— Вы, Гаухар, не очень-то верьте тетушке Забире, — смутился Агзам, — она преувеличивает. Я далеко не каждый день надоедал ей.

— Я тоже так думаю, — кивнула Гаухар. — Ну что у вас нового? Вы ведь собирались в отпуск еще до моего отъезда?

— Я, видите ли, решил поехать позже.

— У вас же была путевка?

Пришлось отдать одной учительнице. Она была сильно больна, ей надо лечиться.

— Всё же отдали? — подчеркнуто спросила Гаухар, вспомнив, как Ибрагимов настойчиво предлагал ей свою путевку.

— Все же отдал, — кивнул Агзам. — Нашлась негордая душа, поняла, что от чистого сердца предлагаю.

— Отказываются не всегда из гордости, — поправила Гаухар.

— От чего же еще? — поднял глаза Агзам.

— Например, из осторожности.

В данном случае нечего было осторожничать, — слегка нахмурился Агзам.

— Хотя бы из нежелания злоупотреблять добротой человека, — добавила Гаухар.

— Доброта не боится злоупотреблений.

— Сдаюсь, — с улыбкой сказала Гаухар.

— Хватит вам, сынок Агзаметдин, загадки загадывать друг другу, — вмешалась тетушка Забира. — У меня голова кругом пошла от ваших премудростей. Выпьем-ка еще по чашечке. Чай помогает от тысячи болезней и от тысячи первой — от затемнения мозгов.

— Это верно, — согласился Агзам, — загадки мешают людям понять друг друга. Налейте-ка горяченького тетушка Забира.

Гаухар промолчала, но очередную чашку приняла.

Застольные беседы напоминают изменчивую погоду: то мирно светит солнце, то вдруг налетит ветер и принесет облачко. И вот опять просветлело. Чай помог и в данном случае. Гаухар больше не сердила Агзама каверзными словечками. И благосклонно, хотя и не без смущения, принимала явно влюбленные взгляды Агзама. А он не скупился на эти взгляды. Ему казалось — он целую вечность не видел Гаухар. Да, да, поездка пошла ей на пользу. Она уже не такая грустная и удрученная, какой была прежде. В какую-то счастливую минуту она сделала усилие и порвала путы, связывавшие ей крылья.

Так думал Агзам Ибрагимов, обрадованный и растроганный тем, что Гаухар вернулась, да к тому же посвежела и похорошела.

7

Первое, что решила сделать Гаухар по возвращении в Зеленый Берег, — это съездить в пионерский лагерь. Она уже знает все, что произошло там с Акназаром, знает, что и Зиля с ним, но надо посмотреть на ребят самой, собственными глазами, без этого невозможно успокоиться.

Второе — это выполнить поручение Бибинур-апа. Она вместе с дочкой Гульназ поехала отдыхать и попросила Гаухар присмотреть за ремонтом школы. Конечно, есть в школе завхоз, он понимает в хозяйственных делах больше самого директора, но все же присмотр учительницы необходим. Школа есть школа. Кроме стен, крыши и полов есть там классные доски, кафедры, парты и прочее. Вот за обновлением этого школьного инвентаря и надо проследить, — ведь завхоз может и не сообразить, чтобы классные доски были покрашены особо тщательно, иначе мел не будет хорошо ложиться на поверхность доски.

Поездка в лагерь заняла весь день. Гаухар с удовлетворением отметила для себя, что природа и свежий воздух, а главное — отсутствие вздорной, крикливой матери благотворно подействовали на Акназара. Он стал спокойнее, рассудительнее даже доброта появилась в его глазах. Преданная Зиля ни на шаг не отходила от своего друга. Гаухар осторожно завела разговор о рискованном подвиге Акназара. Мальчик нахмурился, коротко сказал: «Надо было выручать товарища». И больше ни слова нельзя было добиться от него.

Гаухар пробовала поделиться с ребятами впечатлениями о своей поездке по Волге. Сперва и Акназар и Зиля слушали внимательно, потом начали бродить глазами по сторонам, лица у них поскучнели. Всем своим видом ребята как бы говорили: «Все эти диковинки, которые вы увидели, наверно, очень интересны, но ведь они очень далеко отсюда. А у нас здесь ничуть не хуже».

