана, — заявили вконец измученные, едва державшиеся на ногах красноармейцы.

Вначале об этом по телефону сообщил товарищ Полуяхтов. Он сказал, что деревня Польники занята белыми и батальону пришлось отступить в деревню Ишицы, но. удержаться в ней он не может: «Красноармейцы говорят — уйдем».

Товарищ Юдин немедленно выехал в батальон. Однако и ему не удалось успокоить людей. Позиция была оголена.

Пришлось возвращать уже отправленный на отдых 1-й батальон. 3-й батальон командование тоже вынуждено было задержать и поставить в сторожевое охранение.

Пока шла вся эта канитель, потеряли много времени.

Белые ожидали встретить на реке Сылва укрепленные позиции, проволоку, окопы, боялись сильного огня. А подошли к Троицкому без единого выстрела. Знай они наше положение, могли бы взять и Сылву.

От негодования я не находил себе места. Неужели нельзя было вовремя доставить смену, подвезти подкрепления!

Тыловики забили все железнодорожные пути порожняком. И движение остановили, и толку никакого.

Потеряв всякую рассудительность, я бранился последними словами и всюду стал усматривать измену.

Морозы опять крепчают. Сегодня 25 градусов. Но и в стужу, в глубоком снегу не стихает борьба не на жизнь, а на смерть.

Начальником боевого участка назначен командир 24-го полка. Мы теперь на втором плане и многого не знаем.

Опять говорят, что мы едем на отдых. Через Левшино и Пермь в Верхние Муллы.

Но до чего же это странный отдых! В Перми белогвардейский мятеж, город не поймешь толком в чьих руках, а наш полк через него отправляется «отдыхать».

Пользуясь остановкой, расскажу все по порядку.

Послав почти весь полк вперед, командир, комиссар, несколько человек из штаба и политчасти, в том числе и я, с грехом пополам добрались до Левшино. Станция забита составами, хаос, неразбериха. Чтобы нагнать своих, мы двинулись дальше не по железной дороге, а верхом. Подъезжая к заводу Мотовилиха, стали встречать группы возбужденных рабочих. Сначала не поняли, в чем дело, но почувствовали неладное. Вскоре повстречалась большая толпа рабочих с оружием. От них мы узнали, что в Перми контрреволюционное офицерье подняло восстание. Две роты из взбунтовавшихся в Красных казармах батальонов напали на завод Мотовилиха и попытались захватить его, но рабочие отбили мятежников.

Для нас все это было неожиданностью, как и ружейно-орудийная стрельба, доносившаяся из Перми. Красные полки бьются с врагом на Сылве, а у них в тылу белогвардейцы берут Пермь!

Рабочие нам разъяснили, что в городе последнее время скопилось много офицеров. Одни пробирались из Советской республики, чтобы перейти к Колчаку, а других сам Колчак направил в Пермь для подготовки мятежа.

Мы двинулись дальше и попали под обстрел. Стреляли из домов, с крыш, из-за углов. Как же проникнуть в город?

Встретились с комбригом товарищем Акуловым. Он со своей штабной группой тоже ехал в Пермь и тоже угодил под вражеский огонь.

Пробовали проехать по одной улице, по другой, но всюду навстречу летели пули. Прошло часа два. Товарищ Акулов ругался на чем свет стоит. Потом подумал и приказал следовать вместе с ним через Каму, чтобы стороной объехать центральную часть города и добраться до станции Пермь-2.

Объезд нам удался. На правом берегу Камы было тихо.

Но что творилось на Перми-2! Снаряды, летевшие из города, ложились на станцию. Пути забиты гружеными эшелонами. Тут же составы с ранеными. Толпы безоружных, охваченных паникой красноармейцев бросались из стороны в сторону.

Мы во главе с товарищем Акуловым стали наводить порядок. Это оказалось нелегким делом. Паникерам пришлось пригрозить оружием. Постепенно установили охрану, назначили патрули. Через Каму двинулись поезда.

Товарищ Ослоповский тут же собрал команды стрелков и разведчиков, направил их в сторону города. Команды пошли вперед, отгоняя попадавшиеся на пути группы мятежников. Но артиллерийский обстрел не утихал.

Нам надо было поскорее догнать свой полк. Уже стало ясно: никакой это не отдых, нашим мечтам не суждено сбыться.

От командиров я узнал, что вчера, позавчера и вообще последние дни из города отводились на отдых полки 29-й дивизии. Странно, в городе беляки готовят мятеж, а наши части выводят отдыхать!?

С тяжелыми думами уезжали мы сегодня под вечер со станции. Чем все это кончится? Захватят ли враги Пермь? Удайся белым их план, много всякого добра и вооружения попадет в руки врагов Советской власти. А скольких людей они тогда заберут в плен, какой страшный удар нанесут!

Как все нелепо! Больше трех месяцев мы дрались с врагом и жили мыслью: не пустить беляков к Перми, защитить губернский город.