Таковые наши разговоры^{37} продолжались во все время стола, и после несколько времени. А после, откланявшись, я пошел с моим проводником паки смотреть разные заведения; был в некоторых училищах, яко морском, математическом, академии художеств и на фабриках: яко часовой, математических инструментов и других, где все нашел — исключая разности наших обычаев с офирскими — весьма хорошо устроено по размеру знания и просвещения их, яко народа, не имеющего искреннего сообщения ни с каким другим…

Затем господин С… посетил офирский храм, где познакомился с верою и религиозными обрядами жителей утопического государства. Офирцы оказались поклонниками принципов рационалистической философии и проповедовали деизм в духе Вольтера и Руссо, усложненный элементами массонской символики. Это, и многое другое относительно структуры офирского общества, путешественник выяснил из разговора с офирским священником, который одновременно являлся и полицейским офицером, наблюдающим «о правах гражданских, и о всем, что касается до тягостей народа». Офирская полиция стоит на страже законопорядка и выполняет наряду с другими функции полиции нравов, следящей за «благочестием». За это ответственны особые чиновники, называемые санкреи (благочинные)[3].

«Протчие должности полиции состоят в следующих частях: 1) попечение о здоровье жителей, 2) о их безопасности, 3) о спокойствии и 4) о освещении.

1) Попечение о здоровье состоит в следующем: в каждой части находится один пристав, который наблюдает, чтобы все продаваемые вещи для жизни человеческой были продаваны не испорченными и здоровыми, и ежели что усмотрится им, то печатает то место, где сия продажа происходит и уведомляет о сем главного начальника полиции, который в самый тот час посылает с ним двух офицеров, двух лекарей и двух уже выбранных для сего мещан, и сии должны осмотреть доброту вещей, и чтобы — не менее пяти из семи — учинили засвидетельствование о худобе их, то они немедленно истребляются. Если же мнения учинятся несогласны, то вещи сии приносятся пред большой трибунал о здравии народном учрежденный, где присутствует главный правитель того города полиции, четыре искусных лекаря и выбранные от граждан каждой степени по два человека, и тут сие дело решится, с наложением еще малой пени на того, кто таковые вещи продавал, и с означением его имени в списках, дабы впредь за ним прилежнее наблюдать».

«Может, хотя бы и все были согласны из первых осмотрщиков на истребление сих вещей, хозяин оных требовать суда Большого трибунала, представя вещи пред него, а тогда ежели найдется виновен, не токмо вещи истребляются и он положит двойную пеню, но также и сам на неделю заключается в темницу, и сии самые поврежденные вещи даются ему в пропитание; ибо кто хотел вредить другим, да повредится сам первый теми самыми вещами. Но ежели, напротив того, осмотрщики найдутся виноваты, то лишаются своих мест и возлагается на них пеня. Все сие однако должно быть исполнено не более как в течение четырех стражей[4]. Что же лишнее время пройдет, то полиция, смотря по качеству вещей, яко сие описано в законах, платит сужденному человеку за каждую излишнюю стражу по сему делу».

«Тот же частный пристав для здоровья с лекарем должен ежедневно осмотреть всю свою часть, и хоть никто не принужден взять такого или такого лекаря, но лечиться от кого хочет, но частный должен каждого больного видеть и Главному трибуналу учинить донесение. Если же найдутся какие заразительные болезни, то трибунал посылает другой осмотр и берет уже нужные осторожности».

«Понеже воздух и вода суть главные вещи для жизни человеческой, то тот же частный пристав имеет попечение, дабы как на улицах, так и в домах была чистота и ничего такого не было, что может воздух заражать, имея для сего работников, которым повелевает все очищать; также наблюдает, чтобы в реку никакой нечистоты не кидали и чтобы кладези были чисты. Позволяется ему, ежели случится встретиться с бочкою, едущей за водою или везомою с водою, ее осмотреть, и если найдет в ней дурной запах, велеть ее вычистить самому тому, кто ее везет».

2) Для безопасности жителей соделаны у нас следующие учреждения: грады наши разделены на части по числу жителей, части же на число покоев неравным образом, смотря по домам великих и богатых господ, дома которых, род жизни и благопристойность требуют, чтобы имели лишние и пустые покои по десяти в жребии, а такие дома, где и когда и много в одном покое живут, те по двадцать в жребии; всякий жребий должен иметь денного и ночного сторожа перед воротами своими… Каждый полдень единый офирец в каждой части собирает известия и списки поименные, кто именно и на какой страже будет, кои и должны ответствовать за безопасность улиц. Они вооружены гораздо долгими палками с маленьким копьецом и с крюком, имея повешенные два или три колокольчика. И если случится, что должно ему унять какой беспорядок, о чем каждому точное наставление дано, или кого изловить, то может он зацепить его крюком, а самое движение произведет бренчание; тогда все ближние, не только действительно находящиеся на страже, но и те, которые токмо вписаны в стражевые в сей день, должны бежать ему помогать. Сверх сего находится на концах каждой улицы караул, составленный из военных людей в числе четырех человек, в построенной караульне, каковые вы видели, которые также способствуют унятию каждого беспорядка, и они имеют пред собою поставленный тулумбас^{38}, по которому ударяют разными образы по разным случаям. Сии караульные содержатся — половина от короны, а другая на иждивении жителей. Еженедельно выбирают в каждой улице по четыре человека из жителей, которые — каждый должен по два раза везде пройти для осмотрения стражи, а коронный уличный офицер обходит два раза».

«В случае пожару, окроме что каждая часть имеет особливый дом, где хранятся разные орудия, удобные к отнятию пожара, а люди, умеющие ими действовать, при них жительство имеют; оставя токмо по единому стражу у каждых ворот и на концах улицы караулы, все должны с предписанными орудиями явиться к пожарному офицеру. Также не токмо все другие коронные офицеры, но также и санкреи (окроме единого из каждой части очередного для службы Божией на тот день) все сии приемлют от пожарного офицера или от начальника благочиния и полиции некоторое число людей для старания унять запаление. И главная в сем состоит должность от пожарных офицеров, которые в сем случае, яко более искусные в сем люди, должны тщание свое употреблять, и по окончании каждого пожару все благочинные и полицейские офицеры, кроме пожарных, собираются к главному начальнику города, объявляют, какие кто видел знаки усердия в пожарных офицерах и служителях, то за сие иногда почетные, а иногда и денежные даются награждения; усмотренные же нерадивыми три раза — исключаются от их должности».

«Я едва не позабыл вам изъяснить, каким образом в великих наших градах чинятся знаки о пожаре. Первое, как усмотрится пожар уличными стражами, то зачинают особливым образом бить в кимвал^{39} полицейский той части; дом, где лежат пожарные орудия, немедленно тому же сопутствует, и на спицах поднимается, ежели то днем, флаг, а ежели то ночью, определенное число фонарей. Тогда на сей великой башне со шпицем (указуя и на единую высокую башню) немедленно такой же знак поднимается с выстрелением положенного числа пушек. Тогда уже и во всех домах, принадлежащих к полиции, бьют четверть часа в кимвалы, и знаки поднимаются, и отвсюду уже в известное место спешат определенные люди, расписанные по частям, которые для помощи которой части назначены для унятия пожара».

3) В спокойствии жителей разумеем мы, чтобы мостовые были исправны, чтобы не было грязи и чтобы поборами на содержание полиции и постоями не были отягчены, а сие следующим образом исполняется.