Сначала Гаухар расстроилась, что рассказом своим не сумела по-настоящему заинтересовать ребят. Потом навык учительницы помог ей прийти к правильному выводу: говорить ребятам об огромной стране, в которой они живут, необходимо, но надо связывать эти рассказы с родным краем, хорошо знакомым им. Своими впечатлениями о просторах и богатствах Волги, о людях, населяющих берега ее, Гаухар непременно поделится с учениками в классе и прибавит к этому примеры из местной жизни.

У нее возникло желание побывать в городе Юности, посмотреть на замечательную новостройку, о которой много пишут в газетах и журналах. Она, разумеется, читает эти статьи м очерки, но одно дело — прочитать, другое — увидеть, разница большая. Новостройка не так уж далеко от Зеленого Берега: сядешь в автобус и через какой-нибудь час будешь на месте, «Так и сделаю, — решила Гаухар. — И тогда в беседах с учениками я соединю Волгу с Камой».

Своим намерением она поделилась с Агзамом. Получилось это как-то случайно. Гаухар сказала — и сейчас же спохватилась: «Зачем я делаю это? Может подумать, что выслуживаюсь. Как-никак мой начальник».

Но отступать было поздно. Агзам с неожиданной для Гаухар горячностью подхватил эту идею.

— Очень хорошо, замечательно! — говорил он. — После путешествия по Волге, вам совершенно необходимо побывать в городе Юности.

И тут же высказал желание поехать вместе с ней. Возражать против этого было бы бестактно со стороны Гаухар, ей оставалось только поблагодарить Ибрагимова за внимание. Оказывается, он не случайно принимает близко к сердцу строящийся город Юности. Из краткого рассказа его Гаухар узнала, что Агзам Ибрагимов выходец из семьи строителей. Его отец, Габдулла, по возвращении с фронта участвовал в постройке одного из новых нефтяных центров Татарии — Лениногорска. Через несколько лет, как только начались работы в районе будущего города Юности, он переехал сюда со всей своей семьей. Поселились они в ближайшей к строительству деревушке, в бросовой, полуразвалившейся бане, — в те дни все мало-мальски пригодные для жилья хибарки в окрестностях стройки были заселены приехавшими с разных концов страны рабочими.

У Габдуллы Ибрагимова кроме Агзама еще два сына, оба инженеры. Один работал на Лениногорском нефтепромысле, другой — на Бугульминском. Младшего сына еще с юности ожидала другая профессия. «Быть тебе учителем», — определил Габдулла. И Агзам по окончании педагогического института несколько лет учительствовал в сельских школах.

Выслушав этот рассказ, Гаухар уже более сочувственно отнеслась к общей поездке. Решили отправиться в воскресенье. Но всю пятницу и почти до обеда в субботу лил дождь. Гаухар уже решила, что поездка не состоится. Но в воскресное раннее утро засияло солнце, все вокруг ожило, зелень распушилась. Пока Гаухар колебалась, ехать или не ехать, явился Агзам, как никогда бодрый, оживленный, и заявил решительно: «Едем!».

После дождя на грейдерной дороге ни пылинки, воздух свеж, в раскрытые окна автобуса веет мягкий ветерок. Дорога вьется полями, порой врезывается в хвойный лес, где рощи перемежаются с пестреющими цветами полянами.

И вот в реющем мареве проступили очертания высоких каменных зданий, подъемных кранов города Юности. Поверить трудно — на берегах Камы, где столетиями властвовала глухомань, поднялись к небу девятиэтажные каменные дома. Очертания города еще не вполне оформились. Незаконченные каменные коробки краны, котлованы — все говорило о разгаре строительных работ. Огромный производственный комплекс, — на базе которого и возводился город, заложен в стороне, западнее. Невзирая на воскресенье именно в ту сторону и бегут трамваи, переполненные рабочим людом, мчатся грузовики, до отказа нагруженные стройматериалами.

Из окна автобуса Гаухар видела в рождающемся городе магазины, кинематографы, кафе, но на улицах не особенно людно: наверно, многие на работе, другие не сидят дома в такой жаркий день — отправились подышать воздухом на берег Камы, на поляны ближнего леса.

Как только вышли из автобуса, Агзам предложил было сразу направиться к его родителям. Но Гаухар запротестовала: